Невеста врага - О'Бэньон Констанс. Страница 64

Глава 29

Лицо миссис Хаддингтон, подававшей ужин в малой столовой, было хмуро.

— А что, его милость не придет? — осведомился Майкл.

— Откуда мне знать, милорд? Он нынче домой не заезжал и ничего не передавал.

Арриан опустила глаза, чтобы Майкл не догадался, как сильно ее это задевает.

— Сегодня очень вкусная рыба, Хадди, — промолвила она как можно беззаботнее. — Я тут у вас в Шотландии все больше начинаю любить лососину.

Миссис Хаддингтон задержалась в дверях.

— Кухарка наша нарочно для вас расстаралась — знает, что у вас будет маленький.

Подождав, пока миссис Хаддингтон уйдет, Майкл спросил:

— Куда же все-таки подевался Уоррик? По-моему, после приезда мы его почти не видели.

— Понятия не имею, — сказала Арриан, отгоняя от себя навязчивый образ Луизы Робертсон.

После ужина Арриан поднялась к себе в спальню, где Элизабет помогла ей раздеться и лечь в кровать.

— По-моему, миледи, вы нынче еле на ногах стоите. Не надо бы вам больше до родов ездить верхом.

— Да, Элизабет, думаю, ты права. С завтрашнего дня буду ездить по окрестностям только в коляске или в карете.

Когда служанка ушла, Арриан долго лежала без сна и смотрела в темное небо за окном. Она все еще надеялась, что в душе Уоррика проснутся теплые чувства к ребенку, но надежд оставалось все меньше и меньше.

Наконец в доме все стихло. Веки Арриан постепенно отяжелели, и она уснула. Проснулась она от того, что из соседней комнаты донесся грохот и вслед за ним сдавленное ругательство, словно кто-то ходил в темноте, натыкаясь на мебель.

Арриан зажгла свечу и, выскользнув из-под одеяла, отворила боковую дверь. Пламя свечи осветило темные углы гостиной и фигуру Уоррика у окна.

Он смущенно обернулся.

— Простите, что потревожил вас. Я понимаю, здоровый сон для вас сейчас важнее всего.

— Я не фарфоровая кукла, Уоррик. — Она заметила в его руках бокал с какой-то жидкостью и догадалась, что это отнюдь не вода.

— Обычно я не пью в одиночестве, но, видите ли, сейчас у меня возникли кое-какие сложности… вот я и пытаюсь облегчить боль.

— Боль, милорд? Вы больны? Он немного помолчал.

— Возможно, я неудачно выразился.

— Я могу вам чем-нибудь помочь?

— Нет, Арриан, не можете. Ваше дело — сложности создавать, а разрешать их придется мне одному. Она растерянно заморгала от неожиданности.

— Уоррик, вы пьяны?

— О нет! Я еще далеко не так пьян, как хотелось бы.

— Я знаю, что причиняю вам немало неприятностей. Он осушил очередной бокал и только после этого взглянул на нее.

— Ничего, скоро вы исчезнете из моей жизни. Уедете к своему драгоценному Йену, хотя одному Богу известно, что вы в нем нашли.

— Скажите, Уоррик, вы приехали тогда на яхту только из-за ребенка?

Он забрал у нее свечу и поставил на стол, после чего отошел к окну и поманил Арриан к себе.

— Скажите, Арриан, что вы здесь видите?

Окна ее бывшей спальни выходили на море, по эту же сторону замка, сколько хватал глаз, простирались холмы и долины. Уоррик стоял сзади, его дыхание жгло ее щеку.

— Я вижу сказочный ландшафт, теряющийся в ночной мгле… Впрочем, вы, вероятно, ждете от меня иного ответа. Наверное, я должна сказать, что вижу только земли Драммондов?

— Вы необыкновенно догадливы, Арриан. — Он развернул ее лицом к себе. — А теперь кого вы видите?

— Вождя Драммондов.

— Вот именно. А вы любите вождя Макайворсов. В минуту слабости я позабыл, что вы с ними в родстве, и привез вас сюда… Не надо было этого делать.

Жестокие слова хлестнули Арриан больнее кнута, и она упрямо вскинула голову.

— Вам некого в этом винить, Уоррик. Вы сами ворвались к нам на яхту и предъявили моему отцу права на меня.

— У меня не оставалось выбора. Я должен был дать ребенку свое имя… Я многим обязан вам и вашей семье, ведь вы спасли меня от королевского суда, а он вряд ли был бы ко мне благосклонен. Знаете, как горько быть в долгу у своих врагов, Арриан?

