Внезапная страсть - Оглви Элизабет. Страница 14

Адриан засвистел с безразличным видом, но тут вошел Джастин и позвал всех в репетиционный зал, что, к величайшей радости Крессиды, положило конец разговору.

Первые же слова Джастина довольно быстро разрушили ее надежду на спокойный день.

— Друзья, текст пьесы несколько изменен, — объявил он. — Алексия внесла в ваши роли необходимые изменения.

Были розданы новые варианты текста, и они принялись их изучать. Читая свою роль, Крессида слегка нахмурилась. Место действия пьесы было изменено. Если в первоначальном варианте действие шло на юге Франции, то сейчас оно было перенесено в парижскую квартиру. Она в полном недоумении посмотрела на Джастина.

— Но мне придется менять все свои костюмы, — заметила она.

— Я знаю, — согласился Джастин. — Стелла говорит, что это будет нетрудно сделать.

Адриан помахал в воздухе своим экземпляром:

— Извините, что напоминаю, но теперь нам с Крессидой придется быть в «легкой летней одежде», в то время как раньше мы были в купальных костюмах.

— Ну и что? — Джастин сердито разгрыз мятный леденец.

— Ой, да ладно! — сказал Адриан. — Давайте не будем притворяться, Джас. Театральная публика любит смотреть на красивое, а мы лишим ее такой возможности, прикрыв ноги Крессиды!

— Нет уж, пожалуйста, — возмутилась Крессида. — Вовсе не обязательно делать из меня дешевую куколку.

— Милочка моя, — успокоил ее Адриан, — ты получила эту роль только благодаря своему исключительному таланту, а то, что ты чертовски хороша, это просто случайное совпадение. Она упрямо посмотрела на Джастина:

— И вам нравятся эти изменения? Он кивнул и водрузил на нос очки, показывая тем самым, что дискуссия окончена.

— Разумеется, мне это нравится. Может быть, мы все-таки начнем? Спектакль должен пойти на следующей неделе, и наш новый спонсор рассчитывает хоть что-то заработать на нем.

Крессида вопросительно посмотрела на Дэвида, но тот был далеко и сидел, уткнувшись в текст, и вдруг она поняла, кто кроется за этим внезапным изменением. Кто кроме Стефано? Ведь о чем он говорил, когда пришел к ней в первый раз, после того, как она потеряла сознание, увидев его? Об «извращенцах», которые будут смотреть на ее тело, прикрытое лишь купальником. И не в правилах Стефано было возмущаться молча. Нет! Он, как ползучий хитрый гад, сумел заставить Дэвида мгновенно переписать весь первый акт. Это просто неслыханно!

Она провела рукой по густым рыжим волосам. Ведь ему же на все наплевать! Поскольку это его капиталовложение, то разве его волнует то, что из-за его дурацких предрассудков пьеса потеряет художественную целостность? Это ведь непорядочно! Порядочность? Она даже сомневалась, знает ли Стефано это слово.

Репетиция прошла ужасно. Настроение у всех было паршивое, включая режиссера, да и у Адриана. Крессида старалась изо всех сил, но новый текст как-то не шел, ее жесты казались скованными и неубедительными, и, кроме того, она продолжала злиться.

К обеденному перерыву она просто кипела от бешенства, когда направлялась в свою гримерную. Она была уверена в одном — нельзя допускать подобного грубого вмешательства, и она не преминет сказать Стефано обо всем. А может быть, лучше пожаловаться Джастину? Не касаясь личной темы, может, это будет разумным? Потому что Джастин не может не видеть, что подобные изменения просто портят пьесу.

Она, не раздумывая, бросилась к Алексии, чтобы спросить у нее, где Джастин.

— Он там, — сказала Алексия, — кивнув в сторону одной из дверей в коридоре, — только…

Но Крессида не стала ждать. Не дослушав, она постучала в дверь и тут же распахнула ее.

Джастин сидел за столом, но он был не один, рядом с ним восседал ее муж. Он сидел в непринужденной позе, скрестив длинные ноги. При виде Крессиды в его глазах появились насмешливые искорки.

— Скажите, Джастин, — произнес он своим глубоким томным голосом, — у вас принято, чтобы артисты без приглашения врывались в комнату?

Джастин вспыхнул, в глазах появился не свойственный ему гнев:

— Что тебе здесь надо, Крессида? — спросил он коротко.

