Сплошное свинство - Онищенко Алексей. Страница 5

Мы проезжали мимо автобусной остановки с коммерческим ларьком.

— Останови! — вцепилась Вика мне в локоть.

— Зачем?

— Я хочу купить себе пиво.

— Тебе нельзя сегодня пить.

— Я лучше знаю, что мне можно, а что нельзя. Это моя жизнь, и я могу распоряжаться ею так, как захочу! Понял? Могу!

— Боюсь, что нет, — равнодушно сказал я и продолжил движение.

Некоторое время Виктория молча играла желваками. Затем я услышал всхлипывания.

— Какие же вы все сволочи… Живу, как в клетке…

Я молча смотрел на дорогу.

— Боже мой! — размазывала двухсотдолларовую тушь по щекам Виктория. — Я даже трахнуться не могу с кем хочу!

Это была истинная правда. Борис Сергеевич ревниво наблюдал за верностью своей супруги. Побочные романы категорически запрещались: частью из-за боязни огласки в прессе, частью — из-за врожденного чувства первого самца в стае, доминировавшего в душе Рокота. «Я могу с кем хочу и когда хочу, а ты, дорогая, сиди дома и смотри на меня преданными глазами. Варианты исключаются… »

— Ну что же ты молчишь! — высморкалась в рукав блузки Вика. — Скажи хоть что-нибудь!

— Я не терапевт. Я всего лишь телохранитель…

— Ты прежде всего сволочь! — вскрикнула Виктория и снова зарыдала…

Ее истерика длилась довольно долго. Но когда мы приехали домой, моя подопечная уже успокоилась и снова приняла надменный и неприступный вид, в котором пребывала большую часть своей сознательной жизни.

Рокоты жили в центре, занимая весь двадцать третий этаж престижного высотного здания. Дом был стилизован под сталинский ампир: как бы классика, но в то же время роскошная, чуждая духу сурового грузина отделка внутри.

Я загнал «бентли» на подземную стоянку. Мы вышли из машины и поднялись наверх. Квартира пустовала. Прислуга давно ушла, всех телохранителей, кроме меня, Владимир Сергеевич забрал с собою в Питер.

— Пойду приму душ, — коротко бросила Вика, на ходу стаскивая с себя блузку и расстегивая застежку бюстгальтера. — Надеюсь, это не вызовет у тебя подозрений?

— Только если ты не захватишь с собой бутылку мартини.

— Как я могу его захватить, если ключ от бара у тебя? — фыркнула девушка, бросила бюстгальтер мне в лицо и, скидывая по пути туфли, отправилась в ванную.

Она намеренно подчеркивала мою незначительность и теперь мстила за свою недавнюю слабость. Телохранитель, он как вешалка. На него можно повесить свое исподнее белье, можно заставить его носить в кармане пиджака свои гигиенические прокладки. По мнению Виктории, меня очень уязвляли все эти маленькие, торопливые, как укусы хорька, выходки….

Из ванной раздался звук льющейся воды. Я прошел в огромную гостиную и открыл лакированные дверцы бара ключом. Знаю, закрывать бар на замок не принято. Но тогда Вика не просыхала бы с утра. Поэтому Рокот разорился на услуги краснодеревщика, который весьма искусно врезал в антикварное дерево крепкий немецкий замок. Ключа было два: один — у Рокота, второй — у меня. Отдает средневековьем, зато достаточно надежно пресекает поползновения отметить восходящее солнце хорошим глотком бренди…

Я налил себе полбокала коньяку и подошел к креслу перед большим панорамным окном. По обе стороны кресла располагались стеклянные журнальные столики, на которых стояли вазы со свежесрезанными розами. Обычно в этом кресле любил сидеть Рокот. Сегодня в нем устроился я.

Ночной город переливался феерическими хороводами огней. Для некоторой части его обитателей активная жизнь только начиналась. Но наши приключения с Викой на сегодня подошли к концу. Чашка мятного чая после душа — и в постель. Ну, может, еще полчаса спринтерской скачки по телевизионным программам. Раньше люди успокаивали себя перед сном молитвами. А теперь могут забыться, только перещелкав полсотни из ста возможных каналов и убедившись, что по ним идет такая же туфта, какая шла вчера и будет идти завтра…

Коньяк был хорошим. Ночной вид — еще лучше. Розы источали тонкий аромат. Я вполне мог ощутить удовольствие, если бы не сожалел о шести месяцах, потраченных впустую.

— Гаврила, я не знаю почему, но Рокот в городе. Поверь мне, он в городе и, весьма вероятно, скоро приедет домой, — протелепатировал мне Свин.

