Рыцарь Золотого Сокола - О'Бэньон Констанс. Страница 47

Пятясь, Эскобар уже добрался до выхода и теперь с надеждой поглядывал на дверь кабинета Мелесант.

— Что, хочешь пожаловаться моей матери? Сколько угодно, но сперва отвези скот и припасы в деревню. Мои люди проследят, чтобы ты в точности исполнил все распоряжения. — Райен двинулся на него. — Ну, живо!

— Да, Ваше Высочество, уже иду! — Прижимаясь к стене и стараясь держаться как можно дальше от принца, Эскобар выскользнул за дверь.

Райен стиснул зубы. Он с детства знал, что Эскобар — любовник его матери. Наверняка об этом знал и отец.

Из окна ему было видно, как презренный кастилец спешит по тропинке к домику управляющего. Значит, люди еще до захода солнца смогут поесть.

Королева Мелесант появилась, когда гости уже начали съезжаться в замок. Войдя в залу, Райен быстрыми шагами направился прямо к матери. Он с трудом сдерживал ярость. Кивнув мимоходом отцу Катарины, он обратился к королеве:

— Миледи, я должен поговорить с вами. Поймав на себе удивленный взгляд лорда Хайклера, Мелесант обворожительно улыбнулась ему и игриво ударила Райена по руке.

— Простите моего нетерпеливого сына, милорд. Он слишком долго был в отлучке и теперь желает поскорее обсудить со мною все дела. — Она с той же улыбкой обратилась к Райену — Но дела подождут, покуда не разъедутся наши гости, а еще лучше до завтра.

— Нет, до завтра они ждать не будут, это невозможно.

Мелесант ощутила внезапный прилив гордости за сына. Да, он достойный противник, но она все равно возьмет над ним верх. Надо только найти ту веревочку, которой вернее его опутать, — а это у нее всегда прекрасно получалось.

Когда на пороге появился Эскобар, Мелесант и его одарила улыбкой. Райен нахмурился.

— А вот и твой наушник, — брезгливо процедил он. — Советую порасспросить его хорошенько, возможно, он поведает тебе что-нибудь интересное. Глядишь, после его доклада ты сама захочешь со мной поговорить. — И, презрительно усмехнувшись, он отошел.

Королева Мелесант спокойно вернулась к прерванному разговору с отцом Катарины.

— Простите его, милорд. Он такой же грубиян, каким был его отец, и тоже не понимает, что для того, чтобы управлять, требуются особая тонкость и ум.

Лорд Хайклер, грузный немногословный человек, доживал свой пятый десяток. Первая его жена умерла бездетной, и он взял себе вторую, много моложе себя, которая и родила ему Катарину. Он баловал и лелеял свою единственную дочь с младенчества. То, что принц не выполнил своего обещания жениться на его любимице, уязвило лорда Хайклера до глубины души, но он не стал признаваться в этом королеве.

— Его Высочеству повезло, что вы сняли груз власти с его плеч, — сдержанно ответил он. — Это было мудрое решение короля Генриха.

Эскобар, переминавшийся поодаль, неожиданно выступил вперед и поклонился королеве. Мелесант нахмурилась: она не любила, когда что-то нарушало ее планы.

— Ваше Величество, вы позволите сказать вам несколько слов? Дело чрезвычайно важное.

Она осадила его ледяным взором.

— Твое важное дело подождет до завтра.

— Но, Ваше Величество, речь идет о вашем сыне. Он… — осмелился настаивать Эскобар.

— Я сказала, не теперь!.. — гневно оборвала его королева.

«Райен прав, — подумала она про себя, — Эскобар всего лишь жалкий наушник». Она снова обратилась к лорду Хайклеру.

— Так вот, — продолжила она, — король Генрих думает, что я во всем буду следовать его воле, но он глубоко ошибается. Знаете, почему он передал власть над Фалькон-Бруином мне?

— Потому что всем известна ваша безграничная мудрость! — громко объявил Эскобар, но лесть не возымела действия.

Мелесант едва не испепелила его взглядом.

— Я говорю с лордом Хайклером, — отрезала она и снова обернулась к гостю. — Генриху самому приходится постоянно отбиваться от своих непокорных сыновей, и он думает, что если между мною и моим сыном начнутся раздоры, то это очень скоро ослабит страну и поможет ему полностью завладеть ею. Но, увы, у него ничего не выйдет. Райен не станет покушаться на мою власть — ну, а я не собираюсь уступать ее ему добровольно.

