Ветеринар для Единорога - О'Донохью Ник. Страница 12

Бидж была слишком зла на него, чтобы поблагодарить. Она взяла баночку акрилата и начала перечитывать инструкцию.

Остальные ждали, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу. Наконец Бидж сказала Дэйву:

— Я сейчас приложу рог к месту. Держи голову, чтобы не дергалась.

— Серьезно? А я думал, мне лучше мотать головой. В первый момент Бидж подумала, что Дэйв говорит о голове единорога: животное все время наклоняло морду вниз, и фрагмент рога смещался. Дэйв раздраженно кряхтел и наконец бросил Ли Энн и Анни:

— Если это секс, то придвиньтесь поближе, если работа — то не могли бы вы отойти?

Филдс фыркнул, хотя и выглядел встревоженным. На лице Конфетки отразилось откровенное отвращение.

Бидж считала, что Дэйв все осложняет назло, пока не придвинулась сама поближе к единорогу, чтобы укрепить рог в нужном положении. Тут ей стало казаться, что у четверых держащих животное людей не может быть так много мешающих друг другу ног и локтей. Обе девушки оказались перед единорогом, а Дэйв — слишком в стороне; все они чересчур нервничали, чтобы дело пошло на лад.

Конечно, мы нервничаем, подумала Бидж. Нам же еще никогда не приходилось работать с единорогами.

Бидж вспомнила, как во время прошлогодней практики по анестезиологии Лори и Конфетка усыпили и прооперировали медвежонка. Был час ночи, и все они развлекались на вечеринке, когда позвонил кто-то из конной полиции: их машина сбила медвежонка; у того оказалась сломана лапа. Полицейский сделал медвежонку укол снотворного и привез его в ветеринарный колледж, чтобы там зверю соединили сломанную кость скобой. Лори, услышав обо всех этих подробностях по телефону, немедленно закурила сигарету.

Бидж, Диди и кое-кто еще из группы отправились в хирургическое отделение наблюдать за операцией. Лори подкатила баллоны, проверила поступление газа и села рядом, ожидая, что скажет Конфетка. Библиотека была закрыта на ночь, ключ от нее найти не удалось, а Лори, хоть и была гордостью анестезиологической службы колледжа, никогда до сих пор не имела дела с медведями, не говоря уже о детенышах.

Конфетка поразмышлял, потом сказал:

— Представь себе, что это толстая и злющая собака весом в двадцать килограммов. Лори перетянула одну из лап и ввела в вену тиамилал, потом приспособила маску, предназначенную для крупных собак, добавив еще один крепящий ее ремешок, зафиксировала лапы захватами и усыпила медвежонка изофлураном. Он прекрасно перенес операцию и поправился без всяких осложнений.

Вот как нужно вести себя в новой ситуации, подумала Бидж: соотнести ее с чем-то уже известным и по необходимости менять детали.

Бидж с уверенностью скомандовала:

— Перестаньте трястись над ним, как над стеклянным. Представьте себе, что это просто небольшая лошадь или крупный козел.

— На самом деле это не так, — возразил Дэйв, но крепче обхватил единорога за шею. Ли Энн и Анни, державшие недоуздок, передвинулись назад, чтобы не мешать Бидж и Дэйву, и начали шептать в ухо животному успокоительные слова и почесывать основание рога.

После этого все пошло гладко. Им, правда, пришлось еще подпилить обломившийся рог, но даже Дэйв не мог упрекнуть Бидж в том, что это ее вина. Девушка открыла баночку с метилакрилатом, зачерпнула немножко и осторожно и тщательно укрепила рог на основании.

Бидж попыталась представить себе, как она прореагировала бы несколько дней назад, если бы кто-нибудь сказал ей о перспективе восстанавливать рог единорога, стоя посередине содружества. Наверное, она бы рассмеялась. А потом позвонила бы матери, чтобы поделиться с ней шуткой.

Бидж надела на рог золотые кольца и добавила клей — мелкими капельками поверх каждого кольца. Капельки постепенно исчезли — клей затянуло под кромки колец. Золото, хорошо проводящее тепло, быстро нагрелось.

Если бы мать могла видеть единорогов! Когда Бидж и Питер были маленькими, у них на кухне висела мозаичная картинка из цветного стекла, изображающая единорога. Однажды мать, вытирая пыль своими неловкими непослушными руками, разбила ее и потом долго плакала — дольше, чем, как тогда считала Бидж, инцидент того заслуживал.

