Галактики как песчинки - Олдисс Брайан Уилсон. Страница 16

Шансфор отступил под напором его напряжённого, страстного взгляда.

— Мы пока ещё до конца не уверены, — начал он обычным официальным тоном. — Но некоторые факторы позволяют выдвинуть предположение…

— Уже месяц, как Ишраиль на борту, — прервал Шансфора Дэви. — Три недели, как вы отправили его на Новый Союз. Я познакомил его с вами ради его же блага, но ему не может нравиться находиться здесь под постоянным наблюдением и все такое… За все это время…

— Непродуманное заключение — это глупость, — теперь уже доктор перебил его. — Ишраиль абсолютно счастлив, и здесь он в полной безопасности; и все могут подтвердить, что к нему относятся не как к простому пациенту.

— Это вы мне и раньше говорили! — уже сквозь слезы гневно проговорил Дэви.

У него появилось чувство, что здесь, на корабле умственной реабилитации, все настроены против него.

— За то короткое время, что мы знакомы, я успел полюбить его. Вы здесь могли почувствовать его доброжелательность.

— Его характер не ставится под сомнение. Но мы исследуем его ум, — ответил Шансфор. — Извините, я присяду — трудный сегодня день.

Он присел на стул и ссутулился. Жизненный опыт подсказывал Дэви, что Шансфор действительно устал, и он почувствовал, что не может сердиться на доктора. Яо вместе с тем он не доверял психиатрам и не исключал, что поведение доктора — завуалированная попытка расположить к себе; вот почему Дэви сохранял холодный тон.

— И все же, Брат Шансфор, вы, должно быть, почувствовали его мягкую натуру. Ради Бога, это ваше личное мнение. Я — скотовод, а не дипломат. Разве Ишраиль не так же нормален, как мы?

— Нет. Если вы хотите знать моё мнение, — пожалуйста. Ваш протеже глубоко впал в шизофрению. Паранойя также налицо. Это, как принято говорить, — безнадёжный случай.

Кровь отхлынула от лица Дэви, Его взгляд бездумно блуждал по серо-зелёным стенам отсека, словно в поисках ответа.

— Я хочу видеть Ишраиля! — наконец выкрикнул он.

— К сожалению, это невозможно, мистер Дэл. Консилиум пришёл к выводу, что пациенту пойдёт на пользу уединение — подальше от внешних раздражителей,

— Но я должен увидеть его, — прошептал Дэви.

Он не верил в то, что говорил Шансфор; в какой-то момент Дэви даже подумалось, доктор имеет в виду кого-то другого, не Ишраиля.

— Я хочу его видеть! Я его друг, понимаете — друг Ишраиля! Вы не можете держать его здесь!

Шансфор поднялся. Лицо его побледнело” Он молча ждал, когда Дэви закончит говорить. В данной ситуации это благоразумнее слов.

— Послушайте, — продолжал, но уже спокойнее Дэви, не в силах удержаться от препирательств, хотя и понимая всю их бесполезность.

Но Шансфор не собирался его долго выслушивать и сам перешёл в атаку.

— Мистер Дэл… — и тут он осёкся, внезапно поняв, что Дэлу необходимо дать выговориться.

А Дэви, словно и не замечая, что Шансфор его перебил, продолжал:

— А рассказы Ишраиля об огромной Галактической цивилизации, полях напряжения пространства, проникателях, о жизни на других планетах, таинственных животных и цветах — неужели вы верите, что он все это выдумал? Некоторые из упоминаемых им планет, — Дрокси, Оулендж — это ведь не выдумка?

— Мистер Дэл, — произнёс доктор ломающимся голосом, — разрешите вас заверить, мы знаем, чем занимаемся. У пациента — богатое воображение; и в конце концов оно рухнуло под прессом обильного чтения — всеядного чтения, должен вам заметить, которое включало как полезное, так и всякого рода вздор.

— Но взять его рассказ об этой галактической войне! — запротестовал Дэви.

— Скажите мне, — с пугающим спокойствием произнёс Шансфор, — вы сами, мистер Дэл, верите в то, что сейчас бушует галактическая война?

Площадка причала начала тихо уплывать на волнах темноты, где отдельные огни выглядели опознавательными буями. Небо превратилось в одно огромное облако, уютно нависающее над Новым Союзом.

