Схватка - Ольбик Александр Степанович. Страница 58

— Не пугай, ты же знаешь мою реакцию, — и хотя голос Кривозуба вибрировал, страха он тем не менее не выказывал.

— А это мы сейчас увидим, а боженька нас рассудит. Но прежде ответь — где закопал моих друзей: Игоря Веселова, Бориса Дементьева… И где их бабки и машины?

— Не шей мне того, чего не было…

— Я бы поверил тебе, если бы сам не лежал в гробу, в котором ты меня отвез в Лосиностровский заповедник…Или напомнить, как ты со своими фашистами выбивал из меня деньги? И что ты тогда говорил?

— Что ты продался режиму вместе со своей вшивой фирмой…И если бы еще раз мне представилась такая же возможность, я сделал бы то же самое…

— Значит, во имя идеи ты колол черепа и расчленял тех, кто умел своими мозгами добиваться успеха?

Кривозуб поерзал на сиденье, ему явно этот вопрос был поперек души.

— Я поступил с вами так, как поступают с врагами Родины. Тут любая хитрость в масть…Ты помогал придти к власти ненавистному народу президенту, в октябре 1993 года штурмовал Белый дом, а сейчас защищаешь Арефьева. А знаешь, сколько этот селезень на прошлых выборах отвалил бабок в пользу антинародного президента?

— Ты, дешевка, за весь народ не расписывайся, у самого сопатка в пуху.

— Я жалею лишь об одном, что не застрелил тебя там, у Белого дома. Я ведь видел, как ты с охранником президента выходил из машины…Я десять минут держал вас под прицелом и в любой момент мог откалибровать тебе башку…

— Что ж ты миндальничал?

— Не было приказа стрелять.

— А был приказ штурмовать телевидение и захватывать ИТАР-ТАСС?

Лицо Кривозуба исказила лютая ненависть, однако, темнота не позволила Брониславу разглядеть предвестницу опасности. Он пропустил лишь мгновение, которого вполне хватило, чтобы Кривозуб первым завладел пистолетом. Ствол «Смит и Вессон» уперся ему в щеку и Бронислав почувствовал пороховой запашок.

— Чтобы меня в этом обвинять, нужны более веские аргументы, а пока, Броненосец, у тебя хилые доказательства.

— Доказательства на моей шкуре, следы на которой остались от твоей пилы. Что ж ты тогда не довел свое дело до конца?

— Еще не вечер, Броня! Твоя рулетка, парень, закончилась, как закончилась власть твоего президента. Ты видел моих орлов в деле и таких, как мы, по России десятки тысяч, и, поверь, скоро будут миллионы. Прощай, предприниматель Шедов, и в следующей жизни не будь таким раздолбаем…

На близнеца вдруг обрушился страшной силы удар. В мозгах все перевернулось, и как будто из глубокого колодца он услышал голос Кривозуба: «Все намного проще, чем ты думал, Броня! Потерпи, умирать не больно…»

Близнец уже тонул в беспамятстве, когда левая его рука из последних сил, стальной пружиной, выбросилась в сторону Кривозуба, в то время, как правая пыталась подцепить с сиденья «стечкин». Ему казалось, еще немного, и локтевая кость разлетится на мелкие осколки. Через силу, как бы в замедленном темпе, он приставил ствол к спинке сиденья, на котором находился торжествующий Клык, и… И звук первого выстрела привел его в чувство, сделал сознание чистым и холодным, словно декабрьский снег. И он с изумлением осознал, что выстрел произведен не из его пистолета…Он отчетливо видел, как на лобовом стекле вырисовывается кружево из пулевых отверстий и паутина трещин…Он понял, что стрельба по Кривозубу ведется откуда-то из вне, из декабрьской темноты леска. После каждого выстрела куртка на груди Кривозуба вздувалась и опадала, тело вздымалось и снова оседало на баранку.

Когда он затих, и когда пули больше не донимали лобовое стекло, Бронислав подхватив лежащий рядом автомат, и, ощущая бездонную опустошенность, вылез из машины. Ноздри его щекотал резкий запах крови, но в грудь уже лился морозный, покалывающий бронхи воздух.

— Ты где, Демьян? — позвал он брата. — Кто это стрелял?

— Я здесь, иди сюда, Броня, — голос Димки исходил от «шевроле». — Тот, кто шмалял по машине, был вон за той елью, я видел, как оттуда велся огонь…Видимо, кому-то, кроме нас, Клык, был поперек горла и его убрали… А я убрал того, кто стрелял в Клыка…Он там лежит, за деревом…На, брат, сделай глоток, — Димка протянул бутылку.

Водка была ледяная и потому пилась легко. Отдышавшись, он закурил, делая затяжку за затяжкой.

Димка положил руку ему на плечо.

— Садимся в машину и рвем отсюда к чертовой матери.

Бронислав смотрел на огонек зажатой в ладони сигареты и через нее ощущал бешеное сердцебиение. В голове еще прыгали огненные чертики.

— Ты прав, на сегодня все куплеты спеты и всем пора разбегаться.

Но когда они уже садились в машину, Димка вдруг сказал:

— Что-то там подозрительно тихо.

— Ты хочешь туда вернуться?

— А ты?

— Нет, не хочу, но… Впрочем, возможно, ты прав и нам надо все же это сделать. Мне меньше всего хочется быть нянькой для Фердинанда, но дядьку жалко… Мы должны сами удостовериться и забрать его оттуда…

Они направились в сторону дороги. Улица была пустынна, вяло догорал джип, а за ним, в метрах ста пятидесяти, чадил грузовик.

Дом Арефьева напоминал застрявший во льдах огромный пароход. Но что удивительно, почти во всех окнах горел свет.

— Не пойму, чем тут пахнет, — Димка втянул в себя воздух и потер кончик носа.

— Так пахнет нервно-паралитический газ «Черемуха», — сказал Бронислав.

— У меня после контузии что-то стало с обонянием…Ну что, Броня, взглянем на дело рук человеческих.

Они пересекли по диагонали дорогу и через пробоину в заборе вернулись во двор.

— Я думал, здесь все будет усеяно трупами, — Димка, крадучись, шел впереди, вдоль забора.

— У них в уставе — никого из своих на поле брани не оставлять.

Обогнув угол дома, они подошли к крыльцу. Возле него, уткнувшись лицом в снег, лежал человек и они увидели на нем милицейскую форму, поверх которой был надет армейский бронежилет.

Шедова они нашли на лестничной площадке, между вторым и третьим этажами. Он лежал на боку, в луже крови. Димка нагнулся и провел пальцами по глазам, затем взяв за руку и ощутил морозную затверделость. «Глок» Шедова находился рядом с хозяином, тут же пустая обойма.

Бронислав прошел по продуваемым сквозняками коридорам и попал в кабинет Арефьева. Его длинное тело, в иссеченной осколками кожаной куртке, из-под которой так неуместно выглядывал махровый халат, полулежало между креслом и столом. Близнец обратил внимание, что на панели музыкального центра еще светится красный индикаторный глазок — аппаратура находилась в рабочем режиме. И когда Бронислав, ошарашенный увиденным, хотел возвращаться, он вдруг услышал какой-то шум. Словно кто-то ворохнул кипу газет. Он осторожно приблизился к двери, взялся за ручку и в этот момент прозвучал близкий выстрел. Это было так неожиданно, что на мгновение он утратил чувство реальности. Казалось, что все происходит во сне.