Медный кувшин старика Хоттабыча - Обломов Сергей. Страница 14

— Чаю хочешь? — миролюбиво спросил он дядьку.

— Я польщен предложенной честью разделить с тобой знаки трапезы, пусть я и не живу пищей в вашем ее понимании, но вынужден отказаться, чтобы не тратить твое время ожидания награды за великие дела твои. — И Хоттабыч согнул шею в поклоне головы. — И еще об одном прошу тебя — на коленях прошу, ибо во власти твоей лишить меня благости твоей милости, — разреши мне найти Сулеймана, сына Дауда, то есть Соломона Давидовича, на нем да почиет мир, я должен получить у него прощение за свои прежние ошибочные деяния.

— Да ради Бога, только сюда его не приводи. Кстати, чайник — горячий. Я пойду налью, а там — как хочешь. — Джинн вышел из комнаты.

Когда он вернулся с двумя лучшими, хоть и разнородными, чашками напитка, в комнате было пусто. Вернее, не то чтобы совсем пусто, но Хоттабыча в ней уже не было.

«Ну и хрен с ним, ушел, наверное, и слава Богу».

Джинн вернулся в прихожую часть коридора запереть дверь — она оказалась защелкнута американским замком — и снова в комнату, за стол. Там он обнаружил опаленный провод от самопального блока питания модема, который, провисая, задел стоявший под столом медный кувшин и вызвал сильный электрический разряд, чуть было не лишивший Джинна жизни в Интернете и прикрывший появление странного дядьки. Джинн очень разозлился на кувшин и пинками загнал его под тахту. Потом от греха заменил провод модема на толстый шнур от стоявшей здесь же, на столе, настольной лампы, размышляя о том, насколько все мы находимся на проводок от смерти, перегрузил компьютер, загрузил Интернет и через десять минут отвлекся от истории с дядькой настолько, насколько в повседневности никакой истории нет среди нас, а только живые картинки информационного общества, толпами сменяющие друг друга. Дядька отложился в Джинне куда-то в нереализованное прошлое и был забыт напрочь за бытом сиюминутности.

Сиюминутность его бытия находилась довольно далеко от места его живого нахождения. Войдя в свой почтовый ящик, он обнаружил письмо от товарища — китайского антикоммуниста, только отсидевшего почти десять лет за участие в демонстрации на площади Тянаньмэнь. Товарищи они были, понятно, по Испании. Отсидев, китаец, почти закончивший к моменту ареста математический факультет Пекинского университета, продолжил борьбу, но уже в Интернете, издавая на каком-то американском сервере небольшую виртуальную газету на китайском языке. Жил он на то, что, поняв однажды, что Интернет является всемирной трубой, по которой текут, как газ, реки денег, он у себя дома приспособил небольшой краник к паутине труб и открывал его по мере необходимости, но без особой жадности и мотовства. У него были выдающиеся способности и специальные программы по подбору цифровых и буквенных комбинаций.

Из его письма Джинн понял, что сегодня ночью в Белграде американцы разбомбили посольство Китая, несколько человек погибли, и китайцы, нарушив нейтралитет, атаковали правительственные и военные серверы США. Китаец просил все наработки Джинна по этим объектам, зная, что некоторые русские хакеры ведут с НАТО информационную войну. Джинн поделился, но с холодком под ложечкой: несколько дней назад к нему обращался какой-то Гном из Воскресенска, предлагавший Джинну вместе ввести ошибку в полетные задания в Пентагоне, чтобы американцы задели влиятельный Китай, и Китай вместе с Россией заставил НАТО прекратить бомбардировки. Джинн ответил Гному, что он готов вносить ошибки, но только так, чтобы американцы бомбили моря, на худой конец — леса, поля и реки, и просил Гнома известные ему коды доступа и адреса полетных заданий Пентагона — иметь их было невероятно круто, — но Гном не ответил. И сейчас, сразу после письма китайскому товарищу-антикоммунисту, Джинн отправил и-мэйл Гному. Так и есть — электронный адрес Гнома больше не действовал.

Чтобы побороть отчаяние. Джинн сделал себе еще чаю, а пока ждал закипания воды, вспомнил, что вчера Гришан оставил ему какой-то диск. Он нашел его и теперь разглядывал обложку. На обложке был изображен недовольный Клинтон, на висок которого была наложена мишень с перекрестком прицела, и буквы — большие и маленькие. Большими буквами было написано: «Хакеры бомбят NATO», — а из маленьких букв складывались подробности действий:

Джинн вернулся к компьютеру, собираясь запустить диск — на нем должны были быть несколько его программ и много новых, которые можно было дослать китайцу. Но не запустил, потому что обнаружил в своем ящике только что присланное письмо от Этны.

Он открыл его с замиранием сердца. С начала бомбардировок Белграда это был их первый контакт. Он отправил ей бессчетное количество писем, в первых из которых предлагал оказать виртуальное сопротивление насилию и просил советов по некоторым конкретным вопросам. Этна не отвечала на его письма и не выходила на связь в ICQ. Теперь она сообщала, что работает на Пентагон и сейчас состоит в команде, которая получила задание восстановить сломанный русскими официальный натовский сайт, и что она весьма огорчена тем, что полученные совместно навыки им теперь приходится использовать друг против друга, — к сломанному сайту безусловно приложил руку и Джинн, это ясно по почерку.

Она также сообщила, что догадывается: Джинн поучаствовал и в том, что она назвала «заменой сайта албанского правительства пачкой глупых листовок», чего она никак не может простить в отношении братьев по вере. Для нее было ясно, что Джинн поддерживает варваров, позволяющих себе массовые этнические чистки мусульман, потому что осуществляющие их жестокие сербы — православные, как, очевидно, и сам Джинн. И таким образом, противоречия между ними, бывшими фронтовыми товарищами, возникают не только из-за враждебности на данном этапе их государств, но и как следствие многовековых разногласий между их вероисповеданиями. Письмо было по-английски, Джинн несколько раз перечитывал текст, сверяясь со словарем и не веря своим глазам, а потом написал длинное-предлинное послание, которое, закончив, отправлять не стал, а вместо этого выключил компьютер, уничтожив написанное, и пошел в «Турандот» — кого-нибудь встретить и нажраться.