Крессида, сожалея о своей поспешности, повернулась к Джастину, совершенно не обращая внимания на Стефано.

— Мне очень нужно поговорить с вами, Джастин. Только без свидетелей, — намеренно добавила она.

Джастин приподнялся со стула и сказал сердито:

— Нет, ты сейчас не можешь поговорить со мной. У меня очень важный и серьезный разговор с сеньором ди Камиллой, и я не люблю, когда артисты врываются без приглашения со своими дурацкими жалобами…

— Но…

— Это не делает чести ни мне, ни артистам. И если ты хочешь со мной поговорить, Крессида, то, пожалуйста, сделай это как положено, договорись о встрече через мою секретаршу. А теперь будь так любезна, оставь нас.

В глазах Стефано что-то блеснуло, но он ничего не сказал, и Крессиде пришлось выйти, чувствуя себя глубоко уязвленной. Но к тому времени, как она вернулась в гримерную, ее ярость возросла еще больше, она просто кипела от бешенства. Она еще больше злилась на Стефано, потому что знала, что действительно позволила себе вольность, ворвавшись в кабинет Джастина.

Она сидела, размышляя, когда в дверь раздался знакомый стук. Она бросилась открывать и увидела Стефано, с безмятежным видом стоящего на пороге. На нем был великолепно сшитый светлый костюм, который он ухитрился не запачкать гримом, проходя по театральным закоулкам. При виде его красивого насмешливого лица у нее потемнело в глазах. Бранное слово выскочило, прежде чем она успела подумать:

— Ты ублюдок! — прошипела она.

Он отступил в притворном ужасе и прижал палец к губам:

— Шшш, — прошептал он. — Тебя же услышат, а ты ведь не хочешь этого? Если собираешься оскорблять меня, лучше сделай это без свидетелей, — и быстро проскользнул в гримерную, закрыв за собой дверь, а затем оглядел Крессиду спокойными темными глазами, в которых, однако, плясали насмешливые бесенята. — Если, конечно, — проговорил он, — ты не предпочтешь разрядиться каким-нибудь другим способом. У тебя такой вид, дорогая, — улыбнулся он, как будто ты собираешься совершить надо мной насилие.

— Вот именно! — отрезала она и увидела, что огоньки в его глазах заблестели сильнее.

— Ну что ж, ударь меня, — подразнил он, глядя сузившимися глазами на ее губы. — Может, хочешь дать мне пощечину? М-м-м? Может, тебе от этого станет легче? — Его голос приобрел глубокие бархатные нотки. — А может, я знаю секрет, как сделать так, чтобы тебе стало легче?

Казалось, он специально провоцирует ее, подумала она, безуспешно стараясь сдержать себя в руках. Она чувствовала, как бесстыдны ее соски, выпирая из-под тонкой ткани хлопчатобумажной рубашки, посылая ему сигналы настолько явные, как будто она просто написала об этом на листке бумаги и протянула ему. Кровь прилила к щекам, она чувствовала, что все тело пульсирует в неистовом желании, и с каждой секундой эта пульсация становится сильнее. Как могла она одновременно так ненавидеть этого человека и с такой страстью желать его, забыв обо всем на свете?

Она глубоко вздохнула, понимая, что от его проницательных глаз не ускользнуло ничего, и, поймав в зеркале свое отражение, поняла, что даже глаза выдают ее, расширенные зрачки выражали только одно…

— Зачем ты делаешь это, Стефано? Только скажи, зачем — и я постараюсь понять! Он развел руками:

— Что?

— Вот не надо этого «что?» — взорвалась она. — Сначала ты опять врываешься в мою жизнь и спонсируешь спектакль. Это само по себе уже смешно — во всем твоем теле нет ни одной театральной косточки.

— Правда? — со смехом спросил он.

Она бросила на него испепеляющий взгляд:

— Ты ненавидишь театр.

— Может быть, я изменился?

— Может быть, и свиньи научились летать? — Она опять набрала в легкие воздуха. — И этого тебе мало, теперь ты злоупотребляешь своей властью и вносишь изменения, которые просто никуда не годятся!

— О чем ты говоришь?

— Только не нужно притворяться, Стефано! Я знаю тебя и знаю, как ты любишь действовать. И чтобы удовлетворить свою дурацкую жажду власти, свои амбиции ты портишь пьесу.