Власть - Олден Марк. Страница 41

Фрэнк ДиПалма проживал в квартире, занимающей два последних этажа роскошного особняка на Бруклинском холме, окна которой выходили на нью-йоркскую гавань и южную оконечность Манхэттена. Тишину Бруклина он предпочитал претенциозности Манхэттена, где официанты, говорил он Джан, называют тебя «сволочью» и при этом рассчитывают на двадцатипроцентные чаевые.

Особняк был расположен на Крэнберри-стрит, окрестности которой своей красотой и уютом напоминали новоанглийские городки. Он был построен при президенте Линкольне, а весь район комиссия по архитектурным памятникам сочла заповедным; это означало, что в этом районе ничто не могло быть разрушено или изменено без разрешения комиссии.

Квартира ДиПалмы имела высокие потолки, винтовую лестницу и четыре камина из белого камня. Из спальни на верхнем этаже, из-за которой он, собственно, и купил эту квартиру, открывался замечательный ночной вид на проплывающие под огнями бруклинского и манхэттенского мостов грузовые суда, туристические лайнеры, старые баржи и парусные шлюпки. С тех пор, как ушла Джан, ДиПалма проводил ночи в одиночестве, сидя в спальне на кресле-качалке и глядя на огни Манхэттена, где теперь жила Джан.

Было почти шесть часов вечера, когда пухлая пятидесятилетняя миссис Велес, домашняя работница-доминиканка, постучала в дверь спальни и сказала: «La senora esta aqui». Джан вернулась. Одновременно миссис Велес объявила, что сегодня она уходит. Она вернется в Манхэттен, где поможет убрать брокерскую фирму, а затем отправится домой готовить еду для мужа и шестерых детей.

Работа в брокерской фирме побудила миссис Велес сделаться мелким, но осмотрительным вкладчиком. Она даже стала считать себя крупным специалистом по делам фондовой биржи, в чем ДиПалма счел для себя возможным усомниться. Его портфель с наиболее популярными на рынке акциями составлялся с помощью экспертов, и он полагал, что вполне может обойтись без финансовых советов миссис Велес. Но год назад на фондовой бирже случился крах, предсказанный миссис Велес с точностью до недели. ДиПалма потерял почти пятьдесят тысяч долларов и решил теперь прислушиваться к советам миссис Велес, хотя ее финансовые знания были почерпнуты из мусорных корзин в кабинетах брокерской фирмы.

Выходя из квартиры, миссис Велес не сказала ни слова Джан, которую не переносила со времени их первой встречи два года назад. Сеньора была слишком умной, слишком требовательной и, возможно, что самое худшее, слишком тощей, чтобы по-настоящему удовлетворить мужчину. Миссис Велес не могла сказать всего этого ДиПалме и выражала свое мнение тем, что при каждой возможности стремилась осадить Джан, относясь при этом к ДиПалме с безграничной обходительностью.

Когда Джан после двухнедельного отсутствия появилась сегодня вечером, миссис Велес впустила ее, но не произнесла ни слова. Потом она сообщила ДиПалме о приходе Джан и покинула квартиру, возмущенная тем, что он не дал своей жене коленкой под зад. Жена всегда должна быть возле мужа. Миссис Велес оставалось только спрашивать себя, долго ли еще мистер ДиПалма намерен позволять этой тощей суке выставлять его дураком.

ДиПалма вошел в гостиную и увидел Джан, которая глядела на пламя в камине. Длинными пальцами она держала сигарету. Это была высокая, с крупными чертами лица, женщина, чей возраст приближался к сорока, с зелеными глазами и рыжеватыми волосами, которые она недавно подкрасила, чтобы скрыть первую седину. На ней была кремовая блузка, длинная замшевая юбка цвета ржавчины, такие же ботинки и широкий коричневый пояс. Ее горло украшала брошка с камеей. ДиПалма приблизился, и Джан бросила сигарету в затухающий огонь.

Она повернулась и посмотрела на него.

– Когда ты уезжаешь?

– Послезавтра, – сказал ДиПалма. – Мы летим в Сан-Франциско, и затем беспосадочный перелет в Манилу.

– Мы?

– Тодд и двое его приятелей. Это длинная история. Один из них ранен, но Тодд говорит, с ним все будет в порядке.

Длинная история. Прошлой ночью Тодд заявился в компании малолетней проститутки и юного китайца с кукольным личиком, у которого был с собой «узи». Если верить Мартину Мэки, этот парень с «узи» работал на Линь Пао и убил одиннадцать человек. ДиПалме хотелось вытурить проститутку и парня с автоматом, но Тодд хотел, чтобы они остались, и они остались.

Джан вздрогнула.

– Ты хочешь сказать, Тоддом вновь завладел Бенкаи?

ДиПалма почесал затылок.

– Я считаю себя сугубо практичным копом. Двадцать лет работал в полиции нравов. Все видел и все знаю. Понимаешь? Если бы кто-то подошел ко мне и рассказал о мальчишке, который превращается в самурая, жившего четыреста лет назад, я бы назвал этого человека слабоумным и отправил бы его в психушку. Но, как ни крути, это правда. С кем еще, черт возьми, я могу поговорить об этом, кроме тебя?

Закрыв глаза, Джан вспоминала о том, как Тодд последний раз превратился в Бенкаи. Два года назад у нее был роман с одним японским кинорежиссером, который оказался очень опасным человеком. Он был протеже американских коммерческих секретов. На их совести было несколько убийств. Джан связалась с безумцем.

Она узнала несколько вещей о кинорежиссере и предпринимателе, которых не должна была знать. Фрэнк, хороший репортер и хороший полицейский, продолжил расследование и узнал даже больше, чем она. Тодду, которым завладел дух Бенкаи, пришлось совершить убийство, чтобы спасти их жизни. И он сделал это с таким равнодушием, что Джан, которая присутствовала там, стало плохо. Не в состоянии управлять завладевшим им древним духом, Тодд даже пытался убить Фрэнка.

Джан сказала ДиПалме:

– Когда появляется Бенкаи, кто-то всегда умирает. Только бы не ты. Ради Бога, береги себя, – она бросилась к нему, и он обнял ее.

– Я люблю тебя, – сказала она.

ДиПалма прижал ее к себе и поцеловал ее волосы. Он хотел верить ей и поэтому сказал:

– Я тоже люблю тебя, Джан.

Тут ему вспомнились слова отца. Либо ты любишь женщину, либо ты ее знаешь. Третьего не давно.

В жизни, как и в любви, ДиПалма редко выбирал средний путь. Подростком он посещал школу и работал в продовольственном магазине своего отца. Одновременно он был центральным нападающим школьной команды, и они выиграли целых тридцать игр подряд. Два года, проведенные в колледже, отбили у него всякий интерес к учебе, и он сам обратился в призывную комиссию, чтобы его призвали в армию. В поисках романтики он пробился в Отдел уголовного розыска и был назначен на работу в Берлин.