Ветер времени - Оливер Чэд. Страница 51

Через удивительно короткое время Уэс свернул на бульвар Сансет и поехал по этой широкой изогнутой улице в сторону Уэствуда. Тут город был совсем иным. Запахло деньгами.

День был типичный для Лос-Анжелеса: прохладный, но не холодный, влажноватый, но не совсем сырой. Солнце едва просвечивало сквозь дымку, и повсюду большие дворы утопали в яркой зелени, среди которой алели гроздья цветов. Особняки, расположенные на разных расстояниях от улицы, в зависимости от состоятельности владельцев, напоминали либо белые испанские замки, либо длинные низкие ранчо.

В киосках сидели старушки и продавали карты города, с помощью которых каждый, кто обладал юной душой и младенчески незрелым умом, мог отыскать путь к домам, где действительно обитают настоящие живые кинозвезды — или, во всяком случае, обитали на прошлой неделе, когда печатались эти карты.

Тут машин было больше, чем на всем шоссе между Колорадо и Аризоной. И они были всех видов и типов: степенные старомодные черные седаны, в которых ехали пожилые пары; дребезжащие развалины, которыми вызывающе правили самые молодые или самые бедные; новенькие сверкающие автомобили с новенькими сверкающими баловнями успеха за рулем; похожие на жуков иностранные спортивные машины, которые лавировали вдоль и поперек в стремительном потоке, мчавшемся по улице, так как их водители высокомерно игнорировали обыкновенные автомобили.

Вон там…

Руки Уэса крепче сжали руль.

Он остановился перед светофором на углу Беверли-Глен.

Если повернуть направо, к Долине, он через пять минут очутится дома.

Джо.

— Поезжайте прямо, Уэс, — спокойно сказал Арвон.

Свет переменился, и Уэс мрачно поехал вперед по бульвару.

— Куда вас отвезти? — опросил он глухим голосом.

— В гостиницу, — ответил Нлезин. — Легче, Уэс. Как только мы выясним все, что нас интересует, вы сможете отправиться домой и забыть про нас. Обещаю вам.

Арвон быстро взглянул на Нлезина, потом слегка улыбнулся.

— Уайку об этом известно? — спросил Уэс.

Нлезин пожал плечами.

— Вы сбежали.

На сердце Уэса потеплело. Вновь им овладело сложное противоречивое чувство. Он пленник этих людей и все же он на их стороне.

Вся беда в том, понял вдруг Уэс, что он находится между двух миров. Он не причастен к тому, что привело на Землю людей Лортаса. Но, как ни странно, он не совсем принадлежит и к окружающему его миру, хотя провел большую часть своей жизни здесь.

Каким-то образом он тоже стал чужим — это была неприятная мысль.

Они проехали черно-белый знак, указывающий в сторону Калифорнийского университета. Стоит повернуть налево — и Уэс окажется в Уэствуд-Вилледж, где находится его приемная. О, господи! У него же, наверное, не осталось ни одного пациента! И найдет ли он там мисс Хилл?

Уэс продолжал ехать по бульвару Сансет и остановился перед светофором у Сепулведе.

Он посмотрел вокруг: на машины, дома, деревья, уличную сутолоку. В оранжевом киоске без продавца — газета «Мирор-Ньюс», а не «Таймс». Уэс прочел огромный черный заголовок: «Россия говорит: может быть». Может быть — что? В левом углу страницы Уэс разглядел фотографию блондинки. Выходит замуж? Разводится? Убита?

Свет переменился.

Уэс поехал дальше по холму.

И вдруг город вокруг него внезапно изменился. Зеленые газоны и деревья превратились в песок, здания рухнули и только стальные остовы царапали небо. Повсюду лежал песок, тротуары заросли бурьяном, мостовая растрескалась и бетонные плиты торчали, как костяшки домино.

Безмолвие, пустота.

Ветер и песок.

Смерть.

Уэс прекрасно знал, что он видит: это был мир четвертой планеты Альфы Центавра, увиденный глазами Арвона. А ведь были сотни таких миров — и Уэс даже не слыхал о них. Миров, в которых когда-то жили, любили и ссорились люди, подобно жителям этого бездумно шумного города.

Уэс вздрогнул и вернулся от действительности к настоящему. Именно от действительности, а не к ней.

Он посмотрел на Арвона и Нлезина и понял, что они сейчас тоже видят Лос-Анжелес, каким он станет когда-нибудь. Они тоже сознавали, что настоящее — это только одна из первых сцен первого акта трагедии человечества.

Почему, ну почему они проснулись слишком рано?

Личные проблемы Уэса отступили на задний план — капля воды в море. Уэс, сам не зная почему, был твердо уверен, что его мир, его Земля, не погибнет, что она покорит космос. И тогда во вселенной вокруг себя Земля найдет только смерть и будет считать себя единственной и несравненной, и со временем придет в упадок и погибнет — одинокий остров, так и не нашедший своего близнеца — Лортаса, который дал бы ему бесконечную жизнь…

— Поверните сюда, — негромко сказал Арвон.

Уэс вздрогнул, машинально протянул руку, чтобы включить левый задний указатель поворота, и только тогда сообразил, что едет не в своей машине. Высунув левую руку, он просигналил поворот и свернул с бульвара в проезд, ведущий к роскошному мотелю, расположенному в полумиле от Тихого океана.

Форд остановился.

Они прожили в мотеле больше двух недель, и Уэс ни минуты не оставался один.

Арвон и Нлезин уходили по очереди. Иногда они брали с собой Уэса, но не часто, так как опасались, что он встретит какого-нибудь знакомого.

Нлезин где-то раздобыл денег. Он не объяснил, как он их достал, а Уэс не спрашивал. Нлезин казался весьма элегантным в угольно-черном костюме, но Арвону очень не шла спортивная куртка и брюки.

Номера в мотеле похожи один на другой. В них можно отлично провести одну ночь, и было время, когда им с Джо это нравилось. Но две недели — срок долгий. Уэс изучил три банальные картины на стенах; на них были изображены роза, мальчик, разглядывающий свою забинтованную руку, и бледный закат. Он навеки запомнил узор на постельных покрывалах. После этого он принялся скармливать телевизору монетки в двадцать пять центов, но и телевизор его не развлек. Вполне возможно, что жители Четвертой Центавра тоже смотрели такие передачи перед тем, как их мир разлетелся вдребезги.

Ничего таинственного в поведении Арвона и Нлезина не было. Они ходили по библиотекам и знакомились с разными аспектами современной жизни. Покупали журналы, особенно посвященные текущим событиям. Правдами и неправдами знакомились с инженерами и исподволь их выспрашивали. Вели записи.