Укус мрака - Обер Брижит. Страница 19

Бадди посмотрел на улицу. На бульваре было полно народу, и, несмотря на двойное остекление, до него долетал гул автомобильного движения. Некоторое время он развлекался тем, что выискивал взглядом ничем не примечательных пьянчужек: он был очень силен в этой игре, он угадывал их по взгляду, по позе… Вон там, тот тип с далматином, как бы он ни старался держаться нормально… Во-первых, он бледен как покойник, да к тому же видно, что он с трудом координирует движения. Да и собака выглядит вдрызг пьяной. Некоторое время Бадди занимала проблема: встречал ли он когда-нибудь собак-алкоголиков? Пожалуй, нет. Но у этой опущен хвост, и она качается на ходу. Можно подумать, что это ожившая собака из мультиков.

И вдруг мертвенно-бледный мужик остановился на углу улицы и раскрыл объятия. Далматин завилял хвостом. К ним подбежали двое малышей. Потягивая «Кровавую Мэри», Бадди машинально наблюдал за сценкой. Малыши были одеты в лохмотья и очень грязные, но этот тип крепко прижал их к груди, а те стали обнимать собаку. Потом все четверо пошли дальше и скрылись из виду. «Чудненькая семейка законченных пьянчуг», – подумал Бадди, осушая стакан. Сбежавшая с эскизов Уолта Диснея и подрисованная Тэксом Эвери [20].

Лори набрал пароль доступа, позволявший открыть файл «Нумерология», и с удовольствием стал созерцать длинные колонки цифр и уравнений, которые высветились на мониторе. Он перевел в цифровую форму почти все последние события, выражая буквы цифрами, в соответствии с их порядковым номером в латинском алфавите. Выраженное таким образом слово «versus» дало в сумме 19, а затем: 9+1=10, то есть 1. Символ начала. Цифра единичности. Значит, Версус – это противопоставление Богу? «Las Vegas» соответствовало цифре 5, a «Jacksonville» – 7. Сплошь простые числа. Он решил проверить слово «кетнек». Ему соответствовало 4. Четыре основные стихии. А если сложить «KETHER+– versus»? Получаем 5. То есть «las vegas». Лори вздохнул. Все эти идиотские теории не говорят ни о чем конкретном. Подумав, что сейчас было бы неплохо перекусить двойным сэндвичем с сыром, он нажал клавишу «выход». В дверь апартаментов постучали. Продолжая двигать мышкой, чтобы выключить компьютер, Лори услышал, как Бадди двинулся к двери. И вдруг его палец застыл в воздухе. На мониторе замелькали цифры.

16-1-1915-21-22-19-9-18

Вновь постучали, и Бадди, поспешно приводя волосы в порядок, крикнул: «Иду!»

16=Р, 1=А, 19… Лори стал быстро высчитывать на пальцах =S. To есть pas, так, продолжим… 15=0, значит, 21=U, a 22-V. pas ouv… [21]

– Бадди! Не открывайте! – закричал Лори, выскакивая из комнаты.

Бадди, поворачивая ручку двери, удивленно взглянул на него. Дверь приоткрылась.

– В сторону, Бадди!

– Да в чем… – начал Бадди.

И не окончил фразы: далматин, от которого несло падалью, бросился на него, метя в шею. Он еще не до конца осознал, что на него напала собака, а Лори уже схватил стул и разбил его о спину пса, который обернулся к нему, оскалив зубы. Его красные глаза сверкали, а из горла вырывалось глухое рычание. Перекувырнувшись и вскочив одним прыжком на ноги, Бадди схватил с ночного столика лампу, сорвав с нее абажур. Это животное взбесилось…

Далматин задрал лапу и стал спокойно мочиться на ковровое покрытие пола, лукаво уставившись на разошедшиеся полы халата Бадди.

– Спрятал бы ты свои семейные сокровища, а то ведь и грабителей можешь накликать, – сказал он, выразительно прищелкнув челюстями.

Бадди выпал из ощущения реальности, но поспешно затянул пояс халата. Этот пес… Это был тот самый далматин, которого он видел на улице. И он пришел к ним в номер, чтобы оскорблять и мочиться на ковре. Но в этот момент дверь распахнулась, и на пороге, делая приветственные жесты, показались все трое: мертвенно-бледный мужчина и его дети. Бадди сглотнул. Ведь собаки же не могут говорить. Хотя бы и далматины. Этот тип, должно быть, чревовещатель. Или же у него, Бадди, алкогольная кома и бред.

