Граница смерти - Одом Мэл. Страница 7

Трэвен не отводил пистолет от цели.

– Предлагаю тебе поединок, Трэвен-сан, – произнес як и бросил Трэвену меч, который упал рядом с ним. – Ты хорошо владеешь мечом. Решим дело в честном поединке. Добыча достанется победителю. – Он взялся обеими руками за рукоятку меча и медленно направился к полицейскому, опустив вниз острие. Его глаза были черными и бесстрастными.

На лице Трэвена появилась мрачная улыбка.

– Хотя я и простой коп из Техаса, приятель, но это не означает, что я родился с комплексом неполноценности и мне нужно доказывать свою мужественность, рискуя при этом жизнью. – Он поднял пистолет и застрелил яка выстрелом в голову.

4

– Эй, Мик! – крикнул Ковальски из толпы, окружившей минивэн, все еще висевший на выдвинутых ножах полицейского бронетранспортера. – Я всегда считал, что ты на голову выше всех в нашем деле, но никогда не думал, что тебе захочется носить ее в руках.

Трэвен пожал плечами, никак не реагируя на мрачный юмор детектива, и перешел на другую сторону переулка, держа голову курьера за волосы.

Полицейские патрули Далласа окружили кольцом место схватки. Рядом с первым трупом, выпавшим из минивэна, лежали еще два. Четыре оставшихся в живых бандита стояли с поднятыми руками лицом к машине – им надевали наручники и зачитывали их права, как это предписывает делать при аресте закон. На припаркованных рядом патрульных автомобилях мигали синие маячки, поблизости остановились две пожарные машины. Вокруг собрались зеваки, прижимаясь к кольцу полицейских и пытаясь получше рассмотреть, что происходит. Автомобили прессы и телевидения расположились чуть в стороне. Выдвинутые консоли для съемочных камер и телескопические восьмидесятифутовые антенны сразу выделяли их среди остальных.

– Кто-нибудь из наших пострадал? – спросил Трэвен.

Ковальски отрицательно покачал головой:

– Альварец утверждает, что ударился коленом, когда врезался в машину наркомафии. Думаю, он надеется получить двухдневный отпуск по ранению. У него все еще продолжается медовый месяц – разумеется, когда ты не проводишь полуночные операции.

– Чеймберс?

– Никаких сведений.

Трэвен передал Ковальски голову курьера. Высокий детектив поднял ее вверх.

– Эй, Альварец, тебе не требуется еще одна голова? Альварец ответил непристойным жестом, продолжая обыскивать стоящего перед ним задержанного. Пистолет в руке полицейского, упирающийся дулом в шею бандита, даже не дрогнул.

Сверху на них обрушился поток воздуха, разметающий в стороны обрывки газет и прочий мусор. Спасательный вертолет пролетел над крышами домов, направляясь в сторону больницы Тонагавы: именно эта фирма обеспечивала медицинское страхование полицейских Далласа.

Ковальски опустил отрубленную голову в пластмассовую сумку, предназначенную для хранения вещественных доказательств, и завязал прочным узлом.

– Нужно, чтобы извлечением микрокристалла памяти занялся Зензо, – произнес Трэвен, подходя к минивэну. – Заполни бланк и пошли голову ему.

– Ясно.

– Если головы коснется кто-нибудь другой, я ему пальцы переломаю. Передай это техникам в лаборатории. – Трэвен взглянул на мешки, кокаин из которых просыпался на пол машины. Один из ножей полицейского бронетранспортера, глубоко вонзившийся в борт минивэна, причинил тут немалый ущерб. Заметив, что на него направлены камеры репортеров, Трэвен сунул руки в карманы плаща, не желая показывать кровь на руках. Впрочем, они уже все успели рассмотреть. Жаль, потому что его репутация не нуждалась в дополнительной рекламе.

– Что они везли?

– Кокаин, – ответил Ковальски. – Крупную партию. – Он лизнул палец и коснулся им желтовато-белого порошка. – Хочешь убедиться, как принято показывать в кинофильмах?

– И рискнуть загнуться, если эти клоуны смешали его со стрихнином? – Трэвен взглянул на своего помощника и улыбнулся. На этот раз улыбка была почти искренней. – Надеешься, что сможешь представить дело так, будто я принял слишком большую дозу наркотика?

