Три высокие женщины - Олби Эдвард. Страница 4
Б. (помогая ей). Сейчас, сейчас. Подожди.
А. О! О!
Б. Все в порядке. Сейчас.
В. (про себя). Господи!
Б. (к И, устраивая А) ты хороший помощник.
В. (холодно) Я не знала, что обязана.
Б. (иронично) Ты здесь только, как юрист, не так ли?
В. Да, я здесь только, как юрист.
А. (внезапно встревожилась) Что? Что ты сказала?
Б. (констатируя факт) Я сказала, что ж… все что я имела ввиду это то, что, если она здесь представитель закона, то почему бы ей не вести себя по человечески, почему бы не оказать помощь, почему бы ей…
А. (радостно) Ты от Гарри?
В. Нет. Гарри умер давно.
А. (в слезах) Гарри умер? Когда Гарри умер?
В. (громко) Тридцать лет назад.
А. (пауза на секунду, плач прекращается). Ну что ж, я знала это. Зачем же вы говорите о Гарри?
В. Ты спросила, не от Гарри ли я, это ты спросила…
А. Я не могла сказать такую глупость.
Б. (насмешливо к В.) Так и живем.
А. (разъясняя это всему миру) Гарри был моим юристом, но это было давно. Гарри умер…когда? Тридцать лет назад? Гарри умер. Его сын теперь адвокат. Я хожу к нему, хотя это он ко мне ходит, но иногда и я хожу к нему.
В. Да, Ты ходишь, и он приходит.
А. А ты-то здесь зачем?
В. (вздохнув) Кое что… запуталось. Не доделано. Некоторые вещи…
А. (в панике) Кто-то украл вещи?
В. Нет, нет, нет, нет. Мы посылаем тебе на подпись бумаги, а ты не подписываешь, мы звоним тебе, а ты не отвечаешь, мы высылаем счета, а ты их не подписываешь, что-то вроде этого.
А. Не понимаю, о чем ты говоришь.
В. Ладно…
А. Ни слова правды! Ты лжешь! Набери Гарри!
В. Гарри…
Б. (к А.) Простите? Это разорит меня?
А. (к Б, недоверчиво) Что?!
Б. (невозмутимо.) Это разорит меня?
А. Я не понимаю, о чем ты говоришь.
Б. (к В.) Бумаги? Счета?
В. (не скрывая эмоций) О… их целый ворох.
А. (непреклонно) Ничего подобного!
В. Отчего это? Почему?
Б. (к А спокойно) У тебя полный ящик. Счета приходят, ты просматриваешь их, и некоторые пересылаешь оплатить, а какие-то, как ты говоришь, не помнишь, и поэтому их не пересылаешь, и…
А. (непокорно) Почему я должна платить за то, что не заказывала?
Б. (прищуривается) Но они присылают тебе подписать твои чеки? Оплатить счета? И некоторые из них ты подписываешь, потому что помнишь за что они, а некоторые — кое-какие счета— не помнишь?
А. Я что?
Б. (улыбаясь, терпеливо)…ты не помнишь за что они и поэтому не подписываешь и кладешь их в ящик.
А. Ну и что?
Б. Так и получается — все на потом.
В. Теперь понимаю, понимаю.
А. Каждый норовит обчистить меня до нитки. На меня деньги не с неба упали, как ты знаешь.
Б. Думаю, что с неба. (К В.) Ты не находишь?
В. В каком-то смысле.
А. (заговорщицки) Они все готовы обчистить меня до нитки, если не будешь внимательна: прислуга, продавцы, сторожа, эта маленькая еврейка, что следит за моими мехами — как ее зовут? Она прелестна. Они все обчистят тебя до нитки, только повернись к ним спиной. Все.
В. Мы предлагали тебе, пересылай все счета нам; мы разберемся; я буду приносить все чеки на подпись тебе ежемесячно; и останусь здесь до тех пор, пока ты их не подпишешь. Как хочешь.
А. (снисходительно улыбаясь, но не переходя границу приличия) Нежели вы не можете себе представить, что я сама могу управляться с делами? Я прекрасно… когда он болел, я сама всем заправляла; я все считала; я все оплачивала. Я все делала сама.