— Никаких врагов здесь нет, Уоррик. Есть только женщина, совершившая большую глупость. Я ведь надеялась, что мы с вами сможем хотя бы остаться друзьями… Увы, я ошибалась. Но зачем вы просили меня вернуться, зачем притворялись, будто мечтаете стать отцом?

Он раздраженно отвернулся к окну.

— Не хотел, чтобы ваш возлюбленный Йен растил ребенка, в котором течет кровь Драммондов.

— Ваша кровь, — поправила она, но он не слушал ее.

— Только представьте, как у нас родится мальчик и как тогда я буду смотреть в глаза своим людям. «Вот, — скажу им, — ваш будущий вождь. Вы не смотрите, что в нем течет кровь Макайворсов…»

Арриан молча глядела ему в спину. Наконец, овладев собою, она развернулась и пошла к себе в комнату. С нее было довольно.

Однако она не успела дойти до своей двери: Уоррик догнал ее и схватил за руку.

— Нет, постойте! Я хочу вам еще кое-что сказать.

— Вы уже достаточно сказали! Думаете, что, делая больно мне, вы тем самым наносите удар Йену?

— Нет, милорд. Ваша месть как обоюдоострый клинок, и второе его лезвие обращено к вам.

Он рывком притянул Арриан к себе и приподнял ее подбородок.

— Когда я дотрагиваюсь до вас, вы думаете о нем, да? Знаю, что о нем… А хуже всего то, что даже теперь я хочу вас. — На миг он зажмурился. — О, если бы можно было стереть проклятый образ из вашей памяти! Возможно, это положило бы конец моим страданиям.

— Вы сами создаете себе страдания, Уоррик, и никто, кроме вас, не сможет вас от них избавить. Он с силой прижал ее к себе.

— Нет, я заставлю вас позабыть Йена Макайворса!

Губы его хищно впились в ее рот, и она почувствовала тяжелый дух бренди. Это был поцелуй насилия, а не любви, и Арриан отчаянно пыталась высвободиться, но он только крепче обхватывал ее голову руками…

Он так резко ее отпустил, что от неожиданности она не удержалась на ногах и упала на стоявший сзади стул.

— Простите. — Уоррик тряхнул головой, словно пытаясь избавиться от наваждения. — Я не хотел вам больше навязываться.

— Простить? Я уже многое вам прощала, но того, что вы сказали мне сегодня, я не забуду никогда. У вас нет сердца, Уоррик, и лучше бы мы с вами вовсе не встречались!

С этими словами она бросилась в свою комнату и захлопнула за собою дверь. Сама того не желая, она все еще ждала, не послышатся ли сзади шаги Уоррика, но в гостиной было тихо.

Она решительно подошла к дорожному сундуку, откинула крышку и начала рыться в своих вещах. Наконец она отыскала свою голубую амазонку для торжественных выездов и, не зажигая света, начала одеваться. Она чувствовала себя скорее сердитой, чем оскорбленной, и ей нужно было поскорее что-нибудь сделать, чтобы привести в порядок расстроенные чувства.

Во дворе замка ей никто не встретился, зато на конюшне она нашла Тэма, который ссыпал в мешки овес для лошадей.

При виде жены хозяина, входящей в конюшню в столь неурочное время, Тэм остолбенел.

— Вы чего-нибудь хотите, миледи? — наконец выдавил из себя он.

— Да, Тэм. Оседлай мне лошадь. Я хочу прокатиться верхом.

То, что она собиралась на прогулку посреди ночи, притом в полном одиночестве, показалось Тэму довольно странным, однако его дело было подчиняться, а не спрашивать, и он проворно выполнил поручение.

— По-моему, вот-вот пойдет дождь, — заметил он, видимо, надеясь ее остановить, но Арриан лишь улыбнулась.

Тэм молча помог ей забраться в седло и смотрел вслед, пока искры, высекаемые подковами о камни, не погасли в ночи.

Уоррик видел из окна, как Арриан стремительно вышла во двор, но не двинулся с места. Лишь когда она верхом на лошади выехала из конюшни, он, чертыхнувшись сквозь зубы, бросился вниз.

— Тэм, седлай Тайтуса, да поживее, — рявкнул он, подбегая к конюшне.

Сразу же за воротами Арриан пустила лошадь галопом. Ей было все равно, куда ехать в этой беззвездной и безлунной ночи. Она двигалась сквозь непроглядную тьму, и сердце ее разрывалось, казалось, на тысячи кусочков. Ни одно слово, сказанное Уор-риком сегодня, не желало улетучиваться из ее памяти. Как она могла совершить такую глупость и вернуться в Айронуорт? Ведь отец предупреждал ее, она же настояла на своем…