Алый Первоцвет - Орци (Орчи) Эмма (Эммуска). Страница 37

Теперь каждый шпионил за своим соседом, самая невинная шутка могла в любой момент явиться доказательством симпатий к аристократам или измены народу. Даже во взглядах женщин светились страх и злоба, и наблюдая за сходящей на берег Маргерит и следующим за ней сэром Эндрю, они бормотали себе под нос: «Sacres aristos!» [84] или «Sacres Anglais!» [85].

Других комментариев их появление не вызвало. Кале даже в те дни находился в постоянных деловых отношениях с Англией, и английских торговцев можно было часто видеть в этих местах. Из-за существовавших в Англии высоких пошлин французские вина и коньяки постоянно переправлялись туда контрабандой. Это вполне удовлетворяло французских буржуа, которым нравилось смотреть, как обирают ненавидимых ими английское правительство и английского короля. Поэтому в захолустных тавернах Кале и Булони английские контрабандисты всегда были желанными гостями.

Таким образом, когда сэр Эндрю вел Маргерит по извилистым улочкам Кале, горожане, отпускавшие ругательства при виде чужестранцев, одетых по английской моде, считали, что они прибыли сюда присматривать товары для своей туманной страны.

Тем не менее, Маргерит интересовалась, как могло случиться, что высокая массивная фигура ее мужа оставалась в Кале незамеченной; к какой же изощренной маскировке ему приходилось прибегать, чтобы делать свое благородное дело, не привлекая излишнего внимания.

Почти не разговаривая, сэр Эндрю вел ее через весь город по направлению к мысу Гри-Не [86]. Улицы были узкими и грязными, повсюду ощущался запах несвежей рыбы и сырых погребов. Во время шторма прошлой ночью шел сильный дождь, Маргерит часто ступала в липкую грязь, так как на дорогу лишь местами падал свет из окон домов.

Но молодая женщина не обращала внимания на эти досадные неудобства. "Мы можем найти Блейкни в «Серой кошке», — сказал ей сэр Эндрю, когда они сошли на берег, и Маргерит шла, словно по аллее, устланной лепестками роз.

Наконец они достигли места назначения. Сэр Эндрю, очевидно, знал дорогу, так как он безошибочно ориентировался в темноте и ни разу не обратился с вопросом к прохожим. Было слишком темно, чтобы Маргерит смогла рассмотреть внешний облик дома. «Серая кошка», по-видимому, была маленькой придорожной таверной в пригороде Кале на пути к Гри-Не. Она находилась на некотором расстоянии от берега, ибо шум волн доносился издалека.

Сэр Эндрю постучал в дверь набалдашником трости, и Маргерит услышала изнутри дома ворчание и серию ругательств. Сэр Эндрю постучал вновь — на сей раз более властно, и после очередных ругательств послышались шаркающие шаги. Вскоре дверь открылась, и Маргерит увидела, что стоит на пороге самой грязной и убогой комнаты, какую только можно было себе представить.

Обои клочьями висели на стенах, среди мебели не было ни одного целого предмета. Одни стулья были со сломанными спинками, у других не имелось сидений, угол стола вместо сломанной ножки подпирала вязанка хвороста.

В углу комнаты находился очаг, над которым висел горшок, распространявший запах супа. Наверху одной из стен виднелось подобие чердака, прикрытого бело-голубой занавеской, куда вели шаткие ступени.

Бесцветные обои покрывали пятна грязи, среди которых выделялись написанные мелом слова: «Liberte — Egalite — Fraternite» [87].

Убогое жилище освещала зловонная масляная лампа, свешивавшаяся с перекладин потолка. Облик помещения был настолько отталкивающим, что Маргерит не могла себя заставить переступить порог.

Однако сэр Эндрю решительно шагнул вперед.

— Мы английские путешественники, гражданин! — заявил он по-французски.

