Власть - Олден Марк. Страница 48

В деревне Ду Пао отказался отвечать на вопросы и назвать свое имя. Он плюнул Ду в лицо и обозвал уродливым карликом. Пао знал, что его убьют, даже если он все расскажет. Лучше умереть, не сказав, что за ним стоит Триада. Стошаговые Змеи отомстят за Пао и отправят длинноносого Ду к праотцам, когда он меньше всего будет ожидать этого.

Пао дорого заплатил за свое молчание. Его избили до бесчувствия, затем привели в себя и засунули в рот грязную, пропитанную мочой тряпку. Когда он опять отказался говорить, ему лили в горло бензин и до крови били палками по ступням ног. Жестокий допрос длился три дня, в течение которых ему не давали ни пить, ни есть. Люди Ду дразнили Пао, приготовив себе еду из его лошади и съедая ее перед ним.

Ду сказал Пао: «Ты будешь говорить, упрямец, потому что завтра мы проделаем дырки в твоих руках, пропустим через них проволоку и привяжем ее к джипу. Потом мы будем таскать тебя по деревне, пока ты не попросишь меня выслушать тебя».

На рассвете дверь камеры Пао открылась, и ему велели подняться. Ночью он не мог спать – так болели раны. Не давала ему спать еще и ненависть к Ду. Голос велел ему встать в присутствии японского офицера. Пао поднял опухшие глаза и увидел трех японских военных в сопровождении Ду и его заместителя. Оба китайца, словно трусливые псы, пресмыкались и раболепствовали перед захватчиками.

Пао попытался разглядеть старшего офицера, маленького мужчину в гимнастерке защитного цвета, гамашах, щеголявшего саблей. Его маленькая рука в перчатке лежала на огромном бинокле, свисавшем с шеи. Он заговорил на ломанном китайском с высокомерием и презрением, за которые японцев ненавидели во всем Китае.

Тусклый свет в камере и опухшие глаза не давали ему разглядеть лицо офицера, но голос Пао узнал, и сердце его бешено застучало в груди. Японским офицером был Сон Суй. А люди с ним были членами Триады в японской военной форме. Линь Пао потребовалось все его самообладание, чтобы сохранить бесстрастное выражение.

Сон Суй играл свою роль, как хороший киноактер. Он потребовал объяснений, почему пленника не отправили в местный японский штаб в соседней деревне. Ду начал было отвечать, когда Сон Суй стукнул его ногой по икре. "Обращайся ко мне «Ваша честь», – сказал Сон. Склонив голову, Ду принялся извиняться.

Ду извинялся бесконечно долго и Сон прервал его. «Отведи пленника в свой дом, – приказал он. – Я хочу допросить его лично и в нормальных условиях. У тебя есть телефон?» Ду гордо закивал. Он обладал единственным в деревне телефоном.

В доме Ду из бамбука и глины Сон приказал жене Ду побыстрее приготовить еду для своих людей. Потом он потребовал, чтобы ему предоставили телефон. Предатель отвел их в заднюю комнату, стараясь показать себя услужливым хозяином и опасаясь новой вспышки гнева со стороны японского офицера. Когда они вошли в комнату, Сон закрыл дверь и кивнул Пао. Затем Сон вырвал телефонные провода из стены, а Пао задушил Ду голыми руками.

Они обнялись, и Сон рассказал, что отошел по нужде и услышал, что люди Ду окружают Пао. Без оружия он не осмелился прийти на выручку Пао, вокруг которого было так много людей, и тихо просидел в кустах, пока все не ушли. Два дня он провел в Шанхае, организовывая эту спасательную экспедицию. Пао снова обнял его, и Сон сказал, что если бы знал, что от Пао так воняет, то никогда бы не вернулся. Они рассмеялись.

Они вышли из комнаты и направились в кухню, где один из них перерезал горло жене Ду. Наверху они нашли спящую мать Ду. Старуха громко храпела и брызгала слюной, возле кровати, в стакане лежала ее вставная челюсть. Пао задушил ее подушкой.

В подвале они увидели четырнадцатилетнюю служанку, лепившую свечи из животного жира. Пао настоял на том, что сам задушит ее. В конце концов, ведь он был Черным Генералом, карающим женщин за их грехи. Перед уходом из дома Пао вернулся в комнату Ду с тесаком и отрубил ему руки. Затем ножом вырезал на грузи Ду название Триады. Вор заслуживает того, чтобы лишить его рук. И мир должен знать, что Триада никогда не бывает слабой и ленивой.

Уезжая из деревни на джипе, Пао, Сон Суй и остальные члены Триады ели еду, приготовленную женой Ду. Потом Пао и Сон Суй начали петь песни из своих любимых китайских опер. Кончилось, как обычно, тем, что все заслушались Пао, обладавшего удивительно красивым голосом и певшего с большим чувством.

Чунцин, Китай. Август 1944

Из джипа, припаркованного возле больницы, Линь Пао и Сон Суй видели всю ссору. Наступали сумерки, и спокойная беседа между двумя американцами, мужчиной и женщиной, постепенно переходила в скандал.

Мужчину, капитана американской армии, звали Нельсон Берлин. Женщина была его сестрой. Ее звали Роуда. Она была миссионеркой лютеранской церкви и медсестрой. Он пытался уговорить ее не выходить замуж. Оттуда, где сидел Пао, было видно, что у капитана Берлина мало что выходит. Сестра была полна решимости заполучить мужа. Ее братец зря терял время.

Капитану Берлину было чуть больше двадцати. Это был невысокий, коренастый мужчина с большой головой, большими ушами и низким голосом. На нем была новая желто-зеленая рабочая форма американской армии, стальная каска и тяжелые кожаные ботинки. Он стоял, расставив ноги, и махал в воздухе вытянутым указательным пальцем, чтобы придать своим словам убедительность. На его брезентовом поясе висела фляга, две небольшие патронные сумки и коричневая кобура, в которой лежал револьвер с перламутровой рукояткой. Он говорил громко и явно выходил из себя. Линь Пао и Сон Сую он не понравился – они сочли, что этот сукин сын слишком любит распоряжаться и кричать.

Роуда Берлин была на год младше брата. У нее были каштановые волосы, карие глаза и родинка в уголке большого рта. На ней был помятый и испачканный кровью халат, и казалось, ее совсем не интересовало, что говорит ее брат. Вид у нее был усталый. Когда Нельсон Берлин хотел дотронуться до нее, она его оттолкнула. Сестра презирает брата, подумал Линь Пао. Интересное дело.

Пао докурил сигарету, раздавил ее о стенку машины и закурил новую. Капитан Берлин и еще примерно дюжина американцев, что приехали с ним, были ужасными глупцами. Прожили в Чунцине две недели и ничему не научились. По-прежнему думают, что можно сделать невозможное, что океан можно вычерпать решетом.