Недоступная девственница - О'Доннел Питер. Страница 20

Так или иначе, это он, как его ни назови. Странно… Таррант знал кое-кого из мужчин, вызывавших интерес Модести. Секретный агент Хаган. Американский магнат Джон Далл. Ученый Колльер, очень неглупый человек. Все они, конечно, отличались друг от друга, но этот особенно. В нем не было азарта Хагана, жесткого обаяния Далла, остроты интеллекта Колльера. В этом было что-то сумасбродное. И еще что-то занятное. Нет, не то слово. Так говорят о спаниеле. Скорее, симпатичное.

Неожиданно Пеннифезер произнес:

— Вообще-то я вышел, чтобы подумать немного о камне в желчном пузыре миссис Леггет, если это, конечно, камень. Так что не ждите меня, а проходите. Я оставил дверь открытой. — И он снова махнул рукой в сторону низкого здания.

— Спасибо, — сказал Таррант. — Надеюсь, мы еще увидимся. И еще надеюсь, вы плодотворно поразмышляете о камне миссис Леггет.

— Если у нее в желчном пузыре камень, — задумчиво добавил Пеннифезер.

Таррант двинулся дальше, а Пеннифезер застыл, сунув руки в карманы брюк. Серый свитер сидел на нем так, что напоминал своими большими складками носорожью шкуру. Таррант отворил дверь, испытав острое желание поскорее увидеть Модести.

В гостиной номера люкс отеля «Дорчестер» Адриан Шанс стоял у окна и смотрел вниз, на поток машин. Он сложил руки на груди и держался как-то напряженно. Джако замер в кресле с угрюмой миной. Брунель сидел на диване, переворачивая страницы утренней газеты.

— Вам стоит только приказать, — произнес Шанс. — Дайте нам сорок восемь часов, и они покойники.

— Так, — отозвался Брунель, рассеянно глядя на газетную страницу. — Предположим, вам улыбнется удача. Ну, и чего вы тем самым добьетесь?

Шанс повернулся в его сторону, не позволяя себе вспылить, хотя его так и подмывало дать волю ярости.

— Они умрут, — сказал он. — Разве этого мало?

Брунель с удивлением посмотрел на него.

— Что-то я тебя не понимаю, Адриан, — сказал он. — Как ты себе это представляешь? Блейз и Гарвин сидят на облаке в раю или на камне в аду и скрежещут зубами, потому что пали от твоей руки или от руки Джако? Нет, тут что-то не то. На мой взгляд, смерть просто отменяет возможность отомстить.

— Тогда дайте нам семьдесят два часа, — произнес Шанс. — Мы придумаем что-то позанятнее. Двадцать четыре часа в аду, а потом конец — разве плохо?

Джако что-то пробурчал в знак согласия. Брунель перевернул страницу.

Я не верю в то, что месть сама по себе может быть целью, — сказал он с легким раздражением. — Это неплодотворный путь. И конечно, я в принципе не против пытки, если она приносит позитивные результаты. Если бы вы могли вернуть то, что было в сейфе, я, безусловно, дал бы свое добро. Но теперь уже поздно. Теперь товар попал к Тарранту. Хорошо еще, что это никак не компрометирует нас.

— Но неужели, черт возьми, вы собираетесь махнуть рукой на то, что сделали Блейз с Гарвином? Неужели им такое сойдет с рук, а мы смиримся с поражением? — в голосе Шанса злость смешалась с обидой.

Брунель откинулся на спинку дивана, прикрыл глаза, соединил кончики пальцев.

— Наше поражение уже случилось, — сказал он. — Они добились своего. Когда ты научишься быть реалистом, Адриан Шанс снова уставился в окно.

— Вы считали, что в сейфе документы будут в безопасности, — сказал он. — Вы полагали, они предпримут что-то очень тонкое. Они тонко пробили дыру в стене и уволокли сейф целиком и полностью. Тонкий ход, ничего не скажешь.

— Не надо путать тонкость идеи с тонкостью ее претворения в жизнь, — сказал Брунель. Он вдруг открыл глаза и добавил: — Кроме того, твой тон слишком дерзок, опасно дерзок. Ты меня понимаешь?

Лицо Шанса вдруг побледнело, а рука, поправлявшая серебристые волосы, на мгновение утратила уверенность.

— Прошу прощения, — сказал он и, усмехнувшись, добавил: — Я просто погорячился. Ну, так что же — мы просто вернемся домой и так ничего и не предпримем?

