Бродяга - Одом Мэл. Страница 96

— Они пели в кузницах? — заворожено спросил Кобнер.

— Да, — ответил Вик. — Кое-какие их песни сохранились.

— Мне говорили, что у меня хороший голос, — сказал Кобнер. — Я бы хотел выучить эти песни, маленький воин.

Секунду-другую Вик испуганно соображал, можно ли учить Кобнера песням Сталезвонов, нет ли там чего-то такого, что Библиотека поклялась хранить в тайне. Точно он не помнил, но решил, что такое вряд ли возможно. Сталезвоны обычно пели о мастерстве и о красоте вещей, которые их молоты ковали на тяжелых наковальнях.

— Когда появится время, Кобнер, я с удовольствием научу тебя песням, которые знаю.

— А откуда ты знаешь, как читать по-гномьи? — поинтересовался Балдарн.

— Меня научили, — ответил Вик.

— Кто? Гномы?

— Нет.

— Тогда кто?

Вик задумался, удивленный тем, что все эти вопросы возникли именно сейчас, когда их преследовали Пурпурные Плащи Фомхина Мхоута. А что, если кто-то из воров предположит, что отряд преследуют из-за книг, лежавших в рюкзаке Вика? Как они поступят тогда?..

— Мои учителя.

— И это были не гномы? — спросил Балдарн.

— Нет.

— Тогда почему…

— Хватит, — крикнул сзади Брант. — От этой болтовни у меня болит голова, а скоро Пурпурные Плащи подберутся так близко, что услышат, как ваши голоса разносятся по горам.

Вик с минутным облегчением оглянулся на Бранта. Вор в упор посмотрел на него, и Вик похолодел. Брант догадался, что двеллер что-то скрывает! Именно поэтому он прекратил расспросы! Вик знал, каким въедливым бывает Брант, если столкнется с секретом. Он решительно повернулся лицом к горам.

Через час с небольшим Брант решил, что дальше ехать верхом слишком рискованно. Все спешились и повели лошадей через опасный участок.

Вик все время оглядывался назад, ища Пурпурные Плащи, которые могли появиться в любой момент. Рана его на какой-то момент заболела сильнее, но потом будто онемела, и только иногда там что-то дергало. Может, травы и мази Кобнера наконец помогли, а может, рана была не такой серьезной, как показалось Вику.

Несмотря на то что идти стало легче, Вик все равно не мог держаться наравне со своими длинноногими спутниками. Скоро он отстал, а Брант пошел с ним рядом.

— Я слыхал о некоем местечке… — тихо начал вор. Вик шел с опущенной головой, не желая встречаться взглядом с Брантом. — Почти в каждом городе, — продолжил Брант, — говорят о загадочном Хранилище, созданном во время Переворота.

Вик упорно молчал.

— Я-то сам всегда считал, что это очередная сказка, — усмехнулся Брант. — После Переворота возникло множество легенд о фантастических сокровищах, спрятанных людьми, эльфами и гномами, пока гоблины грабили их родные земли. То и дело кто-нибудь заявляет, что нашел такое сокровище.

Вик споткнулся о камень и чуть не упал, но Брант схватил его за руку и помог удержаться.

— Я в эти истории никогда не верил, — сказал вор. — А когда мне случалось расспрашивать этих охотников за сокровищами…

— Это чтобы их ограбить, что ли? — резко поинтересовался Вик, ища способ избежать вопросов Бранта.

Брант невесело усмехнулся.

— А ты суровый судья.

Вик пристыжено покраснел.

— Извини.

— Не стоит извиняться, малыш. Я и сам знаю, кто я такой. Только я не так мрачно на все это смотрю. Это были дурные люди, и прав на сокровище у них было не больше, чем у меня. И если бы я смог, если бы у них и правда было сокровище, я бы его забрал.

— Почему ты стал… — Вик заколебался.

— Вором, ты хочешь спросить? — Брант, похоже, искренне забавлялся.

Вик выдохнул, зная, что ответить можно только честно.

— Да.

— У меня не было другого выбора.

— Выбор всегда есть.

Брант глубоко вздохнул.

— Ты меня совсем не знаешь, мой маленький художник.

— Не знаю, — признал Вик.

Вор оглядел окрестности; в горах перед ними поднималось еще одно черное облако.

— Мой отец был бароном, но земля, принадлежавшая ему, была, по сути, просто небольшой фермой в долине Сладкой Травы.

— Никогда о такой не слышал, — сказал Вик.

— Неудивительно. Но моя семья владела ею многие поколения. А потом Малодок Трамм решил создать империю. Он брал на службу людей, гномов, эльфов, гоблинов — любого, кто не побрезговал бы убить ради нескольких серебряных монет. Он оставался во главе этой армии только потому, что был коварнее и хитрее их.

Вик чувствовал боль в голосе Бранта. Его как библиотекаря учили слушать, опознавать эмоции, которые окрашивали рассказ, даже если рассказчик не собирался ими делиться.

— Трамм и его люди пришли в долину Сладкой Травы тридцать лет назад, — сказал Брант. — Я был всего лишь мальчиком. Мой отец спас меня, отослав из дома вместе с Кобнером.

— С Кобнером?

Брант кивнул.

— Кобнер был одним из старейших друзей моего отца. — Он грустно усмехнулся. — Не знаю, догадывается ли об этом сам Кобнер. Вы все живете куда дольше людей. Для большинства из вас дружить с человеком, должно быть, все равно что привязаться к горящей свече.

Вика обидело сравнение вора. Но он тут же вспомнил свою дружбу с Великим магистром Лудааном и то, как Великий магистр, казалось, всего за несколько лет превратился из молодого человека в сгорбленного старика. Неужели Вик принимал это как должное? Он вспомнил, как узнал о смерти Великого магистра. Казалось, они разговаривали всего несколько недель назад…

— Мой учитель был человеком.

— Я так и думал, — кивнул Брант.

Вик посмотрел на вора.

— Вот видишь? — мягко заметил Брант. — Даже твой взгляд сейчас многое мне говорит.

— Извини, но я не могу это с тобой обсуждать.

Брант тихо рассмеялся.

— Не беспокойся, мой маленький художник. Я уже разгадал большую часть твоего секрета, но я никому о нем не скажу. Хотя если я в это верю, тогда придется поверить и в Переворот.

— Он был, — сказал Вик.

— Значит, когда мы найдем эти шахты, там нас будет поджидать дракон.

— Если с Шенгарком ничего не случилось, то — да, он где-то там, — сказал Вик. — Что стало с твоими родителями?

Брант внимательно посмотрел на него.

— А почему тебя это интересует?

— Потому что именно это, похоже, сделало тебя тем, кто ты есть.