– Случайное происшествие, – пошутил Ковальски. – Будет нетрудно отчитаться перед начальством.

– Вон там, в переулке, еще один труп, – показал Трэвен и пошел к четверке гангстеров, арестованных детективами.

– Я в этом и не сомневался.

– Там як. Пошли одного из патрульных притащить его сюда, пока охотники за человеческими органами не оставили от него одну одежду.

Ковальски свистнул, один из патрульных полицейских обернулся и подошел к нему.

Трэвен не узнал одного из арестованных, закованного в наручники. Совсем молодой парень, по-видимому, это его первое крупное дело. Двое других – мелкие преступники, работавшие на Донни Куортерса. А вот Билли Кревич принадлежал к совсем другой категории. Трэвен остановился перед ним и улыбнулся:

– Как же так, Билли? А я надеялся, что больше не увижу тебя в подобной ситуации – ведь ты неглупый парень.

– Пошел ты, Трэвен. – Кревич был худым и высоким. Бледная кожа и постоянно дергающееся лицо не оставляли сомнений в том, что ему уже не удастся отказаться от белого порошка, держащего его в своей власти.

– Донни это очень не понравится, – равнодушно заметил Трэвен. – Он не любит неудачников, неспособных провести даже такую простую операцию, очень не любит. Как ты думаешь, что он сделает с тобой, когда узнает о случившемся?

Глаза Кревича были тусклыми и безжизненными.

– Ты умрешь, Трэвен, умрешь медленной и мучительной смертью. Ты всего лишь коп, парень, и твоему везению вот-вот придет конец. Скоро они уложат твою голову в одну из таких сумок. Ты не понимаешь, с кем связался.

– А ты просвети меня.

Кревич засмеялся. Это был хриплый, лающий смех, и в нем ощущалось приближающееся безумие.

– Только не я, парень. Надеюсь посмотреть из партера, как ты будешь умирать. – Он подергал скованными руками, стоя у борта разбитого минивэна.

Не сказав ни слова в ответ, Трэвен схватил Кревича за рубашку и оттащил за машину, где камеры репортеров не могли их увидеть. Короткий удар в живот заставил Кревича согнуться в мучительной судороге. И тут же Трэвен схватил его за шею и ткнул лицом в кучу рассыпанного кокаина.

Кревич в ужасе застонал и попытался вырваться.

– Теперь ты хочешь рассказать мне что-нибудь, Билли? – спросил Трэвен, крепко держа его за волосы.

– Ты не имеешь права так поступать, Трэвен. Ты нарушаешь закон.

Ковальски подошел, присел на корточки, и его широкое лицо оказалось на одном уровне с лицом Кревича.

– Брось, Билли, все знают, что ты любишь засовывать это дерьмо в нос лопатой. Мик просто оказывает тебе услугу.

Наркоман предпринял новую попытку вырваться, но всего лишь рассыпал кучу белого порошка.

– Подумай о моем предложении, Билли, – тихо и настойчиво произнес Трэвен. – Если я еще раз суну тебя лицом в кокаин и подержу некоторое время, рано или поздно тебе придется сделать вдох. А поскольку все знают, что ты – наркоман, смерть от передозировки никого не удивит.

– Несчастный случай, – подтвердил Ковальски с радостной улыбкой. – Ты не беспокойся, я приму меры, чтобы твое имя на кладбище написали без ошибок. Может быть, даже сообщу твоей матери – если, конечно, нам удастся отыскать ее сутенера.

– В это дело вложена куча денег, – сказал Трэвен, снова тыкая Кревича лицом в кокаин. – Я повсюду встречаю яков, стремящихся продать в этом районе города товар, принадлежащий, по-видимому, Донни Куортерсу. Поймал курьера, который нес в голове столько компьютерных программ, что яки попытались унести ее с собой, невзирая на риск. Так ты хочешь что-нибудь рассказать мне, Билли? – Он поднял голову Кревича, прислушиваясь к хрипу, доносящемуся из тощей груди.

– Не могу, – задыхаясь, прохрипел Кревич. – Мне сделана операция – нейронная вставка. Не могу ничего тебе рассказать.

Трэвен поднял длинные волосы, спадающие на спину Кревича, и увидел на шее розовый шрам.

– Кто это сделал?