Избранница Фортуны - Нэпьер Сьюзен. Страница 13

– У меня все в порядке. – Она прогнала минутную слабость. Ник повел мощными плечами, и что-то блеснуло на темной ткани. На лацкане лежал длинный светлый волос. Так вот где он был до четырех утра! И у него хватает наглости делать оскорбительные предположения на ее счет!

Мэгги брезгливо сняла волосок с пиджака.

– Вероятно, подобрал в душевой?

– Я танцевал с этой леди, – спокойно пояснил он. – Она ушла несколько часов назад.

– Ожидая, разумеется, что ты последуешь за ней, – язвительно предположила Мэгги. – Впрочем, ты, вероятно, предпочитаешь женщине бутылку!

Она проскользнула мимо него, но оставить за собой последнее слово не удалось.

– Сука, – сказал он тихо, почти с восхищением, и у Мэгги дрожали колени, когда она захлопывала за собой дверь. Почему у него грязное ругательство звучит комплиментом? Он смеялся над ней. Она знала, что не заслуживает этого, но не могла обвинять его. Для всего мира она была оплеванной женой.

Глава 4

Совершенно выдохшись, Мэгги слезла с водного мотоцикла и передала его молодому человеку, нетерпеливо ожидавшему на причале. Он тут же умчался в фонтане брызг, направляясь к остальным пяти мотоциклам, бороздящим бухту.

Спустившись по ступенькам причала на пляж, Мэгги улыбнулась Элис Хантер, царственно восседавшей в шезлонге.

– Соседи, наверно, тебя ненавидят, – сказала Мэгги, показывая на трещащие моторами водные мотоциклы. – Это, да еще вертолет.

Элис пожала пухлыми веснушчатыми плечами.

– Время от времени они сами пользуются вертолетом и потому не жалуются. А один держит катер, от которого шума гораздо больше.

Мэгги прошла к своему полотенцу, оставленному на одном из стульев, которые были предусмотрительно принесены с утеса, чтобы гостям не докучал песок на одежде или в прическе… или в напитке. Черные с желтым нейлоновые перчатки под цвет купальника скользили на молнии гидрокостюма, когда она попыталась снять его. У Хантеров был большой выбор гидрокостюмов для гостей, но, когда Мэгги собралась покататься, остался только один, который оказался ей тесноват. Залезть в него было чертовски трудно, и Мэгги показалось, что в результате она уменьшилась в размерах. С нетерпеливым восклицанием она стала стаскивать перчатку зубами, когда на нее вдруг упала чья-то тень.

– Дай-ка помогу…

– Все нормально, я справлюсь. – Протест Мэгги был приглушен перчаткой. Она ухватилась за шнурок, привязанный к язычку молнии, и дернула – ничего не произошло. Несколько минут она безуспешно боролась с застежкой, все больше приходя в отчаяние, пока Никлас фортуна не отвел ее руки с недовольным ворчанием. – Я же сказала, что справлюсь сама, – резко произнесла она, стараясь не задрожать, когда его пальцы скользнули под тугой ворот костюма, чтобы подпереть молнию снизу.

– Да, я слышал, – пробормотал он, поглощенный своим занятием.

Прищурившись, он глядел на непослушный язычок, и Мэгги невольно восхитилась длинными тонкими ресницами… такими же густыми и шелковистыми, как волосы на его руках и впечатляюще широкой груди. Этим утром на пляже было несколько очень красивых мужчин, но Ник затмевал их всех. Может быть, загар его был не таким ровным, а мышцы – не такими симметричными, как у атлетов помоложе, но в нем ощущалась чисто мужская жизненная сила. Одетый в пару синих боксерских трусов, он умудрялся выглядеть более обнаженным, чем те, кто щеголял в самых скудных плавках. Мэгги замечала сопровождавшие его взгляды (которые он игнорировал) и знала, что не одинока в своей оценке, но скорее умерла бы, чем призналась в ней. Она попыталась вывернуться:

– Послушайте, не стоит беспокоиться, я могу просто просунутые под гидрокостюм пальцы задержали ее без труда.

– Не суетитесь, ради Бога. – Мускулы на груди и плечах взбугрились, преодолевая ее немощное сопротивление. И Мэгги безвольно подчинилась, говоря себе, что причина подскочившей температуры – гидрокостюм, а не близость мощного мужского тела. – Ага… – С довольным ворчанием Ник нашел и устранил помеху. Он начал расстегивать молнию медленно и осторожно, во избежание новых поломок. Чувство освобождения из тесного, душного плена было таким сладостным, что Мэгги блаженно вздохнула. Ник помедлил, и она вдруг осознала интимность ситуации. Он расстегнул молнию еще на несколько дюймов, и Мэгги быстро положила руку себе на талию, останавливая движение.

