Дублет из коллекции Бонвивана - Ольбик Александр Степанович. Страница 16

Волновало его другое: у него не было наличных денег, чтобы рассчитаться с «баранами», как он про себя называл Пуглова с Ройтсом, и заплатить Авдеевой за уборку квартиры. А он уже скучал по банному дню, по тем светлым минутам, когда они с Авдеевой оставались наедине…

Глава восьмая

После убийства Симчика Волкогонова совсем потеряла равновесие. Она плакала и пила, пила и плакала. И только работа в магазине, за кассой, спасала ее от полной депрессии. Все, кто ее знал, заметили разительные перемены во всем ее облике. Особенно сдали глаза — под ними угнездились синие болезненные разводы. Вместо обычных серых искорок они излучали безнадежную маяту.

Пуглов заезжал в магазин и подолгу ее успокаивал. Говорил убедительно и на время ей становилось легче, но когда возвращалась домой, хандра снова брала за горло. Телевизор она вообще не могла на дух переносить: что ни передача, то о каком-то убийстве или разбое. Об убийстве Симчика сообщила местная информационная телепрограмма, после которой Лелька побежала в туалет, где ее до чертиков вытошнило.

В один из дней к ней на работу заявился Ройтс и сказал, что они с Пугловым собираются на авторулетку. Глядя на его бездумное, чисто выбритое лицо и крахмальной белизны сорочку, она поражалась — как это он так может? Неужели он настолько бесчувственный, что не понимает всей тяжести свершившегося?

А Ройтс действительно не мучился угрызениями совести. Все, что произошло в квартире у Симчика, отодвинулось в его сознании далеким миражом и каждая новая порция наркоты, принятая им, еще дальше отдаляла его от того дня.

С Пугловым они встретились возле казино.

— Снял небольшой банчок, — сказал Альфонс, устраивая свои длинные ноги в узком пространстве «опеля».

— Значит, деньги к деньгам, — и Игорь вырулив на главную улицу, поддал газу.

— Как они приходят, так и уходят, — философски заметил Пуглов. — Сегодня мы с тобой можем попытаться сорвать приз в пятьдесят кусков…

— У меня проблема с Лелькой, — отстраненно проговорил Ройтс.

— Я знаю, Игорек, но ты сам в этом виноват.

— Не пломбируй мне мозги. Что я — Бог? Я ей одно, она мне — другое, страшное…Не надо было ее привлекать.

— Давай об этом пока не будем. Ты в рулетку собираешься играть?

— Мне сегодня все можно, — Ройтс стукнул ладонью о баранку. — Любой подвиг мне по плечу, — сигарета вылетела в форточку, и, прокатившись за машиной, юркнула в кювет.

— Интересно, кто сегодня будет заправлять заездами?

— В прошлый раз был Роберт. Официант из «Рубинчика». А что это меняет?

— Если будет Роберт, он может нам подсказать, какую тачку лучше взять.

— А разве это для нас не все равно?

— А разве нет? От машины ведь зависит, будем мы участвовать в розыгрыше приза или останемся в качестве зевак.

— Ну, не знаю. Мне не кажется, что фортуну можно кидать, как хочешь. Если суждено нам пройти трассу, значит, пройдем.

— Пройти-то, может, и пройдем, только при этом у тебя под ногой не будет тормозов…И судя по оживляжу, в каком ты сейчас находишься, ты уже принял какую-то гадость…

— Анаболик и не более того, — Ройтс снова закурил. — Без расширенного сознания мировые рекорды не ставятся.

— А я бы тебе сегодня не советовал рисковать.

— Ты, Алик, своей Таньке советуй, а мне не надо.

Возле углового магазина Ройтс повернул на широкую, но по воскресному довольно спокойную улицу. Прямо, по переднему стеклу, светило слепящее солнце.

До начала авторулетки оставалось полтора часа. Она проходила на бывшем аэродроме гражданской авиации, который теперь не принимал и не отправлял в рейс ни одного самолета. Тут повелевали разные аттракционы, мелкая розничная торговля и несколько нарядных кофеюшников.

Уже на подъезде к аэродрому они поняли — спрос на предстоящее зрелище превышает предложение.

Возле турникетов стояло десятка три иномарок, начиная с последней модели «вольво» и кончая спортивными «пежо», которые в последний год стали входить в моду.