Бидж представила себе, как, когда все это кончится и они вернутся обратно, она позвонила бы матери и сказала:

«Мам, я только что лечила единорога». Ее мать повесила бы трубку, чтобы Бидж не пришлось платить за разговор, — она всегда так делала, — они обе приготовили бы себе по чашке чая, и тут мать перезвонила бы для неторопливой беседы. Неожиданно Бидж ощутила слезы на глазах, вспомнив предсмертную записку миссис Воган:

«Бидж, писать это — самое трудное дело, которое только может выпасть матери. Особенно тяжело это делать мне — зная, что может наступить день, когда ты окажешься перед таким же выбором…» Полицейские показали Бидж записку, но оставили ее у себя.

Она ощутила прикосновение к своей щеке, легкое, как касание листа. Один из единорогов подошел к ней совсем близко и потерся рогом, ласково и успокаивающе.

— Они чувствуют невинность, — мягко сказал, увидев это, Филдс. — Горе ведь невинно.

Ли Энн перевела взгляд с недоуздка, который держала, на пастуха:

— Мистер Филдс, если, как вы говорите, это не ваши животные, то почему вы о них заботитесь?

Он улыбнулся в ответ — улыбка каким-то образом относилась к ней ко всей, с ног до головы, — и Ли Энн попятилась, стараясь оказаться за единорогом.

— Может быть, мисс, мне нравится быть с животными, указывающими мне, кто сохранил невинность. — Он пожал плечами. — А вообще, так уж сложилось. Здесь, на Перекрестке, мы помогаем друг другу.

— Единороги — местные животные? — спросила Бидж. Филдс посмотрел на нее недоумевающе, и она поспешила разъяснить: — Я хочу сказать: они происходят с Перекрестка?

Он покачал головой:

— Никто из нас отсюда не происходит, мисс. Мы все сюда пришли. — Он улыбнулся снова, и, как ни похотлива была его улыбка, Бидж почувствовала в ней дружелюбие. — Если вы одиноки, или последний в своем роду, или нигде не находите себе места — вы всегда можете прийти на Перекресток.

Бидж, слушая его вполуха, кивнула и пощупала основание рога. Акрилат больше не был горячим, и кольца плотно сели на место.

— Приготовьтесь, — сказала она Ли Энн и Анни и слегка ударила по рогу напильником. Раздался звон — тихий, но чистый и мелодичный. Все стадо повернулось на звук. Пострадавший единорог без всяких усилий сбросил недоуздок и высоко поднял голову.

Филдс заговорил, и в голосе его прозвучало уважение:

— Он звучит… почти безупречно. Спасибо. — Он снова ухмыльнулся. — Может быть, как-нибудь вы опять окажетесь здесь и сможете наблюдать их брачные игры.

Его усмешка помешала Бидж признаться, что ей очень хотелось бы этого.

— Может быть. — Она взглядом попросила у Конфетки совета. На этот раз он пришел ей на помощь.

— Нам это может не удаться, но мы постараемся. — Конфетка снова пожал руку Филдсу, на лице которого неожиданно появилось встревоженное выражение.

— Будьте очень осторожны на этот раз. Некоторые странные события происходят тут последнее время.

Бидж попыталась себе представить, что в этой невероятной стране может казаться странным. Но Конфетка воспринял известие очень серьезно.

— Неприятности?

— Я еще не уверен. — Похоже, Филдс уже пожалел, что заговорил на эту тему. Он огляделся по сторонам, поколебался, но наконец все-таки сказал: — Генеральный инспектор снова здесь. — Филдс посмотрел на Конфетку, не уверенный в реакции.

— Я слышал о нем. — Конфетка почесал затылок. — Но я не знаю, как он выглядит.

Филдс снова потряс головой движением быка, отгоняющего овода:

— Никто не знает.

— Тогда откуда известно, что он снова здесь? — спросил Дэйв. Филдс каким-то образом умудрился одновременно улыбнуться и нахмуриться.

— Я скажу откуда: неподалеку отсюда живет мясник, который обманывает покупателей, — он, когда взвешивает, пальцем нажимает на чашку… чашку… — Его руки стали жестикулировать еще энергичнее.