Командир и штурман - О'Брайан Патрик. Страница 48

Кроме того, он был слишком философом, чтобы испытывать раздражение, когда немного погодя, срывая верхушки волн, с левого траверза, чуть ближе к корме, задул свежий бриз и «Софи» (освобожденная от зловредной прилипалы), кренившаяся под ветром, уверенно помчалась вперед со скоростью семь узлов. Так продолжалось до заката, пока впередсмотрящий не закричал:

– Земля! Земля по правой скуле!

Глава седьмая

Земля, которую обнаружил матрос, была мысом Нао, южной границей района их крейсирования. Его темные очертания четко выделялись на фоне неба в западной части горизонта.

– Превосходная работа, мистер Маршалл, – произнес Джек Обри, спустившись с мачты, где он разглядывал мыс в подзорную трубу. – Королевский астроном не смог бы выполнить ее лучше.

– Спасибо, сэр, спасибо, – ответил штурман, который действительно произвел целый ряд чрезвычайно точных наблюдений луны, а также обычных навигационных наблюдений с целью определить место шлюпа. – Счастлив… ваше одобрение… – Не находя слов, он кончил тем, что выразил свои чувства, дергая головой и сжимая руки.

Было любопытно наблюдать, как этот крепыш – с энергичным, мужественным лицом – испытывал чувства, требовавшие более тонкой натуры; и не один матрос обменялся понимающим взглядом с товарищем. Но Джек Обри не обратил на это внимания – он всегда считал Маршалла добросовестным, старательным штурманом и его рвение приписывал натуре, морскому характеру. Как бы то ни было, мысли его были заняты подготовкой пушечных стрельб в условиях плохой видимости. Они находились на достаточном расстоянии от земли, чтобы не быть услышанными, – тем более ветер заходил с берега. Хотя канониры «Софи» успели набить руку, Джек Обри не оставлял их в покое-капитан был неистощим на выдумки.

– Мистер Диллон, – сказал он, – я хотел бы, чтобы вахта правого борта соревновалась в стрельбе с вахтой левого в темноте. Да, я все знаю, – продолжал он, увидев, как вытянулось лицо лейтенанта, – но если учения будут проводиться в условиях отсутствия видимости, то даже самые неумелые пушкари будут вдвойне внимательны: никто не попадет под орудие при откате и не свалится за борт. Поэтому, если вам будет угодно, мы приготовим пару бочонков пороха для учений в светлое время суток и другую пару для стрельбы ночью при свете фонаря или факела, если не будет луны.

Впервые увидев стрельбы (как давно это было!), Стивен старался избегать этого «развлечения»: ему не нравились грохот пушек, запах пороха, возможные травмы у матросов и распуганные птицы. Поэтому он спускался к себе вниз и читал, вполуха прислушиваясь, не наделала ли бед откатывающаяся по шаткой палубе пушка. Но в этот вечер доктор поднялся на палубу, не зная, что вскоре начнется грохот. Он нацелился на нос, где стояла его любимая помпа из вяза, которую дважды в день качали для него преданные ему матросы. Джек Обри заметил:

– А вот и доктор. Без сомнения, вы вышли на палубу, чтобы убедиться, каких успехов мы достигли. Великолепное зрелище, когда стреляют большие пушки, не правда ли? А нынче вечером вы увидите, как они стреляют в темноте, что еще прекраснее. Господи, видели бы вы сражение на Ниле! А если бы вы его слышали! Какое бы счастье вы тогда испытали!

Успехи, достигнутые канонирами «Софи», были действительно поразительными, что заметил даже такой далекий от военного искусства зритель, как Стивен. Джек Обри разработал систему, которая щадила набор судна (он трещал по всем швам от бортового залпа) и позволяла отлично вышколить орудийную прислугу. Сначала стреляла пушка, находившаяся с наветренной стороны, и в момент ее полной отдачи стреляла следующая. Получалась перекатывающаяся стрельба, причем последний наводчик даже успевал прицелиться сквозь дым. Джек Обри объяснял это в то время, как катер с бочонками отходил от шлюпа, исчезая в меркнущих лучах света.

– Конечно, – добавил он, – мы стреляем по целям, находящимся не на очень большом расстоянии, – лишь бы произвести три залпа. Как мне хочется дать четыре!

