Семеро против Ривза - Олдингтон Ричард. Страница 61

— Да, папочка, — сказала Марсель, разглядывая узор на скатерти.

— Прекрасно, — обрадованно сказал мистер Ривз. — Двое хотят ехать, и двое хотят остаться. Ты, Джейн, отправляйся с Бейзилом в Монте-Карло, хотя какого черта вздумалось тебе таскаться по побережью, когда термометр показывает девяносто градусов в тени и можно спокойно и уютно сидеть никуда не двигаясь, этого я, хоть убей, не пойму. Ну а Марсель и ее старый папочка останутся тут. Верно, утеночек?

— Да, папочка, — не поднимая глаз, ответила Марсель.

Бейзил привел длиннейшую цепь доказательств, в конечном счете неопровержимо свидетельствовавших о том, что он должен ехать один.

— Конечно, дорогой, — нежно сказала миссис Ривз. — Но, поскольку я тоже хочу поехать туда, нет никакой причины, почему бы нам не поехать вместе. Я не стану посягать на твою свободу.

— Когда же вы хотите отправиться? — спросил мистер Ривз.

— Завтра утром, — сказала миссис Ривз. — Мы поедем туристским автобусом, Бейзил, чтобы получше все посмотреть. Билеты ты можешь взять у Кука. Нам понадобится немножко денег, Джон.

— Ну, хорошо, хорошо, — безропотно согласился мистер Ривз. — Только не просадите их все в рулетку. Советую вам вообще туда не заглядывать. Это жульническая игра, если хотите знать мое мнение…

На следующее утро мистер Ривз в самом благодушном настроении проводил путешествующую половину своего семейства до остановки автобуса. По дороге они зашли в контору Кука, где он запасся для них билетами, деньгами и адресом роскошного, но вполне респектабельного отеля в Монте-Карло. Он напутствовал их благоразумным советом не забывать, что они путешествуют по чужой стране, просил немедленно сообщить ему, если им вздумается перекочевать в другой отель, поцеловал миссис Ривз и пожелал им хорошо повеселиться.

Сам мистер Ривз провел невеселый день. Жара свирепствовала, как никогда, и он уже начал побаиваться солнечного удара. Поговорить было не с кем. Хотя Марсель и дала понять, что она намерена проводить время со своим дорогим папочкой, мистеру Ривзу не удалось ни разу повидать ее за целый день. Он в одиночестве съел второй завтрак, потом удалился к себе на время сиесты, после чего тихонечко побрел в кафе под платанами и написал длинное письмо Джо Саймонсу. В общем, это был унылый день — слишком тоскливый для человека, который наконец достиг того к чему всю жизнь стремился.

Возвратившись в отель в начале восьмого, мистер Ривз осведомился у портье о Марсель и узнал, что она взяла ключ и поднялась к себе в номер. Мистер Ривз кивнул, поблагодарил, тоже поднялся наверх по лестнице, умылся, переоделся и спустился в вестибюль, где вся семья обычно встречалась, чтобы вместе отправиться обедать. Но Марсели еще не было. Мистер Ривз, чтобы протянуть время, сидел, потягивая маленькими глоточками очень скверный херес, затем снова направился к портье. Может быть, мисс Ривз уже ушла? Нет. Так она все еще у себя? Да. Портье был совершенно уверен, что она взяла ключ, поднялась наверх и не покидала после этого отеля. В подтверждение своих слов он указал на пустой крюк для ключа.

«Странно! — подумал мистер Ривз. — Чего ради торчит она столько времени у себя в комнате, что ей там делать?» Медленно, чтобы не запариться окончательно, мистер Ривз поднялся по лестнице, прошел по коридору до номера Марсель и хотел отворить дверь этой девичьей кельи. Дверь была заперта. Мистер Ривз тихонечко постучал. Никакого ответа. Мистер Ривз постучал сильнее. Никакого ответа. Мистер Ривз властно стукнул кулаком в дверь. По-прежнему никто не отзывался.

— Пора обедать, утеночек! — прокричал мистер Ривз в замочную скважину. — Ты что, уснула?

Ответа не последовало. Мистер Ривз встревожился. Солнечный удар!

— Ты не заболела, мышонок? — очень обеспокоенный, закричал мистер Ривз. — Я знаю, что ты там, — мне сказал портье. Если тебе плохо и ты не можешь двинуться, я велю им выломать дверь.

