Конан и Врата Вечности - Олдмен Андре. Страница 18

Все они были убиты. Последним пал Бравгард, единственный немедиец, к которому Конан испытывал нечто вроде уважения: дрался Бравгард отчаянно и ругался при этом так, что Нергал зажимал уши на Серых Равнинах.

Восстание вспыхнуло неожиданно для шахсара. Кто-то распустил среди народа слух, что стигийский маг готовится навсегда уйти под землю, оставив город на произвол судьбы. Без защиты волшебника мехемцы становились легкой добычей любого, кто пожелал бы овладеть княжеством. Более всего жители страшились вендийских войск, готовых отомстить за гибель своих товарищей. Многие вельможи присоединились к бунтовщикам, надеясь вымолить прощение дэви Жазмины, повесив Дастана и киммерийца на крючья возле Балдахских ворот.

И все же Дастану и Ганкуль удалось бежать через потайную калитку в городской стене. Теперь Конану предстояло их догонять.

Легко подтянувшись, варвар перевалил через кладку, запиравшую проулок, и спрыгнул в маленький дворик, где сушилось на веревках белье и разгуливали куры. Выбив ногой дверь, он ворвался в жилище какого-то мехемца, не обращая внимания на вопли женщин, ринулся к выходу и выскочил на соседнюю улицу.

По улице с победными воплями метались горожане, вооруженные пиками, кольями, топорами и трофейными немедийскими мечами. Опьянев от крови, восставшие тщетно искали врагов, которые все уже полегли на мостовых и во дворах Эль-Мехема.

Явление киммерийца вызвало дикий переполох: часть бунтовщиков бросилась врассыпную, другие ринулись на варвара, намереваясь тут же с ним расправиться. Те, кто вовремя унес ноги, оказались умнее: нападавшие мехемцы полегли под ударами тяжелого меча Конана, как сухой тростник.

Сбив с лошади какого-то вельможу, тщетно пытавшегося достать его саблей, варвар вскочил в седло и во весь опор помчался вдоль улицы, ведущей к Балдахским воротам. Ворота были открыты: жители готовились встретить передовые отряды вендийцев и продемонстрировать таким образом свое повиновение.

Успев заметить несколько трупов немедийцев и иранистанских янпачей, висевших на вбитых в стену крючьях, Конан вихрем промчался мимо разинувших рот горожан и погнал коня по пыльной дороге, убегавшей к горам Тайдук-Нубас. Он опасался, что Дастан и Ганкуль скроются в скалах прежде, чем он их заметит, и тогда найти пещеру колдуна станет делом почти безнадежным.

Ему повезло: вдали он увидел облачко пыли и вскоре настиг шахсара, сопровождаемого преданным Махрой, и девушку.

– Ты один? – спросил Дастан, придерживая коня. – Где дружина, где Бравгард?

– Все убиты, – отвечал киммериец. – Бравгарду я сам закрыл глаза. Он пал с честью.

– Да примет Митра его душу, – грустно молвил Дастан, осеняя лицо круговым движением ладони – знак в честь Светлого Бога.

Он молча поехал вперед, шемит, гиперборейка и киммериец последовали за ним.

Когда они поднялись на террасу, вырубленную в скале, из-за камня со скрежетом выступил железноголовый страж. Из отверстий едва сочились тонкие струйки желтого дыма. Страж двигался с большим трудом, внутри у него что-то щелкало и позванивало.

– Уйди, урод, не до тебя, – бросил немедиец чудищу и проехал мимо.

Монстр так и остался стоять возле камня, не сделав попытки преградить всадникам дорогу.

Спешились возле входа в пещеру. Арр-Магарбан встретил их внутри, лежа на атласном диване. Возле его ног сидели несколько миловидных девушек, тихо перебирая струны ситар и эльудов. Стигиец подозрительно глянул на Конана, но ни о чем не стал спрашивать.

– Чего еще может желать бедный дряхлый старик, кроме спокойного места для своей старости? – заговорил колдун слабым голосом, обводя широким жестом пещеру, более похожую на залу роскошного дворца. – Я больше не честолюбив, не жажду удовольствий и наград. Я исполнил твое последнее желание, о шахсар, единственно для того, чтобы доказать тебе искренность моей дружбы. Не требую ничего из твоей сокровищницы за свою работу, но, думаю, ты не откажешь в единственной безделице, о которой я тебя просил.