– С чего начнем? – спросил мальчуган.

– Бабенки и детишки вперед… – с довольным видом ответил, усмехаясь, пес.

– Vade retro Satanas! — вдруг громко закричал Лори. – In nomine Patri et Filii et… [22]

– Ax, как это возбуждает!

И, заливаясь смехом, малышка задрала подол платьица и показала свой голый передок. Лори стыдливо опустил глаза.

– Гавк! – сказал мужчина голосом, похожим на звук фагота. – Вперед, взять! Принеси папочке мяса.

– Да что же здесь происходит? – спросил вконец одуревший Бадди, который никак не мог решить, следует ли ему потерять сознание. Или пойти окунуть голову в лохань, полную холодного джина…

– То и происходит, что они хотят нас сожрать! – пронзительно крикнул Лори.

Невидящие глаза собаки остановились на Лори; обнажились длинные клыки. Пес расхохотался странным собачьим смехом.

– А тебе приветик от Круэллы, – сказал он. – Кажется, она хочет сшить себе мини-юбочку из твоей черной шкуры…

Лори сделал шаг назад, неловко споткнулся о низкий столик и тяжело рухнул на диван. Далматин сделал прыжок. Лори закрыл глаза, слабо помахивая перед лицом диванной подушкой. Раздалось короткое тявканье, и вслед за тем на него навалилось тяжелое тело, сотрясаемое крупной дрожью. Насмерть перепуганный Лори перекатился на бок. По телу Гавка пробегала дрожь, шерсть поднялась дыбом. В его пасти был зажат оголенный патрон лампы. Бадди взирал на него с глубоким удивлением.

И вдруг тело собаки начало как будто растрескиваться; через кожу животного выбирались тысячи крохотных личинок мясной мухи, создавая впечатление, что собака дрожит.

«Я что, смотрю ужастики?» – подумал Бадди.

Мужчина указал пальцем на собаку, потом на них, и Бадди увидел, что кожа на его пальце синюшная и растрескавшаяся. Малыш Язон сделал шаг вперед.

– Они сделали Гавку больно.

– За это надо наказать Эйт Болз [23], надо слопать его шарики… — шаловливо запела Бренда.

Бадди попытался вырвать лампу из собачьей пасти, но патрон приварился к нёбу животного.

– Здорово мы влипли, – пробормотал Лори, поднимая зажигалку Уилкокса, которая валялась на полу.

Другой рукой он схватил журнал, восхваляющий достоинства отеля, и скрутил его в жгут. Чувствуя себя так, словно он действует в дурацком сне, Бадди подобрал валявшуюся на кресле позавчерашнюю газету «Вашингтон пост» и приготовил зажигалку.

– Эти сволочи не выносят огня, – громко сообщил Лори. – Он их хорошо прижигает.

– Неужели Лори действительно хочет сжечь детишек?

Лори поджег свой журнал, и все Мак-Мюллены разом вздрогнули.

– Ну-ка, идите сюда, идите, попробуйте-ка адского пламени, – издевательски повторял Лори.

Бадди тоже стал потрясать пылающей «Вашингтон пост».

– Вон отсюда! – услышал он свой решительный голос, думая в то же время, что все это просто какой-то гротескный сон.

Малыш Язон громко рыгнул, а его сестричка расхохоталась. Мужчина подошел ближе, предоставив Бадди возможность рассмотреть его мраморную кожу, пробитый правый висок и что-то белое, что копошилось у него в зубах. Свободной рукой Бадди сильно ущипнул себя повыше локтя. И вздрогнул от боли. Значит, он не спит и этот тип действительно мертвец. Как и детишки. Мертвецы, но стоят и разговаривают в апартаментах номер двадцать шесть отеля при казино «Сиркус Сиркус».

– Я сантехник, меня зовут Аллан Мак-Мюллен, – сказал мужчина. – Я перебрал с выпивкой и не справился с управлением машины. Как вы думаете, я встречусь со своей женой? Она умерла два года тому назад, дома у меня стоит урна с ее пеплом.

– Пошли вон, – проблеял обессилевший от страха Бадди.

– Когда вы умрете, то заговорите иначе. Ну, куда, по-вашему, я должен идти? И нам с малышами нужно питаться. Но земля населена эгоистами вроде тебя. И ты за это заплатишь. Ты, выродок, заплатишь за все то зло, которое совершил. Ты заплатишь за свою отвратительную музыку и за Слима, которому ты желал смерти, потому что был уже не в состоянии о нем заботиться!