— У него должны быть очень веские причины, чтобы остаться в Москве, когда в Питере проходит еще один судьбоносный съезд партии, которую он возглавляет…

— Я понимаю. Но это так. Ты же знаешь, я редко ошибаюсь.

Что верно, то верно. Свин ошибался крайне редко. Иногда я использовал эту его способность в корыстных целях. Просто спрашивал об исходе предстоящего футбольного матча. И если Свин предсказывал победу аутсайдеру — без сомнений ставил на него в одной из букмекерских контор. Выигранные деньги мы сообща пропивали. Пустячок, а приятно…

— Ладно, — согласился я. — Допустим, Рокот в городе. Но это не значит, что он приедет домой. Мне, конечно, слабо верится, но, может, у него какая-то тайная встреча с политическими конкурентами? Обговаривают план действий на ближайшую думскую сессию и расписывают, кто сколько получит от лоббирования.

— Может, он поехал к любовнице? — предположил Свин. — Иногда встречаются такие женщины, ради которых на время можно забыть и о деньгах, и о карьере…

— Это навряд ли, — вздохнул я.

Борис Сергеевич, как уже упоминалось, не предъявлял к своей персоне завышенных моральных требований. У него имелось по меньшей мере три любовницы. Не проститутки, конечно, так называемые морковки. Девушки из приличных семей, скромницы и умницы, они жили обычной праведной жизнью. Учились в институтах, читали «Космополитен» и ходили на свидания с перспективными молодыми людьми, на близость с которыми решались только после полугодовых походов в кино и кафешки. Таились, одним словом, как морковка в земле. И только изредка позволяли выдергивать себя за хвост властной руке Бориса Сергеевича. Один звонок — и скромницы сообщали родителям, что едут к очередной подруге на день рождения, а на самом деле отправлялись на съемную квартиру, где без малейших угрызений совести преображались в отвязных медсестер или похотливых учительниц. За очень приличные деньги, разумеется.

Я знал об этих фактах от водителя Рокота Виталика. Именно поэтому в версию сумасшедшей страсти мне верилось с трудом. Борис Сергеевич мог получить секс в любое время. И ему не надо было придумывать конспиративные легенды об отлучке в Санкт-Петербург.

— Хорошо, — попытался собраться Свин. — Мы знаем, что Рокот в Москве. Давай подумаем, как мы можем достать его.

— Кража? — предложил я.

— Что такого ты можешь украсть у него, что он не компенсирует потом при помощи своего кресла? — засомневался Свин.

Я встал и подошел к окну. Телепатическое совещание серьезно утомило меня. Хватит! В конце концов, Свин намного превосходит меня интеллектом. Вот пускай и думает. Да и Вика что-то чересчур долго задерживается в душе. Следовало проверить, как там обстоят дела. Но сначала мне захотелось прижаться лбом к прохладному стеклу.

— Можешь сказать Рокоту о предательстве сотрудников, — продолжал размышлять Свин, проигнорировав мое нежелание вести беседу.

— В смысле?

— Заяви, что у тебя есть доказательства о двуличии его заместителя. Скажи, что он ведет двойную игру и присваивает большую часть денег себе. Рокот любит деньги и почувствует обиду. А когда человек чувствует обиду, сам знаешь, он становится открыт для негативных воздействий.

— Видишь ли, — я отхлебнул коньяк, — заместитель Рокота действительно ворует у него деньги.

— И ты молчал об этом? — недовольно хрюкнул Свин.

— Дело в том, — пояснил я, — что Рокот все знает.

— Знает?!

— Знает. И его все устраивает. Сейчас не те времена, что раньше. Никто не ищет преданности. Достаточно знать, сколько ворует человек и что ему выгодно. Этого хватает для просчитывания комбинаций.

— Куда мы катимся… — пробормотал Свин, но затем снова начал: — Есть другие предложения?

Я покачал головой. Других предложений не было. Я прекрасно понимал, что мы проваливаем задание. Если сегодня не удастся заронить в душу Рокота сомнения, наши полномочия истекут ровно в двенадцать часов следующего дня. Руководство отдела признает, что объект, несомненно, охраняется Провидением Свыше. Дело закроют и передадут в архив. И мы со Свином не получим баллы, достаточные для того, чтобы уйти в отставку. Это не смертельно. Но кто знает, какой рейтинг будет у следующего задания. И когда оно закончится. А мне хотелось в Испанию сейчас. Надоело постоянно исполнять чужие роли. Надоело окунаться в чужую грязь. Надоело постоянно балансировать на краю и ходить по тонкой дорожке, отделяющей пропасть рая от пропасти ада…