– Просьба твоя мне удивительна, – отвечал немедиец, – но я не стану вникать в надобности твоего магического искусства. Видно то, о чем ты просишь, необходимо тебе для совершения каких-то ритуалов. Быть посему! Отведи же нас поскорее к вратам, ведущим в сады Иштар. Хочу убедиться, что они так прекрасны, как о них рассказывают.

Маг поднялся и, опираясь на посох, повел гостей через анфиладу вырубленных в скале комнат, роскошно убранных и полных самой изысканной утвари и украшений. Когда они вышли на солнечный свет с противоположной стороны убежища колдуна, Конан увидел стоявшую на каменистой площадке черную арку локтей десяти высотой. С одной стороны на гладком граните была вытесана рука с раскрытой ладонью, с другой – изображение ключа.

– Вот, – торжественно молвил чернокнижник, – вход в самое надежное убежище, где нет ни страданий, ни бега времени. Там можно вечно наслаждаться покоем среди прекрасных садов и фонтанов, слушая пение птиц и…

– Но там ничего нет, – оборвал его Дастан, заглянув в проем арки. – Только камни и какие-то колючки…

– В этой-то способности оставаться скрытым от всех глаз и заключается безопасность этого убежища, – нетерпеливо объяснил стигиец, – сады Иштар предстанут твоим глазам не прежде, чем ты переступишь через порог ворот. И, пока кто-нибудь не завладеет манускриптом и не узнает формулу, заставляющую мраморную руку схватить каменный ключ, никакая сила, ни человеческая, ни чародейская, не одолеет владыку этих мест, ибо врата будут заперты наглухо.

– Так открывай их, да поживее, – вскричал немедиец, позабыв о всякой восточной учтивости.

Маг злобно зыркнул на него темными глазами, но промолчал и вытащил из-за пазухи свиток. Развернул и, уткнувшись в пергамент носом, пробормотал несколько странно звучащих слов.

В тот же миг под аркой полыхнул яркий язык пламени, и красная огненная черта пробежала через основание входа.

– Врата открыты, – возгласил стигиец торжественно, – можно входить!

– Но первой войдет дама, – раздался решительный голос гиперборейки. – Надеюсь, все вы достаточно вежливы, чтобы соблюдать этикет?

Не дожидаясь ответа, она шагнула за огненную черту и исчезла. Все те же камни и сорная трава были видны за входом, а девушка словно растворилась в воздухе.

– Куда она делась? – с тревогой спросил Дастан. – Отвечай, колдун!

– Она уже в садах… – начал было стигиец, но тут из пустоты прозвучал мелодичный голос девушки.

– О, как здесь прекрасно, какое великолепие и свет, свет!

Дастан поспешил было ко входу, но чернокнижник решительно загородил ему дорогу.

– Помнишь ли ты свое обещание? – вскричал он, широко раскинув руки и выставив вперед седую бороду.

– Да, – несколько растерянно отвечал немедиец, – ты должен получить первого кузнечика, который скакнет за черту. Но я не понимаю…

– Предлагаю тебе сдержать слово и уступить мне девушку, ибо ее имя на гиперборейском языке и значит «кузнечик»!

Дастан захохотал, сочтя слова чародея за шутку, но когда тот с важностью повторил свое предложение, схватился за рукоять ятагана и, побледнев от гнева, воскликнул:

– Арр-Магарбан, перестань столь неосторожно насмехаться надо мной! Я поклялся именем Митры Пресветлого и знаю всю святость этой клятвы и наказание, которое налагает Податель Жизни на отступника. Но ты говорил о насекомом, а не о женщине!

– Правда? – подбоченился мат. – Ты можешь назвать хоть одного свидетеля, который подтвердит, что я упоминал насекомое? Нет, о шахсар, я сказал «кузнечик» и только «кузнечик», а это слово произносится на разных языках по-разному и может относиться к кому угодно. В данном случае оно звучит – Ганкуль!

– Оставим этот спор, старик, – Дастан едва сдерживал злость, клокотавшую в его груди, – возьми из моих, сокровищниц столько золота, сколько захочешь, но оставь в покое девушку!

Стигиец разразился сухим лающим смехом.

– Сокровища! Что мне в твоих ничтожных богатствах? Если бы я захотел, то мог бы собрать у своих йог все золото мира! Кроме того, у тебя за душой нет ни гроша: в подвалах эльмехемского дворца давно хозяйничают бунтовщики. Это бедствие послано тебе в наказание за то, что не хотел прислушиваться к моим предостережениям!