Пушкари разделись по пояс; их головы были обвязаны черными шелковыми платками; они казались очень внимательными и опытными. Естественно, всю прислугу орудия, попавшего в мишень, ожидала награда, но еще большую награду получала вахта, стрелявшая быстрее и не допускавшая выстрелов невпопад.

Катер находился далеко по корме и с подветренной стороны шлюпа. Стивен всегда удивлялся тому, какие фокусы выделывает море с вроде бы плавно перемещающимися предметами. Вот он увидел бочонок, подпрыгивавший на волнах. Сделав поворот через фордевинд, шлюп резво побежал под марселями и оказался на расстоянии кабельтова с наветренной стороны бочонка.

– Удаляться нет смысла, – заметил Джек Обри, в одной руке держа часы, а в другой – кусок мела. – Иначе удар будет недостаточно сильным.

Секунды шли. Бочонок оказался по скуле судна.

– Отвязать пушки! – скомандовал Джеймс Диллон. Над палубой уже вился дымок фитиля. – Выровнять пушки!.. Заглушки долой!.. Выкатить пушки!.. Порох на полку!.. Целься!.. Пли!

Казалось, что огромный молот обрушивается на камень, с четкостью хронометра выдерживая интервал в полсекунды. Длинная полоса дыма тянулась по носу шлюпа. Стреляло левое носовое орудие, и вахта правого борта, вытянув шеи, привстав на цыпочки, ревниво наблюдала за тем, куда падали ядра. Они ложились с перелетом в тридцать ярдов, зато кучно. Вахта левого борта старалась изо всех сил, прочищая банниками стволы пушек, заряжая их, втаскивая и вытаскивая. Спины канониров блестели от пота.

Бочонок еще не достиг траверза, когда следующим залпом его разнесло вдребезги.

– Две минуты пять секунд, – усмехаясь, произнес Джек Обри.

Не теряя времени на выражение восторгов, левобортная вахта продолжала стараться; пушки задрали свои стволы, семь раз прогрохотал огромный молот, вокруг разбитых в щепки бочонков взвились белые фонтаны. Засверкали банники и прибойники; ворча, пушечные расчеты вплотную придвинули заряженные пушки к портам с помощью талей и ломиков. Но обломки оказались слишком далеко позади, и они просто не успели произвести четвертый залп.

– Ничего, – заметил капитан. – Довольно сносно. Уложились за шесть минут и десять секунд.

Вахта левого борта дружно вздохнула. Они настроились на то, чтобы произвести четвертый залп и уложиться менее чем за шесть минут, чего наверняка добьются расчеты пушек правого борта.

И действительно, вахта правого борта отстрелялась за пять минут и пятьдесят семь секунд; зато они не попали в цель, и в сумерках кто-то нелестно высказался в адрес «безмозглых ракалий, которые палят в белый свет как в копеечку, лишь бы урвать награду. А порох нынче по восемнадцать пенсов фунт».

На смену дню пришла ночь, и Джек Обри с глубоким удовлетворением заметил, что на палубе от этого, удивительное дело, почти ничего не изменилось. Шлюп привелся к ветру, лег на другой галс и направился к мерцающему огню, зажженному в третьем ушате. Один за другим прогрохотали залпы; темно – красные языки пламени превратились в клубы дыма. Подносчики зарядов носились по палубе, мимо часового и обитой железом двери спускались в крюйт-камеру и с зарядными картузами возвращались назад; орудийные расчеты с ворчанием принимали их, фитили тлели, ритм работы почти не изменился.

– Шесть минут сорок две секунды, – объявил капитан после последнего залпа, глядя на часы при свете фонаря. – Вахта левого борта получает главный приз. Результаты не такие уж плохие, правда, мистер Диллон?

– Признаюсь, сэр, гораздо лучше, чем я ожидал.

– Итак, мой дорогой сэр, – обратился Джек Обри к Стивену. – Что вы скажете на то, чтобы малость помузицировать, если вы не совсем оглохли? Стоит ли вас приглашать, мистер Диллон? Думаю, мостик отдадим в распоряжение мистера Маршалла.

– Спасибо, сэр, большое спасибо. Но вы же знаете, что музыка наводит на меня тоску. К чему метать бисер перед свиньями?