За дверью внезапно послышалась какая-то возня, затем раздался голос Марсель:

— Я сейчас, папочка. Обожди минутку.

Мистер Ривз обождал. Обождал еще. Возня продолжалась. Что за черт… Мистер Ривз изо всей мочи стукнул кулаком в дверь.

— Да что ты там возишься столько времени? — раздраженно крикнул он в замочную скважину.

Пришлось подождать еще. Затем внезапно дверь распахнулась, и, к ужасу мистера Ривза, перед ним предстала Марсель в халате, накинутом на сорочку, а рядом с ней оказался какой-то незнакомый ему молодой человек.

— Марсель!

В этот миг раздались два удара в гонг — вторичный призыв к обеду. Но мистеру Ривзу было не до обеда. Он с укором и тоской смотрел на Марсель и с возмущением и ненавистью — на молодого человека.

— Какого… какого… какого дьявола все это значит? — запинаясь, прохрипел он наконец.

— Мы помолвлены, — вызывающе сказала Марсель.

— О, вы помолвлены, вот оно что! — в полном обалдении произнес мистер Ривз.

— Я зелаю зениться на миз Рив, — нахально улыбаясь, заявил молодой человек.

— Ах, вот как, вы зелаете, вот оно что, — сказал мистер Ривз.

Наступило молчание.

— Меня зовут Гомбо, и я зелаю зениться на миз Рив, повторил молодой человек, улыбаясь еще нахальнее. — И добавил: — Огюстен.

Мистер Ривз мгновенно почувствовал исключительную неприязнь к мосье Гомбо (Огюстену). По правде говоря, ему сразу захотелось двинуть мосье Гомбо (Огюстена) в скулу. Мосье Гомбо — субтильный, змеевидный молодой человек с гладко прилизанными темными волосами и глазами как у Рудольфо Валентино — был похож на материализовавшееся аргентинское танго. Короче говоря, он принадлежал к разряду именно тех мужчин, которые таким людям, как мистер Ривз, всегда казались самыми гадкими, презренными людишками на свете. Мистер Ривз молча и свирепо глядел на него во все глаза.

— Ну вот что, мистер Гомби, — сказал он наконец, и голос его задрожал от разнообразных эмоций, выразивших его враждебное отношение к личности мосье Гомбо и еще более враждебное — к предполагаемому браку. — Самое лучшее, что вы можете сделать, это убраться отсюда подобру-поздорову. Можете зайти ко мне завтра в десять часов утра, и я с вами поговорю по душам.

— Вы оскорбляете меня! — воскликнул мосье Гомбо, сжав кулаки, скрипнув зубами и вспомнив Аустерлиц.

— Не мелите вздора! — сказал мистер Ривз, вспомнив Ватерлоо. — Вон отсюда!

Мосье Гомбо (Огюстен) подпрыгнул и встал в боксерскую стойку.

Марсель положила руку ему на плечо и произнесла что-то на ломаном чрезвычайно скверном французском языке:

— Puisque c'est ta volonte, ma chere, je n'ai qu'a m'incliner [58], — галантно сказал мосье Гомбо. — Apres tout c'est ton pere! [59]

— Ты не должен обижать Огюстена, папочка, — сказала Марсель. — Он женится на мне.

— Ах, он зенится, — с язвительной иронией передразнил жениха мистер Ривз.

Марсель, мешая французские слова с английскими, быстро зашептала что-то на ухо мосье Гомбо (Огюстену). Он слушал ее внимательно, время от времени кивая головой, затем улыбнулся уже совсем нагло.

— Parfait, cherie, parfait [60], — сказал он, когда Марсель умолкла.

— A tout a l'heure, monsieur mon beau-pere, a nous deux! [61]

И с этими словами мосье Гомбо (Огюстен) выскользнул из комнаты, точь-в-точь как самая поганая гадюка — по мнению мистера Ривза, но по мнению самого мосье Гомбо — как настоящий современный д'Артаньян.

Несколько позднее, изливая свою душу, как всегда, исполненному сочувствия мистеру Саймонсу, мистер Ривз под большим секретом признался ему, что в эту минуту он был совершенно сбит с панталыку — другого слова он подыскать не мог, — именно сбит с панталыку. Он беспомощно смотрел на Марсель, не зная, что сказать, что предпринять.