Дверь № 3 - О'Лири Патрик. Страница 87

– Наведение! – донесся издалека голос Сола.

Я ощутил покалывание во всем теле – как в затекшей руке или ноге.

Теплая кожа Великой Матери была настолько скользкой, что держаться приходилось зауши, прижатые к остроконечной, как торпеда, безглазой голове. Холок прижался ко мне сзади, обхватив за поясницу. Мы неслись вперед и вниз сквозь бурлящую черную воду словно на бешеном «харлее».

Я даже не вздрогнул, когда дракониха вдруг заговорила со мной низким резонирующим басом, – это же был сон, ничего удивительного. К тому же слышать ее речь было необыкновенно приятно. Звуки плавно текли из глубин гигантского тела, напоминая протяжную декламацию или церковный хорал, и отдавались во всем моем теле. Я не все понимал, но слушать был готов до бесконечности. 

Вспыхнул слепящий свет и тут же погас. Я стремительно всплывал по сумрачному туннелю, который сужался кверху, превратившись в конце концов в слуховое отверстие на белесой лысой голове. С длинного лица, застывшего в улыбке, смотрели мертвые расширенные глаза. Холок, которого я только что убил, скорчился в позе эмбриона на полу, окутанный облаком густого зеленоватого тумана. Облако мерцало и переливалось, постепенно рассеиваясь. Из безгубого щелеобразного рта на пол стекала длинная струйка серебристой слюны.

Холок был точь-в-точь таким, как рассказывала Лора. Его белая кожа, казалось, светилась, отражая зеленоватый свет. Она напомнила мне открытки с изображениями святых, которые раздают на похоронах. Такое же изможденное страдающее лицо, словно у тяжелобольного человека. Совершенно голый, безволосый, со спиралеобразными углублениями на месте ушей. Одну деталь, однако, Лора не упомянула. Его ягодицы были расположены необычно высоко, заставляя вспомнить тощие мускулистые тела балетных танцовщиков в обтягивающих трико. В комнате снов раздавалось громкое жужжание с допплеровскими модуляциями, исходившее, казалось, от гигантского комара. Мне показалось, что его я уже слышал когда-то.

Я чувствовал себя великолепно. Одним меньше. Теперь номер два.

По моим представлениям, здесь должно было быть мокро, скользко п пахнуть морской солью и водорослями, как на берегу океана, однако никаких запахов и ощущений в этом сне я не заметил. Зато хорошо понял, насколько они важны в обычной жизни. Неприятное чувство: видишь без глаз, слышишь без ушей, а все остальное – как отрезали. С другой стороны, если воспринимать себя просто как некую подводную видеокамеру, то ничего странного в этом нет… Вскоре в собственных глазах я уже был аквалангистом, обследующим затонувший корабль, а чуть позже, чуть осмелев, – акулой, рыскающей в поисках добычи.

Один долгий сон – так говорила Лора о мире холоков и была права. Мир зеленого цвета, но не светлого, как яблоко, и не темного, как шпинат, а скорее цвета солнечных лучей, просвечивающих сквозь листву в погожий летний день. Все предметы были окружены теплым зеленоватым мерцанием: ряды куполов, туннели, гибкие переходные мостики, вращающиеся вихри мелких пузырьков. Все находилось в непрестанном движении, похожем на танец, словно морские водоросли в полосе прибоя. Покачивались даже дома. И везде тишина, ощущение абсолютного покоя, вечного и всепроникающего. Я проходил сквозь новые и новые стены, не расставаясь с ощущением, что здесь никогда ничего не меняется и не изменится. Лора называла свой мир странным, Солу в нем было жутковато, но я совершенно не был готов к тому, что он окажется так красив.

Надо мной пронеслась тень. Я увидел огромную белую змею. Извиваясь кольцами, она проплывала над прозрачными куполами, оставляя за собой пенящийся след. Вот она какая, Великая Мать. Два холока подплыли навстречу, обняли ее с двух сторон, словно приветствуй… а потом произошло нечто столь странное, что я не мог поверить собственным глазам. Змея резко застопорила движение, взметнув вихрь пузырьков, затем изогнулась кольцом, схватившись зубами за свой хвост. Холоки оказались внутри, похожие на двух ребятишек в воде, ухватившихся за резиновую автокамеру. Тело змеи начало расширяться, будто надуваемое воздухом, и одновременно вращаться – все быстрее и быстрее, превратившись в конце концов в размытый светящийся диск. Свет становился все ослепительней, и наконец диск взмыл вверх с невероятной скоростью, оставив после себя крутящийся белый вихрь, похожий на торнадо. Свечение медленно угасло снизу вверх, и все вокруг снова замерло, словно ничего и не было. «Они как труба», – говорила Лора. Вот она какая, стало быть, летающая тарелка – не машина, а дракон!

В дальнем конце зеленого коридора показался еще один холок. Двигался он медленно, как человек, погруженный в размышления, который никуда не спешит, но вместе с тем его грациозные движения напоминали величавую поступь тигра, уверенного, что никто в джунглях не осмелится на него напасть. Я двинулся следом. В стенах на уровне плеча были узкие щели, из которых торчало множество брусочков, похожих на шоколадные батончики. Время от времени холок доставал по одному и на ходу проглатывал.

Коридор вывел нас в просторный зал, полный машин. Не стану описывать их подробно, поскольку все равно не сумею передать эту красоту. Представьте себе орган в готическом соборе, только расходящийся веером, как павлиний хвост, и сделанный из стекла. В стеклянных трубах, соединенных зеленовато-желтыми полосами из неизвестного мне материала, бурлили какие-то жидкости разных оттенков и густоты. По иронии судьбы, машины существ, не знавших и не понимавших музыки, удивительно напоминали музыкальные инструменты. Назначение и принцип действия этих машин так и остались для меня загадкой. Холок до них даже не дотронулся, только стоял рядом, сложив руки на груди, и пристально смотрел.