Гайджин - Олден Марк. Страница 2

Ничто уже не могло бы удержать Алекс от участия в этом деле. Она еще никогда в своей жизни так не волновалась. Это был ее шанс побывать в деле, а не услышать о нем. Все, что она должна была сделать это пробраться в Швейцарию и наладить прослушивание разговоров де Джонга, то есть сделать то, чем она, по сути дела, занималась уже годами. Может быть, пришлось бы помочь англичанам замести следы. Затем она должна была провести день или два в Берне и сделать краткий отчет перед ОСС и после этого вернуться в Лондон. Никаких особых опасностей. Строго нейтральная Швейцария тщательно следила за тем, чтобы агенты союзников и оси вели себя тихо, в противном случае их депортировали.

Такая удача. Волнующий шанс побывать в деле накануне окончания войны. Быть частью величайшей операции всех времен. Господи, как может повезти молодой женщине!

Женева. Февраль 1945. Допрос с пристрастием Алекс и ее группы начался сразу же после того, как их захватил де Джонг. В конце дня трое американцев и англичанин были схвачены эсэсовцами, переодетыми в форму швейцарской полиции, и вывезены на уединенную молочную ферму в нескольких милях от города. Ферма была расположена в долине, густо поросшей соснами и липами, над верхушками которых громоздились покрытые снегом пики французских Альп. Она принадлежала Петеру Шульману, швейцарцу немецкого происхождения, страстному поклоннику Генриха Гиммлера. В первые же минуты, проведенные в доме Шульмана, Алекс поняла, что составляет предмет особой гордости и поклонения толстобрюхого фермера. Это была вывешенная на самое видное место любовно вставленная в рамочку фотография его и Гиммлера, сделанная двадцать три года назад, на костюмированном балу в Мюнхене. Круглолицый и лишенный всякого намека на подбородок Гиммлер, одетый как «Абдул Хамид, султан турецкий», и Шульман, с зачерненным лицом, в тюрбане, почтительно держащийся на шаг сзади, одетый слугой «султана».

Де Джонг держался грандом. Он был ниже ростом, нежели предполагала Алекс, блондином с голубыми глазами и чистым добрым взглядом герцога Виндзорского. И так же, как герцог, он был тщательно одет. Брюки с двойными складками и высоким поясом поддерживались подтяжками; норфолкский пиджак с поясом, зеленый джемпер, пурпурный галстук, завязанный широким виндзорским узлом, и серая шляпа. Алекс ожидала увидеть кого-нибудь в кимоно, с самурайским узлом волос на затылке и дай-шо, коротким и длинным мечами, засунутыми за пояс.

Кроме де Джонга и Шульмана в захвате группы Алекс участвовали два японца, три эсэсовца и один офицер германской разведки. Все они находились в подчинении де Джонга. Офицер германской разведки подчинялся, впрочем, весьма неохотно. Его звали Артур Кьюби. Это был высокий, белокурый, с крючковатым носом человек лет под тридцать. Безукоризненно правильная речь изобличала в нем прусака, принадлежавшего к высшим слоям общества. Кьюби что-то прошептал де Джонгу, но его сообщение не вызвало никакой реакции у этого англичанина-перевертыша. Он только сквозь зубы процедил, чтобы Кьюби лучше не совался со своими советами. Алекс догадалась, что Кьюби предупредил его о проблемах, которые могут возникнуть из-за захвата агентов союзников на нейтральной территории. Естественно, де Джонг должен был знать, что последуют протесты как со стороны швейцарских властей, так и от союзников. Но, если он и знал, ему было на это плевать.

Насколько могла заметить Алекс, в доме было только две женщины: пухлая, седая жена Шульмана и хорошенькая японская девушка-подросток, о которой Рихард Вагнер сообщал, что она была компаньонкой де Джонга по путешествиям. По словам Вагнера, она была единственным живым существом, к которому де Джонг относился хоть с какой-то нежностью. И горе тому, кто как-то мог обидеть эту девушку, которой было всего пятнадцать лет. Она была бывшей караюки, одной из тысяч японских девушек, проданных родственниками из-за нужды в заграничные публичные дома. Все они были вынуждены работать в армейских борделях, устраиваемых японцами по мере завоевания азиатских территорий. Родители Касуми продали ее за три мешка риса.