В. (мягко). Но сейчас ты не обязана.
А. (гордо). Да, не обязана. Но я желаю. Я хочу, чтобы все было в порядке. И я это делаю. По-прежнему, делаю!
В. Хорошо, конечно, делаешь.
Б. Конечно, делаешь.
А. (подводя черту, с превосходством) Поэтому, спасибо, своими делами я буду управлять сама.
В. (отступив, пожимая плечами) Да, безусловно.
Б. А я погляжу, как ты делаешь вид, будто справляешься.
А. Да, это я буду заботиться о вас, о каждом из вас. Я любила заботиться о лошадях.
Б. Только вот людей, их ты не любила.
А. (уклончиво) Да? Неужели? А еще мы ездили по-ковбойски. Это было, когда он чуть не умер — в тот первый раз, когда я была вместе с ним. У него было заражение крови. Он охотился, они были на охоте, ружье вырвалось, и выстрелило ему в руку, в плечо. (Трогает свое плечо. Понимает аналогию, грустно улыбается). О, боже! (Пауза) Он был ранен, а пулю ему не вытащили, рана воспалилась и распухла, как пузырь, ее разрезали и гной потек наружу…
В. Хватит!
Б. (холодно) Почему? Тебе то что?
В. содрогнулась.
А. Они поставили дренаж, без всяких препаратов.
Б. Без антибиотиков, ты имеешь в виду?
А. Что?
Б. Без антибиотиков?
А. Да, но это не принесло облегчения, стало хуже, и все заголосили, что он умирает, но я не позволила. Я сказала: нет! Он не умрет! Я сказала это докторам и ему я это тоже сказала, и он ответил: хорошо, он постарается, если я буду спать с ним вместе, если я не оставлю его одного ночью, буду рядом с ним, и я осталась, пахло ужасно — гной, разложения…
В. Пожалуйста, не надо!
А. мне посоветовали отвезти его в пустыню, пожарить его руку на солнце, и вот мы в Аризоне — он сидит под палящим солнцем целыми днями— его рука сочиться, воняет, гниет и… через шесть месяцев все проходит, отек спал, гноя как не бывало, он был спасен — остались лишь шрамы, только шрамы — так я научилась сидеть в седле, по-ковбойски.
Б. Боже, боже.
А. Это было в горах, за Верблюжьей горой. Мы катались по пустыне на лошадях. С нами была одна кинозвезда, та, которая вышла замуж за парня, руководившего студией. У нее были глаза разного цвета.
В. Как так?
А. Глаза у нее были разного цвета. Один голубой, насколько я помню, а другой зеленый.
В. к Б. О ком это она?
Б. Пожимает плечами.
А. О, это была настоящая звезда. Сама крошечная, а голова огромная. Она тоже пила, по-моему.
Б. Послушать тебя, так все — пьяницы. Мерли Оберон?
А. Да нет же. Ты знаешь ее.
Б. (вспоминает с удовольствием ) Когда это было? Клер Тревор?
А. Тогда, когда я была там, когда мы там были. Такая крошка и пара глаз.
Б. В тридцатые?
А. Возможно. У нее был сын. Они пекли яйцо на тротуаре. Было так жарко. Он говорил мне.
В. (потеряв нить разговора) Ее сын… говорил тебе?
А. Нет! Мой сын! Он был маленьким мальчиком и играл с другими детьми в разные игры, вот так.
Б. Это, должно быть, было еще до войны.
В. До какой?
Б. До гражданской.
А. (победно) Салберг. Вот за кого она вышла. Арнольд Салберг.
Это был типичный маленький энергичный еврей.
Б. (к В. иронично). Все энергичные евреи — маленькие. Замечала? Ирвинг. Ирвинг Салберг.
В. (холодно) Я не антисемит. И я уже много чего заметила.
Б. Все мы такие и все замечаем. Но она, все-таки потрясающая. Чудовище, конечно, но потрясающая. Это она не со зла. Просто, из нее сыпется. Само по себе.