Демон - Олден Марк. Страница 76

Англия

Август 1985

В дождливый холодный день Виктор Полтава шел по темному коридору убогого старого отеля в Сохо — это самый большой иностранный квартал Лондона. В одной руке у него был маленький потрепанный чемодан, в другой — хозяйственный пакет из японского ресторана на Джеррард-стрит по-соседству. В чемодане лежала его ночная боевая одежда — черные брюки, рубашка, маска-капюшон, мягкие туфли. Плюс костюм демона, сердце бабушки и запасной нож на пояс. Там же он держал рукопись и личные бумаги Оливера Ковидака, англичанина, которого он убил прошлой ночью.

Если бы Полтава оставил чемодан в комнате, он мог исчезнуть в его отсутствие. Гости в отеле жили самые сомнительные — проститутки, пенсионеры, бенгальские студенты, мальтийские сводники, китайцы по десять человек в комнате. В общем, те, кто умеет находить вещи еще до того, как вы их потеряли.

Сохо. Неприглядные узкие улочки, стриптизные клубы, магазинчики порнокниг, недорогие итальянские и китайские рестораны, винные магазины — и самый оживленный в городе фруктово-овощной рынок под открытым небом. Полтава остановился здесь, потому что явочные дома, содержавшиеся в Лондоне палестинцами и его бывшими европейскими товарищами, были ему недоступны.

Полтаве исполнилось тридцать лет — больше, чем основной массе революционеров, которые были обычно сосунками, собственное имя в газете казалось им важнее, чем возможность вести нормальную жизнь. Недавно ему провели пластическую хирургию лица — в Дамаске, несколько недель назад. Внешность его изменилась не слишком, но все же. Крашеные волосы, некоторая потеря веса и коричневые контактные линзы тоже помогали скрывать его истинный облик.

Сохо. Тысячи азиатов, живущие здесь, служили прекрасным прикрытием для евразиата Полтавы. А в отелях, к счастью, вопросов гостям не задавали. Поселяясь утром, он показал португальский паспорт, один из четырех, которые он носил с собой. Никаких проблем. Регистратор, толстый лысый киприот, едва взглянул на паспорт.

Что же до самого Сохо, то местные нравы Полтава находил отвратительными. Судя по запахам, распространявшимся из закусочных, пища там была несъедобная. Приехав в Лондон первый раз девять лет назад — он убил здесь фабриканта детских игрушек — Полтава по неосторожности попробовал Шотландское Яйцо. Это яйцо вкрутую, заключенное в сосисочное мясо и панированное хлебными крошками, едят его после глубокого прожаривания холодным. Тихий ужас. Он съел половину этой пакости, и его стошнило.

У двери в свою комнату Полтава поставил чемодан, прислонил к нему мешок и опустился на корточки. Потрогал замок пальцем — на месте ли специально оставленный здесь волос. На месте. Из-под двери он вытащил сложенную бумажку. Затем поднялся, провел рукой между верхним краем двери и фрамугой. Улыбнулся. Два клочка бумаги на прежнем месте. Гостей не было.

Он вошел в маленькую, почти голую комнату, закрыл за собой дверь и огляделся. Прислушался. Деньги, специально оставленные на ночном столике, остались нетронутыми. Двенадцать британских фунтов, шесть американских долларов. Дешевая спортивная куртка и брюки виднелись в стенном шкафу, где он их и оставил. Под кроватью — пара черных туфель. Ничто в комнате не пропало. Полтава не стал жертвой преступных деяний.

Ему хотелось есть. Но прежде он разделся до белых боксерских трусов, аккуратно повесил рубашку и брюки в стенной шкаф, беговые туфли убрал под кровать. Потом, сев на краешек кровати, он жадно съел упаковку жареной сои, смешанной с овощами и морскими водорослями — это он купил в японском ресторане.

Из второй упаковки он съел соевый творог, уже не так быстро, дальше последовали рыбный бульон, пшеничные клецки и рис, сваренный с маленькими кусочками курицы. На сладкое у Полтавы были три булочки с бобовой пастой и полдюжины блинчиков, фаршированных сладкой пастой из красных бобов. Все это он запил зеленым чаем с поджаренным воздушным рисом, придававшим чаю привкус дыма. Хорошо поесть удалось впервые за несколько дней. Все это время он жил на сухих концентратах, а они, хотя и давали энергию, настоящую пищу даже не напоминали. Полтава любил поесть.

Он откинулся на подушки, еще раз отхлебнул чаю и стал читать лондонские газеты. Только в трех упоминалась смерть Лорда Ковидака. Заметки были маленькие, но в эти ранние издания могла успеть лишь первичная информация, недостаточная для широкого освещения. Лорд Ковидак совершил самоубийство, сообщили две газеты. Дом Ковидака уничтожен пожаром подозрительного происхождения — так писала третья. В этой также говорилось, что самого Ковидака нашли мертвым в руинах его когда-то красивого дома. Убийство или самоубийство здесь не упоминались.

Полтава улыбнулся. Значит, он хорошо скрыл свои следы. Пока он не покинул Англию, здесь не должны заподозрить, что Ковидак был убит. Иначе полиция станет за всем следить, и выехать будет трудно. Ну, вроде бы все удалось. Он сломал Ковидаку шею, потом связал две простыни и повесил его на брусе в конюшне, из которой Ковидак сделал себе дом. После этого Полтава поджег конюшню. И ушел, оставив на месте реальности иллюзию.

Что же до двух полицейских, которых ему пришлось убить, то их тела Полтава положил в полицейскую машину и отогнал ее примерно на милю от дома Ковидака. Поставив машину на пустынной грунтовой дороге под гигантским ильмом, он отрезал рукав у одного из полицейских и засунул его в бензобак. Потом поднес горящую спичку и побежал. Когда машина взорвалась, он даже не обернулся. Еще одна загадка для британской полиции.

Он не был настолько глуп, чтобы рассчитывать на сколько-нибудь продолжительное действие этой уловки. Но на какое-то время хватит, он успеет уехать. А властям не хватит времени сообразить, что речь идет об Они, и устроить полномасштабный розыск. Потом-то они узнают, что Ковидак и оба полицейских убиты. Но Полтава тогда будет уже в Америке, займется теми тремя, кто мешает Императрице.

Он просмотрел бумаги Ковидака. Сначала быстро, потом медленнее. Письма, заметки, меморандумы. Все связано с книгой англичанина о «Мудзин» и Уоррене Ганисе. Полтава ожидал, что этот материал окажется скучным. Но нет. Напротив, очень даже интересно получалось. Если не больше.