Де Джонг задавал вопросы Алекс, говорящей на немецком, японском и английском языках. Он отдал должное ее лингвистическим способностям, знаниям японской культуры и профессионализму шифровальщика. Алекс была уверена, что он просто щеголял хорошими манерами, и что это было всего лишь его очередной хитростью. Де Джонг был отнюдь не тем, кем хотел казаться, и Алекс не питала иллюзий в отношении этого человека. Когда ему надоест играть в лорда Фаунтлероя и он захочет получить ответы на свои вопросы, он не остановится и перед тем, чтобы распять Алекс и ее коллег. Де Джонг вынул часы, быстро глянул на них и объявил, что настало время для наглядного урока.

— Прошу всех в коровник, если не возражаете.

Женщин попрошу остаться, всех, кроме мисс Уэйкросс. Она, как я думаю, любезно согласится сопровождать мужчин в коровник. Между прочим, — обратился он к ней, — мне кажется, я разгадал ваш шифр. Я надеюсь, это дает мне возможность попасть в список победителей.

Алекс кивнула головой. Он лгал. Ее шифры разгадать было невозможно. Вряд ли кто-нибудь смог бы превзойти ее в этом деле. Но она и ее группа были захвачены.

Де Джонг взглянул на балки потолка и постучал себя по подбородку большим пальцем.

— Посмотрим, насколько я правильно все понял. Ключ к вашему шифру — на страницах германского альманаха фермеров. В позывных вы использовали буквы Т/У, затем добавляли две цифры и одну букву. Буква, конечно, каждый раз менялась при выходе на связь. Вы вели передачи отсюда в Берн. А также в Цюрих. Думаю, у вас на связи было несколько граждан Германии по ту сторону границы — заблудшие души, которые наверняка чувствовали, что Гитлер уже пережил свое предназначение.

Он щелкнул пальцами и показал на предметы, разложенные на маленьком столике. Хлебная карточка Алекс, фальшивые документы, маленький пузырек с таблетками бензедрина, которые она употребляла чтобы не заснуть. Ампула с цианистым, калием, который она должна была принять в случае провала.

— А вы оказались не так уж и хороши для этих дел, мисс Уэйкросс. Согласитесь, что это так. Эти игры, если так можно выразиться, самые опасные. В них очень много непредвиденного. И не важно, какие технические детали вас могут озадачить, и не важно, насколько точно вы их решите своими крохотными мозгами, а важно то, что решаете вы их по-своему. Теория редко помогает в такого рода делах. А теория, как я мог заметить, и является вашей основой. Нужно отбросить теорию. Реальность всегда вторгается без приглашения. Выживание. Это совсем другое дело. Здесь нужна быстрая реакция, большое везение и нервы. Насколько я сумел заметить, вам всего этого не хватает.

Он вставил сигарету в мундштук слоновой кости.

— Жаль, мистер Марвуд — упокой, Господи, его душу — не будет с нами. Им уже занялись, без всякого сомнения, поэтому не ждите от него избавления. Ах, эти превратности судьбы. А сейчас — наглядный урок, о котором я уже упоминал. Давайте пройдем к коровнику.

Наглядный урок. Алекс читала о жестокости де Джонга. Однако ничего не смогло бы подготовить ее к тому, что произошло в коровнике Шульмана. Де Джонг вынул мундштук изо рта, посмотрел на высокого с покатыми плечами эсэсовца, из носа которого торчали волосы, и показал на Джулиана Конроя, молодого учителя из Пенсильвании, который пробыл в ОСС меньше года и собирался жениться весной. Алекс была приглашена на свадьбу.

Высокий эсэсовец, прочистив горло, смачно харкнул на пол, вынул из кармана пальто тупорылый вальтер ППК и выстрелил Конрою по обеим ногам.

— Боже мой! — сказал эсэсовец с насмешливой серьезностью. — Раны нашего друга слишком опасны, чтобы их можно было вылечить.

Другие эсэсовцы тоже хорошо знали свои роли. Они согласились, что раны действительно очень опасны. Один из них вытащил откуда-то противогазовую маску и надел на лицо Конроя, чтобы заглушить его крики боли.