Бродяга - Одом Мэл. Страница 12

— О-оо, — застонал Вик. От этого резкая боль в его голове только усилилась. Он попробовал было открыть глаза, но в них ударил яркий свет, и он снова зажмурился. В голове вертелись воспоминания о гонке вдоль Дальних Доков, но это, разумеется, был сон — просто он перепил и слишком начитался книг из крыла Хральбомма.

Все же он осторожно вытянул руку — и нащупал одеяло. Ну вот, радостно сказал он себе, все в порядке. Я в своей комнате в библиотеке, а на соседней кровати спит Экрим в этой своей дурацкой ночной маске. Но сопровождавших сон Экрима храпа и бормотания слышно почему-то не было. Да и привычною веса книги на груди не чувствовалось. Вик убеждал себя, что беспокоиться не о чем, но тень сомнения у него оставалась.

Он протянул руку дальше и нащупал край кровати. Все еще лежа на спине, он отыскал другой край и удивился. Кровать была куда уже, чем ей следовало быть, да и жестче.

Его сознание постепенно прояснялось, и тут он всем своим телом ощутил некое покачивание. Сначала Вик решил, что это оттого, что он выпил слишком много вина из ягоды разалистин, или что это от головной боли, а головная боль — от долгого чтения в одном положении…

— Вылезай из постели, бездельник! — раздался вдруг пронзительный, резкий голос. — Вылезай из постели и не трать зря время, чертов лежебока! — Дальше последовал поток непристойных ругательств.

Вик просто не мог поверить, что слышит такое. За годы, проведенные в Хранилище, он только изредка встречал подобную брань в книгах, которые вносил в каталог. Но он ни разу в жизни не видел живого человека или другое существо, которое бы так энергично и разнообразно ругалось.

Вик наконец открыл глаза, несмотря на яркий свет. Он далеко не сразу смог рассмотреть окружающую его обстановку. Помещение было куда меньше, чем его комната в библиотеке. И лежал он не на кровати, а в гамаке…

В ногах гамака внезапно возник вихрь красных, желтых, голубых и зеленых перьев и помчался прямо на библиотекаря. Хлопавшее крыльями пестрое создание на первый взгляд казалось огромным.

— Вылезай из постели, а то я тебя сам за волосы вытащу! — Длинные когти чуть не проехали Вику по лицу.

— А-ах! — В ужасе Вик попытался увернуться. Гамак качнулся и сбросил его на жесткий деревянный пол. Вик резко выдохнул, и перед глазами у него все поплыло.

— Вставай! Вставай!

Крылья заколотили прямо над Виком. Он прикрыл голову руками и нащупал шишку за левым ухом. Вик недоверчиво потрогал ее, невольно сам себе причиняя боль. Это не сон, понял он и ужасно испугался. Где это он очутился? Он заставил себя снова открыть глаза и посмотрел на пол.

Дубовые дощечки, плотно подогнанные одна к другой, потемнели от времени. За долгие годы они покрылись царапинами. Конечно, их совсем нетрудно было отшлифовать, но, похоже, никому не было до этого дела. Вик вздохнул — и ощутил запах морской воды. Нет! Быть того не может!

— Лежебока! — снова заорал хриплый голос. — Я с тобой еще разберусь! Я тебя на кусочки порублю и чудищам морским скормлю!

Вик осторожно поднял голову и, прикрыв лицо рукой, посмотрел сквозь пальцы.

Это была просто птица, рогатый роудор, ростом чуть больше фута, — но благодаря розовым изогнутым рогам он казался выше. Трехфутовый размах крыльев тоже помогал птице выглядеть крупнее и опаснее. Грудь и большая часть крыльев были красными, как тлеющие угли, хотя кое-где виднелись и желтые пятна. Кончики крыльев и хвост были окрашены в такой темный зеленый цвет, что местами он казался синим и черным. Клюв у птицы был большой и загнутый, а круглый открытый глаз светился изумрудной зеленью. Второй глаз прикрывала потрепанная черная кожаная повязка, на которой заклепками изображался череп. Из одного ушного пучка перьев свисала золотая сережка. Вик знал, что кроме опасной внешности роудоры отличались еще и умом.

— Стой, салажонок! — крикнул роудор. Потом птица наклонила голову набок и извергла очередной поток брани. — Ну что уставился? Пиратов не видал?

Роудор встопорщил перья на груди.

Гордость Вика была задета. Он знал, что лучше было бы промолчать, но сказал:

— Вообще-то пиратов я видел. — Если его притащили сюда пираты, то наверняка кто-то из них был на причале, и он их действительно видел. — Я просто никогда не видел попугая, который воображает себя пиратом.

— Ты у меня еще прогуляешься по рее и отправишься ночевать к рыбам, крысеныш, — угрожающе завопил роудор. Он спрыгнул с перекладины гамака и полетел через каюту, стараясь не наткнуться на что-нибудь. Потом он когтями за металлический крюк, торчавший из переборки.

— Дрянная птица, — ответил Вик, прячась под гамаком.

— Нам здесь бездельники не нужны, — снова заорал роудор. — Мы тебя сварим и пустим на жир, уключины смазывать. А кишки твои пойдут на наживку для рыб. На старушке «Одноглазой Пегги» зря тебя держать не станут, это я обещаю. — Птица грозно переступала на крюке, наклонив рогатую голову и топорща перья на шее.

Внезапно открылась дверь и в комнату матросской косолапой походкой вошел гном. Он был выше среднего гномьего роста и крепок, к тому же с очень широкими плечами, так что выглядел почти квадратным. На нем были матросские клеши, рубашка с длинными рукавами в красно-белую горизонтальную полоску, коричневые кожаные башмаки и красный платок на голове. Борода у гнома была длинная и пышная, темная с проседью, и в нее были вплетены вырезанные из слоновой кости рыбки, а в ушах висели золотые сережки.

Гном с одного взгляда оценил обстановку и хмуро посмотрел на роудора.

— Что это ты тут делаешь, Криттер?

— Бужу этого никчемного салагу, — ответил роудор. Гном что-то буркнул и продолжал с сомнением смотреть на птицу.

— От тебя вежливости не дождешься. Да и представиться как следует ты не умеешь. — Он повернулся к Вику. — Вылезай-ка оттуда. Прятаться от грубой старой птицы — это просто… — Он замялся, подбирая слово. — Ну, недостойно, что ли.

Вик подумал, что не прочь пожертвовать достоинством, лишь бы лицо осталось непоцарапанным. Он осторожно поднялся на ноги, оглядываясь на роудора, и попытался обойти гамак, чтобы очутиться подальше от гнома. Но тут корабль встряхнуло, Вик покачнулся и полетел к переборке.