Дело Локвудов - О'Хара Джон. Страница 65

Затаенная надежда Джорджа Локвуда на то, что Агнесса Уинн выразит ему свою признательность каким-то особым способом (ведь заявила же она в своем письме, что будет «чрезвычайно благодарна»), оказалась, как он теперь понимал, глупой романтической блажью. Слова «чрезвычайно» и «благодарна» ничего для нее не значили, она проявила бы большую точность, если б написала «я скажу вам большое спасибо». Но она была загадочная и, следовательно, необычная девушка, а необычную девушку, согласно его теории (не проверенной, однако, на практике), можно совратить, не связав себя обещанием жениться. Лично ему еще не приходилось совращать девушек из хороших семей — слишком тщательно их оберегали от соблазнителей и от собственных инстинктов, — хотя Лали Фенстермахер не один раз бывала на грани капитуляции. Джорджу рассказывали о случае с одним его знакомым по Принстону, который соблазнил девушку с молчаливого согласия ее брата; но когда он увидел эту девушку во плоти, то понял, что его знакомый — это не искусный ухажер и не счастливчик, а человек, лишенный брезгливости. Проблема, следовательно, состояла в том, чтобы совратить не вообще девушку из хорошей семьи, а красивую девушку из хорошей семьи. А Агнесса Уинн как раз и была красивой девушкой из хорошей семьи. Красивой и соблазнительной. Совратить такую значило бы одержать настоящую победу и над ее высокомерием, и над ее интеллектуальной независимостью.

Агнесса Уинн в свои девятнадцать лет выделялась среди сверстниц хрупким телосложением и не вызывала у Джорджа Локвуда особого влечения. Она была лишена чувственности, поэтому обладание ею сулило ему не столько физическое, сколько моральное удовлетворение: ему хотелось немного сбить с нее спесь. Он навел точные справки о ее положении в династии Уиннов. Сведения, полученные им, могли обескуражить искателя богатых невест, но Джордж видел и другое: она нравилась его ровесникам, они любили бывать в ее обществе и искали ее благосклонности. Так что, хотя ей было всего девятнадцать лет, в невестах она вряд ли засидится. Что касалось ее положения в семействе Уиннов, то, хотя оно и могло обескуражить тех, кого интересовало прежде всего богатство, Джордж Локвуд знал, что Агнесса — любимица старого Тома Уинна и, следовательно, у нее есть виды на будущее. С другой стороны, было немало молодых людей, которые — Джордж это видел — ухаживали за Агнессой, хотя и не нуждались в браке по расчету. Любой из них мог жениться на ней через год-два, а Джорджу Локвуду не хотелось, чтобы его кто-то опередил. Любовь в его расчеты не входила.

Счастливая случайность дала ему однажды повод и возможность продолжить знакомство с нею, но потом он решил уже не полагаться на волю случая. Да в этом и не было необходимости: от Терона и Бесси Уинн последовало второе приглашение в коттедж на берегу озера, а Джордж Локвуд чувствовал, что Агнесса не пойдет против воли родителей. При всей сердечности отношений равенства в семье не существовало, и Агнессе в голову бы не пришло таким образом утверждать свою независимость. Джордж Локвуд подозревал, что вся ее самостоятельность сводилась, по сути дела, к некоторой оригинальности мышления. Она казалась ему натурой неглубокой, а лишь немного отличной от других, подобно тому, как кажется отличной от других благодаря своему акценту девушка-южанка, оказавшаяся на вечеринке среди северян. Ее необычность была источником постоянных размышлений Джорджа: она то привлекала его, то отталкивала, а иногда он вообще не видел в Агнессе ничего незаурядного. Но была ли Агнесса глубокой натурой или нет, была ли она необычной, не такой, как все, или нет, он твердо знал одно: она занимала его мысли, как никакая другая девушка после Лали.

Когда он отправился к Уиннам во второй раз, она демонстративно уехала к друзьям, жившим на севере штата, близ границы Нью-Йорка. Но он не выдал охватившей его досады и обратил свои чары на ее отца и мать, постаравшись скрасить потерю времени осторожными расспросами об угольных и лесных ресурсах компании Уиннов.