“Допустим, я верю; верю во всю эту фантастику. Как я смогу доказать, что я такой же сумасшедший, как и Ишраиль? Как я смогу доказать самому себе, что я сумасшедший? Ещё два месяца назад я бы потешался над всем этим галактическим вздором. Так и Ишраиль говорил мне. Именно так! И все же — все это неестественно. Но именно поэтому я и поверил; все это слишком невероятно, чтобы не быть правдой. Верю ли я? Да, верю! Но полностью не уверен. Если бы я действительно верил, они бы меня скрутили тоже. О, Ишраиль!..

Нет, лучше вести осторожную игру; в противном случае я не смогу помочь Ишраилю, если они возьмут меня на мушку. Прежде, чем петух пропоёт дважды,”

— М-м, я не знаю, во что верить…

Он почувствовал себя неуютно и отвернулся.

Синий лютик на тунике вновь приковал его внимание.

— Вообще-то я пришёл сказать вам, что медицинский совет все ещё заседает, — голос Шансфора потеплел. — Старший Брат Инальд Уатт, наш директор, тоже здесь, и, если вы хотите поговорить с ним…

— Думаю, это надо сделать.

“Перестань трястись, старый дурак!”-приказал себе Дэви.

Но это мало помогло. Как только он отказался от Ишраиля, то понял, что поверил ему до конца: ему и во все то, что он рассказывал. Более того, он знал, что в это больше никто не поверит.

“Поэтому зависит от тебя, Дэви Дэл, томиться ли Ишраилю всю жизнь в заключении*.

Зависит от него и наступление более серьёзных последствий, так как через Ишраиля лежит путь к прекрасным, дружественным мирам, горсткой разбросанным на гостеприимных планетах Солнечной системы. От него лишь требуется убедить экспертов, которые сделали вывод о ненормальности Ишраиля, в том, что они ошибаются. А это нелегко.

— Могу я всё-таки увидеть Ишраиля? — с ноткой подобострастия в голосе спросил Дэви.

— Вы заставляете меня повторять отрицательный ответ, мистер Дэл, — проговорил Шансфор. — А теперь, если вы пройдёте со мной, я думаю, сможете поговорить с Советом…

По коридору они прошли к лифту, поднялись на одну палубу выше, в оббитую мехом комнату. С окон спускались тяжёлые портьеры, пылал камин, а на одной из стен висел оригинал Вадифанго — анатомический рисунок тигра.

В центре комнаты находился длинный стол; мягкие стулья выстроились у стен, однако четверо мужчин и среди них Старший Брат Инальд Уатт стояли у камина.

Дэви был представлен всем.

Старший Брат — маленький лысый с официальными манерами мужчина, облачённый в голубую обтягивающую тунику, пожал руку Дэви, а затем прошёл к столу и взял папку с серебряной застёжкой.

— Данный случай, мистер Дэл, представляет для нас большой интерес, — начал он сухо.

— Для меня это — больше, чем просто случай, — отпарировал Дэви.

— Ну да, ну да. Конечно. Как мне сказали, вы очень близко сошлись с Ишраилем за короткое время. Будьте осторожны, не позволяйте, чтобы это превратилось в навязчивую идею.

— Это не навязчивая идея, — сказал Дэви. — Я принял сторону Ишраиля, потому что этого не сделал никто. Мне кажется, для него удобно быть жертвой. На первый взгляд, это дело — очень простое. Но здесь, в Новом Союзе, оно приобретает все более сложный характер.

Он почувствовал, что говорит не так вежливо, как намеревался. И смутился. Его привели в замешательство сама комната, официальный вид членов совета — так сильно они отличались от жителей его деревни. В своём кругу, на ферме и на пастбищах, его хорошо знали и уважали. Здесь же он чувствовал себя не в своей тарелке. Кто он? Простой селянин, попавший в элитную среду. Даже туники их разного цвета. Отвратительное ощущение того, что он выглядит посмешищем, охватило его и уже не покидало до конца; невидимый барьер между ним и его мыслями заставлял его говорить не то, что он думал.

— Я имел в виду, что это — вопрос здравого смысла, — выдавил он и тут же понял, что ещё больше все испортил.

Инальд Уатт мягко улыбнулся, вероятно, пытаясь скрыть своё раздражение.

— К несчастью, мистер Дэл, существуют проблемы, где здравый смысл — слишком грубый инструмент действия. А именно таков случай с Ишраилем. Безусловно, мы добились некоторого прогресса посредством косвенного подхода. Но об этом — позже.