При этих словах Райен развернулся и так стремительно зашагал к выходу, что в дверях чуть не сбил с ног Катарину и вынужден был ее поддержать. Катарина застенчиво улыбнулась ему.

— Райен, я ждала тебя. — Ее глаза наполнились слезами. — Я очень соскучилась по тебе. Прости меня за то, что я так накинулась на тебя сегодня утром. Я была не в себе. Все произошло так неожиданно, что, признаюсь, сначала я очень сердилась на тебя. Но в конце концов твоя мать убедила меня, что ты женился не по своей воле. Ведь так?

У Райена перед глазами все еще стояли изможденные лица крестьян.

— Прости, Катарина, что ты сказала? Замирая от волнения, она взяла его под руку.

— Я знаю, что ты любишь голубое, и сегодня надела это платье нарочно для тебя.

— Ты очень хороша в нем, — рассеянно обронил Райен.

— И волосы распустила — тоже для тебя. Взгляни.

— Да, тебе идет.

В эту минуту из-за поворота винтовой лестницы появился сначала слуга с факелом, а вслед за ним Джиллиана и сэр Хэмфри. Кассандра, с нетерпением поджидавшая их, тотчас устремилась навстречу Джиллиане и взяла ее за руку. Она при любом удобном случае демонстрировала свою преданность королеве Талшамара.

— Боюсь, сегодняшний вечер тебе не очень понравится. Мама пригласила Катарину — тебе это неприятно? — наивно спросила принцесса.

Присутствие Катарины было для Джиллианы более чем неприятно, но она не призналась бы в этом даже самой себе.

— Думаю, у нее больше прав находиться здесь, чем у меня, — помедлив, отвечала она.

Взгляд ее тотчас отыскал Катарину и Райена: они стояли у противоположной двери, держась за руки, и, по-видимому, были поглощены друг другом. Катарина, в небесно-голубом платье, расшитом мелким жемчугом, и правда была очень хороша. Изящная фигурка, розовое личико, золотистые волосы до пояса. «Такая красота, наверное, больше всего нравится мужчинам», — подумала Джиллиана. В эту минуту она ненавидела свои черные волосы и готова была присесть, чтобы казаться меньше ростом.

Пока она, осматриваясь, замерла в сводчатом проходе, все глаза обратились к ней. Только сэр Хэмфри, знавший ее много лет, мог догадаться, что ей сейчас не по себе, остальные же видели ослепительную и самоуверенную красавицу в белом шелковом платье с золотой каймой. Усыпанная драгоценными камнями корона загадочно сверкала и переливалась в свете многочисленных свечей.

Кассандра незаметно сжала руку Джиллианы. — Что бы ни говорили тебе моя мать или Катарина — не принимай их слов близко к сердцу. У них есть одна общая черта: обе не могут успокоиться, покуда кого-нибудь не унизят.

Видимо, Кассандре пришлось снести немало обид от этих двух женщин, догадалась Джиллиана, но даже это не ожесточило ее сердца. Как может мать не видеть столь несомненных достоинств собственной дочери?

Райен, как и все остальные, смотрел на Джиллиану в немом восхищении, не замечая, как Катарина тем временем придвинулась к нему почти вплотную и увереннее сжала его руку.

— Хотела бы я взглянуть, что будет, если ее как следует отмыть от краски, — язвительно проговорила она и, повысив голос, чтобы ее слышали все, добавила — Ну, а мне румяна с белилами не нужны. По мне, грош цена такой красоте, которую надевают утром и снимают вечером, как платье.

Райен озадаченно нахмурился и отошел в сторону. Он любил Катарину, но в эту минуту она вдруг показалась ему неумной и злой. Может быть, она изменилась с тех пор, как они расстались, — или это он сам стал другим? Он снова отыскал глазами Джиллиану, которая теперь беседовала с Кассандрой. Он лучше любого другого знал, что к числу неоспоримых достоинств его жены относятся не только красота, но знания и ум, которые в первую очередь и привлекали к ней мужчин. Что же до румян с белилами, то как бы Катарина ни злилась, он все-таки был знаком с Джиллианой достаточно близко и мог сказать с полной уверенностью она никогда ими не пользовалась.