— Я этого не говорил. Да, Блейз действительно нас перехитрила. Это любопытно. Нам очень пригодился бы столь острый ум. Ее можно с успехом использовать…

— Использовать Блейз? — повторил Шанс, не веря своим ушам.

— А почему бы нет?

— Потому что она никогда не пойдет на союз с вами. Да и вообще ни с кем. — Шанс беспомощно зажестикулировал, как человек, который пытается сформулировать то, что известно каждому и так.

— Я не говорил о партнерских отношениях, — возразил Брунель. — Но мне кажется, она могла бы стать неплохой подчиненной.

— Блейз — вашей подчиненной? Это еще более невероятно! — Шанс сделал усилие, чтобы фраза прозвучала без той дерзости, которую Брунель охарактеризовал как опасную.

— Мне так не кажется. Я уверен, что можно заставить ее принять эту идею как неизбежность — и при этом не нанести ущерба ее ценным качествам. Разумеется, тут потребуется особая и довольно кропотливая работа по промыванию мозгов.

— Промывание мозгов? — повторил задумчиво Шанс, и впервые за это время напряжение оставило его. Он уставился в пространство, и на его лице показалась алчная улыбка. — А что, мне это, пожалуй, нравится. Неплохо… Хорошо бы сделать так, чтобы эта сучка лизала нам руки.

Брунель пристально посмотрел на него.

— Мне не хотелось бы лишать тебя удовольствия, Адриан, но слишком большая степень подчинения как раз наносит ущерб тем качествам, которые так интересуют меня. Поэтому не вздумай получить от нее удовольствие за мой счет.

— Но как вы хотите ее заарканить? — осведомился Джако.

— Для начала я хочу нанести ей визит, — сказал Брунель. — Тут нужно проявлять осторожность, но у меня есть одна-две идеи, которые могут дать плоды… Кроме того, там имеет место Пеннифезер, а потому я попробую в виде наживки предложить проект Новикова. Всегда полезно пытаться убить одним камнем двух птиц.

Шанс сел, погрузившись в свои раздумья, навеянные словами Брунеля.

— Вы думаете, Пеннифезер все-таки что-то знает? — спросил Брунеля Джако.

— Я в этом не сомневаюсь, — ровным тоном ответил Брунель. — Причем он может сам того не подозревать. Умирающие, находящиеся в бреду, несут всякий вздор. Новиков явно что-то говорил. А при этом присутствовал именно доктор Пеннифезер.

Раздался стук в дверь, и в гостиную вошла Лиза. На ней был черный костюм с золотой брошкой, белая блузка, а на руке замшевое пальто. На лице застыла та самая ничего не выражающая улыбочка, с которой она чаще всего и появлялась в обществе этих джентльменов. Возможно, только Брунель догадывался, что за улыбкой ничего не скрывается, но это его никоим образом не беспокоило.

С тех пор как на рассвете они переехали в отель, Лиза и словом не обмолвилась о том, что слышала ночью что-то странное и пугающее. Она давно уже взяла за правило помалкивать в таких случаях. Лиза четко выполняла инструкции Брунеля и смотрела на мир с этой самой бессмысленной улыбочкой.

— Я хочу выйти в магазин, купить косметики, — сказала она. — Можно?

— Конечно, моя дорогая, — добродушно отозвался Брунель. — Нам всем хочется, чтобы ты выглядела как можно привлекательней. Особенно теперь. — Он улыбнулся. — Помнишь, я говорил тебе о человеке по фамилии Гарвин?

— Да, помню, — у нее вдруг появилось неприятное ощущение в животе, но она и виду не подала.

— Отлично. Мы теперь выяснили, что наши подозрения оказались ненапрасными. Это очень плохой человек. Иначе говоря, Враг. — Брунель произнес слово с нажимом, как бы с заглавной буквы. — Поэтому я хочу, чтобы ты поближе познакомилась с ним, а потом уже объясню тебе, что делать дальше.

Лиза почувствовала, что по коже у нее побежали мурашки. Брунель скажет ей, что делать дальше, а потом зазвучат Голоса и подтвердят его слова. Враг Брунеля — это обязательно и Враг Голосов. Лиза могла спорить, умолять, даже оказывать сопротивление Брунелю, но как можно сопротивляться Голосам? Они не слышали, они не отвечали, они только распоряжались. И что бы они ни приказывали ей, как бы чудовищно все это ни выглядело, ей оставалось только беспрекословно подчиняться. Иначе они могли довести ее до сумасшествия.