Аренда угольных месторождений и добыча угля требовали специальных знаний и больших финансовых затрат, поэтому Авраам и Джордж Локвуды не намеревались вкладывать в эти предприятия деньги, но фирма «Локвуд и Кь» владела двумя небольшими лесопильными заводами, нуждавшимися в сырье, а лесные участки, которые они арендовали, быстро теряли ценность, поскольку иссякали запасы леса. Так что надо было искать новые земли — в противном случае не оставалось ничего иного, как продать заводское оборудование за хорошую цену. Визит Джорджа Локвуда к Уиннам был полезен еще и в смысле получения данных о положении Хофманов и Стоуксов. Авраам Локвуд всячески развивал у своего старшего сына стремление пользоваться любой ситуацией, которая может принести выгоду Локвудам и при этом ударить по Хофманам и Стоуксам. Случай такой им пока не подворачивался, но Джордж Локвуд усвоил себе одно: его отец ненавидит своих гиббсвиллскнх родственников. Сам Джордж не вполне разделял это чувство, но когда Терон Уинн, не подозревая об их родстве, заметил, что молодые Стоуксы уступают в хитрости старику Хофману, то Джордж Локвуд сразу же рассудил, что это ему может когда-нибудь пригодиться.

Свою следующую поездку он решил совершить через месяц, правильно рассчитав, что на этот раз Терон и Бесси заставят Агнессу быть дома, чтобы она не показалась ему невоспитанной. Она действительно была дома, но опять же преднамеренно, как бы желая обезопасить себя, пригласила в гости подругу. Однако Рут Хейгенбек оказалась неподходящей для той миссии, которую возложила на нее Агнесса Уинн. Она сразу же влюбилась в Джорджа Локвуда и всякий раз, когда он заговаривал с нею, смущалась, краснела, а сев со всеми за стол, стала невпопад вставлять реплики в общий разговор. За ужином, например, когда Терон Уинн сказал: «…а на следующий год мы переехали в Хиллтоп», она неожиданно заявила:

— Я тоже так думаю.

— Простите, Рут? — удивленно посмотрел на нее Терон Уинн.

— О чем вы думали, мисс Хейгенбек? — спросил Джордж Локвуд.

— Ни о чем она не думала, — сказала Агнесса. — Просто решила, что и ей нужно что-то сказать.

— Нехорошо так, Агнесса, — укоризненно заметила мать.

— Ну, пусть говорит, если есть что сказать. Никто же ей не мешает, — возразила Агнесса. — Что ты собиралась сказать, Рут?

— Вот и не скажу, — обиделась Рут Хейгенбек.

Терон Уинн продолжал свой рассказ, а Рут вдруг встала и молча вышла.

— Ты ее обидела, Агнесса. Иди к ней сейчас же и извинись, — потребовала Бесси Уинн.

Агнесса отсутствовала более десяти минут. Возвратившись, она объявила:

— Рут просит извинить ее. У нее голова разболелась.

— Ничего удивительного, она же совсем не ест, — сказал Терон Уинн. — Отнеси ей чего-нибудь на подносе, Агнесса. Куриного бульона, что ли.

— Она хочет, чтобы ее не беспокоили, папа.

— Ну, что делать. Жаль, — вздохнул Терон.

— После ужина я сама к ней схожу, — сказала Бесси.

Так она и сделала, а вернувшись, сообщила, что Рут уже крепко спит и что ей самой, как и ее мужу, тоже пора спать.

И снова, как в предыдущий раз, Агнесса осталась наедине с Джорджем Локвудом.

— Вы никогда не вели бы себя так, как мисс Хейгенбек, правда?

— Если вы собираетесь сказать о ней что-нибудь дурное, то учтите, что она «моя лучшая подруга.

— О ней-то я не собираюсь говорить ничего дурного. А вот о вас — да. Вы настолько бесстрастны, что даже не поняли, отчего она так возбуждена.

— Возбуждена? Не знаю, что вы хотите этим сказать. А что касается ваших характеристик, мистер Локвуд, то чем меньше вы будете их давать, тем лучше.

— Мисс Хейгенбек очень мила. Молода и простодушна.

— Мы с ней почти ровесницы, — сказала Агнесса. — Если хотите знать, она даже на год старше меня.

— Это я вверг ее в такое возбужденное состояние.

— Ну и ну! Таких эгоцентристов я еще не встречала. Дальше некуда.

— Бросьте. Вы так же возбуждены, как она, только у вас это проявляется в иной форме. Например, удираете в Скрантон, узнав, что я еду сюда.