Дверь № 3 - О'Лири Патрик. Страница 77

– Как тебя зовут?

Ее тело мягко затряслось от смеха.

– Решил, что пора уже спросить? Ладно, Билл, я тебе скажу… Меня зовут Сьюзи.

– Джон. Джон Доннелли, – ответил я, любуясь ее карими глазами и таким уютным, домашним лицом. – Почему мне хочется тебе верить, Сьюзи?

– Наверное, потому же, почему я доверяю тебе, – ответила она, гладя мягкой рукой мой живот. – Ты этого заслуживаешь. – Шутливо ущипнула меня за сосок, потом потянулась до настольной лампы и выключила ее.

– А что скажет твоя мать? – забеспокоился я.

– Не думай о ней, спи. Ты слишком устал сегодня, чтобы заниматься сексом.

Ну что ж, даже снятым иногда приходится ошибаться.

Во сне я плавал в черном ледяном озере, а Лора учила меня нырять. У нее совсем не было волос, и она все время смеялась. «Сюда!» – кричала она, и я плыл за ней – глубже, глубже… по светящейся желтой трубе, которая вдруг превратилась в огромного кита, и он проглотил нас обоих. «Не бойся, – сказала Лора, беря меня за руку, – она не кусается». От счастья мне хотелось петь, я умирал от любви…

Утром мы долго валялись в постели. Крошечная печка пылала жаром, мать Сьюзи пекла нам блинчики. Вся обстановка трейлера была приспособлена для ее удобства, даже диван в гостиной не имел ножек. Она звала меня «Джон-Билл» и все время кипятилась но поводу передач МТБ: «До чего же идиотские все эти клипы! Тараторят вечно, тараторят – как продавец, которому нечего сказать. Никакого смысла, чушь одна!» Возмущалась современными танцами, пребывая в глубоком убеждении, что все движения ниже пояса отвратительны и непристойны. Сьюзи не возражала и по большей части помалкивала, время от времени щекоча меня под столом мягкими пальчиками ног. Я то и дело улыбался, сам не зная чему.

– Как прошел ваш вечер? – спросила мать, подняв обеими руками чашку с кофе.

– Отстань, мама, – ответила Сьюзи с набитым ртом. Мы стали мыть посуду, мать устроилась на привычном месте у телевизора и принялась переключать каналы…

– Эй, Джон-Билл! – вдруг завопила она. – Тебя показывают!

Переглянувшись, мы с Сьюзи подошли поближе. Шел выпуск новостей из Чикаго.

«Профессор Дуайт Фонтейн был найден сегодня мертвым в ванне в номере отеля. В убийстве подозревается, – на экране появилось мое университетское фото из выпускного альбома, – доктор Джон Доннелли, практикующий психолог из Детройта. Подозреваемый ранее не имел судимостей, однако может быть вооружен и опасен. Фонтейн и Доннелли были участниками конференции, проходившей в отеле «Хилтон» в центре Чикаго. Подозреваемый выехал внезапно, не оплатив счет в отеле, на черном «линкольне» 1952 года выпуска».

– Это ложь! – воскликнул я. – Номер был оплачен заранее!

Старуха внимательно посмотрела на меня, потом перевела взгляд на дочь.

– Он не виноват, – буркнула она.

Из трейлера я вышел со спортивным «ежиком» на голове и в темных очках, которые Сьюзи наскоро где-то отрыла.

– Если уж скрываешься от правосудия, нужно хотя бы изменить внешность, – сказала она, довольная результатом.

Я подвез Сьюзи до стоянки грузовиков рядом с закусочной. Мы поцеловались, и она торжественно вручила мне открытку со своим адресом.

– Пошлешь?

Слизывая с губ вишневую помаду, я взглянул на открытку. Та самая картинка, что у Тима Бакли на обложке последнего альбома «Привет из Лос-Анжелеса»: вид с самолета на огромный город, покрытый облаками коричневого смога. Я не говорил ей, что еду туда! Примостив открытку на ветровом стекле, я вспомнил зеркало в спальне. Тут черт дернул меня за язык спросить:

– И много у тебя таких?

Сьюзи взглянула на меня исподлобья. В карих глазах мелькнуло что-то похожее на разочарование.

– У меня много друзей. Ну и что? Я смутился.

– Да нет, ничего… Пошлю обязательно. Обещаю. Минутное напряжение рассеялось, она нежно прикоснулась пальцем к моим губам.

– Ты точно справишься? Я кивнул.

– Если окажешься когда-нибудь в Детройте… Сьюзи нахмурилась и рассмеялась одновременно.

– Зачем психологу какая-то официантка?

– У меня есть кое-какие идеи на этот счет, – плотоядно ухмыльнулся я.

– Воображаю себе, – рассмеялась она, потом вздохнула. – Смотри, Джон, я могу принять приглашение всерьез.

– Я не шучу, на самом деле! – слегка обиделся я. – Буду очень рад тебя видеть.

Сьюзи задумчиво смотрела сквозь ветровое стекло, залитое струями дождя.

– Хорошо, я подумаю. – И повернулась ко мне. – Ты тоже… И не забудь про открытку!

Я наблюдал, как она, набросив на голову пальто, бежит к дверям закусочной, грациозно огибая лужи на черном асфальте. Потом выехал на дорогу.

В Сент-Луис я попал уже ближе к вечеру. Припарковал пикап на стоянке в неприметном уголке и стал ждать, не выключая мотор, с работающими «дворниками» и отоплением. Дождь все шел и шел… Скоро усталость взяла свое, я зевнул и погрузился в сон.

«Линкольн» мчался по шоссе, за окнами был яркий полдень, я щурился от солнечных бликов. Аймиш болтался на ветровом стекле вместо амулета. Музыка в приемнике сменилась хорошо поставленным голосом диктора:

«Заголовки этого часа: ядерная стратегия НАТО под угрозой… новые пограничные споры в Южной Америке… марксистские повстанцы атакуют позиции правительственных войск на окраинах столицы… она вернулась, доктор Доннелли, а вы проиграли…»

Нахмурившись, я взглянул на радио, но неизвестно откуда взявшаяся детская рука выключила его. С пассажирского сиденья мне улыбнулся мальчишка в красном свитере.

– Надоела мать, спину ей сломать… – пропел он насмешливо, схватил Аймиша и запихнул в рот.

Алые перышки порхали в воздухе, медленно оседая. Зрачки вытаращенных глаз расширялись и сокращались. Потом он исчез.

Вскрикнув от ужаса, я проснулся. Было уже утро. «Дворники» шуршали по сухому стеклу, контуры крыш большого города ярко выделялись на бледно-розовом рассветном небе.

Сол так и не появился.

Черт бы его побрал! Надо ехать дальше, не торчать же тут всю жизнь…

Через несколько часов, на окраине штата Миссури, я вдруг резко остановил машину, пораженный невероятно)! догадкой. Я не ломал спину матери, уж это точно! Хоти тоже. Тогда кто? Вывод был очевиден, но так ужасен, что я поехал дальше и проехал всю Оклахому, пока решился наконец себе это сказать. Лора. Я вдавил педаль акселератора до отказа и помчался по направлению к Амарилло. Смерть этой женщины доставит мне наслаждение. Невероятное наслаждение.