– Спасибо. Дальше я сама.

Ник поиграл шнурком, прежде чем отпустить его, будто раздумывал, послушаться или нет, но если она ожидала исчезновения ауры интимности, оттого что доделает работу сама, то ошиблась. Ник стоял и наблюдал за продвижением язычка до крайней нижней точки. Потом он так же стоял, не удосуживаясь скрывать интерес, пока она пыталась высвободить руки. Ее купальник был скроен вполне пристойно, но из такой тонкой и эластичной ткани, что, выбравшись наконец из цепкого гидрокостюма, она вся пылала от сознания того, что темно-зеленые глаза Ника изучили каждый дюйм ее тела.

Особенно его занимало движение грудей, и Мэгги знала, почему. Она нагнулась, взяла свою пляжную юбку и поспешила натянуть, небрежно накинув шлейки на предательски затвердевшие соски. Оглянувшись, обнаружила, что он стоит на том же месте, невозмутимо улыбаясь и издевательским движением бровей давая понять, что попытка скрыть ответ тела на его соседство не удалась.

– Жаль, – сказал он, и Мэгги не попросила уточнить, о чем это он, ярко представив себе, как его руки стаскивают гидрокостюм, под которым обнаруживается ее обнаженное тело. Решительно отогнав неуместный образ, Мэгги села в шезлонг и занялась надеванием перчатки, всецело на этом сосредоточившись. – Даже плавать в этих штуках… Не слишком ли манерно? – изрек Ник, усаживаясь в соседний шезлонг.

– Перчатки – мой фирменный знак. Я ношу их всегда, – сказала Мэгги, поправляя шляпу, чтобы тень падала на глаза. Очки он ей так и не вернул. Она презирала всякого, кто считал ее перчатки обычным пижонством.

– Всегда? – В хриплом голосе звучал преувеличенный интерес. – Даже в постели?

Высокомерный взгляд Мэгги должен был сказать, что скорее в аду похолодает, чем ему удастся выяснить это на практике. На самом деле она сама задавалась вопросом… Мало кто, кроме членов семьи, видел шрамы на ее левой руке, а видевшие их, за исключением врачей, обычно не могли скрыть жалость или отвращение. Когда она найдет наконец человека, которого сможет полюбить, покажет ли ему шрамы, прежде чем… или после?.. Ему может не понравиться, как затвердевшие рубцы царапают кожу, цепляются за темные волоски…

Остановись! Мэгги с усилием отвела взгляд от мощно дышащей мускулистой груди.

– Наверно, мама учила тебя, что ни одна пылинка не должна коснуться безупречных ручек настоящей леди. Скорее это не фирменный знак, а какая-то мания.

Безупречных. Если бы он знал! Мэгги рассмеялась, удивив его.

– Пожалуй, действительно мания, но в смысле стиля. На самом деле это дурной тон – носить перчатки с купальником, и совсем уж вульгарно – есть в них, но в наше время прощается все, что удается выдать за экстравагантность.

Что же до моей матери, то ее никак нельзя было назвать леди. Она наслаждалась жизнью под завязку. И умерла так же, как жила. Мне было пять лет, когда ее не стало… и отца тоже.

– Ты помнишь ее?

Мэгги пожала плечами.

– Мои родители очень любили путешествовать. Если бы не фотографии, я, наверно, не знала бы даже, как они выглядели. Мать была итальянкой и предпочитала европейский климат и образ жизни. Младенец явно не гармонировал с образом международных гуляк, и меня оставили деду.

– Ты жалеешь об этом? – Боковым зрением она заметила, что Ник напрягся, взбугрив свои впечатляющие мышцы, но продолжала упорно смотреть на море.

– Пожалуй, нет. Патти, мой дедушка, был весь поглощен своим бизнесом, но никогда не видел во мне обузу. Он всегда оказывался рядом, когда был нужен.

– Она улыбнулась воспоминаниям. – Детство у меня было привольное. Я носилась как угорелая, сводя с ума бесчисленных нянек, пока… – Она бессознательно потерла левую руку. Ник насторожился, но его любопытство осталось неудовлетворенным. Мэгги очнулась от воспоминаний и изобразила свою обычную беззаботность. – Пока в один прекрасный день Патги не решил, что пора познакомить меня с дисциплиной, а когда Патги что-то решает, это серьезно!