Ройтс припарковался возле солидного «Роллс-Ройса», цвета морской волны, и когда вылезал из машины, поделился с Пугловым своими наблюдениями.

— Если сюда пожаловал сам господин Суслопаров, значит, тут все уже схвачено.

— Я думаю, что этот парень свой драгоценный кумпол ради пятидесяти штук подставлять не будет.

— А это мы еще увидим.

— Это может случиться только в одном случае, если в гонках примет участие Бурин, — Пуглов с высоты своего роста окинул взглядом стоявший гурт машин. — Если его черный «линкольн» с тремя семерками здесь, значит, вся его компания в сборе.

— Ты не туда, Алик, смотришь, — вытянул руку Ройтс, — Вон, возле рыжего «фольксвагена», за бежевым «кронпринцем», стоит его «линкольн»…

— Отсюда не видно номеров, возможно, это тачка Комильфо. У этого нефтяного магната тоже «линкольн».

— По-моему, такие фраера сюда не приезжают, не тот уровень развлечений…Они свои игры проводят в Монте-Карло.

— Да у нас похлещи, чем в твоем вонючем Монте-Карло…Веселее…

— И я в гробу видел это Монте-Карло! — Ройтс харкнул и смачно сплюнул под колеса «Роллс-Ройса». — Мне бы очень хотелось этих фраерков пощипать.

— А хотеть не вредно. Пошли, Таракаша, в кассу, купим входные билеты.

— Ты прав. Мы сегодня лучше с тобой посидим на трибунах. И Роберт нам сегодня не помощник. — у Ройтса наступало наркотическое похмелье и он не знал удержу в раздражении.

— Надо было сюда вытащить Лельку, поели бы шашлыков…Может, махнешь за ней, а, Игорь?

— Я тебе уже говорил, — не пломбируй мне мозги. Мне ее хныканье вот где сидит — Ройтс большим пальцем черканул себя по горлу. — Лучше пошли за билетами, а то будем, как придурки, глазеть из-за забора.

Они подошли к кассе и купили два билета. Посовещались: брать ли сразу талон, дающий право на участие в аукционе машин, участвующих в гонке, или вместо этого купить несколько лотерейных билетов.

— На аукционе будут продавать то, что останется от заездов, хлам…Я тебе, Алик, давно в одном месте присмотрел подходящий «мерс» и ты в любой момент можешь его забрать…

— Ты не прав, тут никакого хлама не будет, разве что разобьется одна машина, та, которая будет без тормозов. Остальные просто сойдут с трассы и среди них нет ни одной консервной банки…

— Ты сам видел как в прошлый раз они сходи с трассы? Только дым из-под колес…

— Ну и что, в таких гонках это в порядке вещей.

После того, как купили лотерейные билеты, они миновали турникет, возле которого ошивались шестерки Суслопарова.

На трибунах царила праздничная суета. Возле киосков, словно мухи на коровьих титьках, кучковались расфуфыренные жены бандитских авторитетов. Левее детского аттракциона, с двумя центровыми шлюхами, калякал Юрка Королев, подручный Суслопарова. На нем, несмотря на жару, надет черный костюм и клетчатая рубашка с полосатым галстуком.

— Король, как всегда, с дурой под полой…А что-то не видно Нерона, может, где-нибудь на Канарах зализывает оторванную клешню…

— Ты что, Таракаша, с луны свалился? Нерон уже две недели как отбросил копыта. Надо читать прессу…

— Сам отбросил или ему помогли?

— Заражение крови…Нижайший поклон нашему Толстяку…Владимиру… как его…Ефимовичу…

— Что-то не верится. Такие субчики, как Нерон, обычно загибаются от пули или от шашки тротила под днищем тачки.

Они съели по шашлыку и запили сухим вином. Ройтс, облизывая пальцы, изрек: «Нам надо кое-кого из этой шушвали потрясти.

— Смотри, чтобы тебя не потрясли.

— С меня нечего взять, но я не я буду, если через полгода я сам сюда не притащусь на таком же «линкольне».

— Поживем, увидим, — рассудительно сказал Пуглов. — Вообще-то мило волку теля, да где ж его взять.

— Брось, Алик! Неужели мы с тобой глупее Короля или того же Налима?

— О последней сволочи ни слова! Что касается моих дел…Честно скажу, пока задача-минимум — обойтись в ближайшие двадцать четыре часа без услуг похоронного бюро. И без появления на горизонте какого бы то ни было ментовского элемента.