Субъект, открывший дверь на стук сэра Эндрю и являвшийся, очевидно, хозяином таверны, был пожилым коренастым крестьянином, одетым в грязную голубую блузу, тяжелые сабо, пучки соломы из которых устилали весь пол, поношенные голубые штаны и неизменный красный колпак с трехцветной кокардой, свидетельствующий о его политических взглядах. В руке он держал короткую деревянную трубку, от которой исходил запах отвратительного табака. Он с подозрением оглядел двоих путешественников, пробормотал: «Sacrrres Anglais!» [88] и плюнул на пол, демонстрируя тем самым высокую степень свободы духа, но, тем не менее, отошел в сторону, позволяя им войти, так как, несомненно, знал, что «Sacrrres Anglais» обычно имеют туго набитые кошельки.

— О Боже! — воскликнула Маргерит, входя в комнату и держа у носа надушенный носовой платок. — Что за мерзкая дыра! Вы уверены, что это то самое место?

— Совершенно уверен, — ответил молодой человек, в свою очередь доставая отделанный кружевом носовой платок и смахивая им пыль со стула, чтобы на него могла сесть Маргерит, — но клянусь, что никогда не видел более гнусной берлоги.

— Да, — заметила Маргерит, с отвращением глядя на грязные стены, сломанные стулья и колченогий стол, — привлекательным это заведение не назовешь.

Хозяин «Серой кошки», которого звали Брогар, не обращал никакого внимания на своих гостей, считая, что свободному гражданину не подобает оказывать почтение кому бы то ни было, даже если они модно и богато одеты.

У очага, скрючившись, сидела фигура, облаченная в тряпье и, по всей вероятности, являющаяся женщиной, хотя на это указывали только чепчик, когда-то бывший белым, и некое подобие юбки. Она что-то бормотала про себя и время от времени помешивала варево в горшке.

— Эй, друг мой! — окликнул хозяина сэр Эндрю. — Мы хотели бы поужинать. Эта гражданка, — он указал на груду тряпья у очага, — готовит необычайно аппетитный суп, а моя хозяйка не ела уже несколько часов.

Брогару потребовалось несколько минут, чтобы обдумать это заявление. Свободному гражданину не пристало отвечать слишком быстро, когда кто-то что-то от него требует.

— Sacrrres aristos! [89] — пробормотал он и в очередной раз плюнул на пол.

Медленно подойдя к шкафу с пустой посудой, стоящему в углу комнаты, Брогар вытащил из него старую оловянную супницу и молча вручил ее своей прекрасной половине, которая также без единого слова стала наполнять супницу варевом из горшка.

Маргерит с ужасом наблюдала за этими приготовлениями. Если бы не стоящая перед ней серьезнейшая задача, она пулей бы вылетела из этого грязного и вонючего логова.

— Наши хозяева не слишком любезны, — заметил сэр Эндрю, видя страх на лице Маргерит. — Я бы хотел предложить вам более гостеприимное пристанище, но думаю, что суп окажется съедобным, а вино — хорошим. Эти люди барахтаются в грязи, но живут, как правило, неплохо.

— Умоляю вас, сэр Эндрю, не беспокойтесь обо мне, — сказала Маргерит. — Мне сейчас едва ли до ужина.

Брогар, не спеша, продолжал свои отвратительные приготовления, поместив на стол пару ложек и два стакана, которые сэр Эндрю предусмотрительно как следует вытер.

Хозяин извлек бутылку вина и хлеб, и Маргерит, заставив себя придвинуть стул к столу, начала делать вид, что ест. Сэр Эндрю, следуя своей роли лакея, стоял за ее стулом.

— Умоляю вас хоть немного поесть, мадам, — промолвил он. видя что Маргерит не в состоянии притронуться к пище. — Помните, что вам понадобятся все ваши силы.

Суп и в самом деле оказался совсем не плох — Маргерит наслаждалась бы им, если бы не омерзительное окружение. Тем не менее, она надкусила хлеб и выпила немного вина.

— Мне не нравится видеть вас стоящим за моим стулом, сэр Эндрю, — заметила молодая женщина. — Вы нуждаетесь в пище так же, как и я. Можете сесть за стол и воспользоваться этим подобием ужина — хозяин всего лишь подумает, что я — эксцентричная англичанка, бежавшая с собственным лакеем.