Правила охоты - О'Рейли Виктор. Страница 105

Пока Кеи объяснял суть процесса, краб переместил просверленный цилиндр к подножию Годзиллы.

— Цилиндр разогрет до 2000 градусов по Фаренгейту — это двадцатикратная температура человеческого тела. Он помещен на специальное возвышение, и сейчас пробойник дорнового пресса придаст ему необходимый внутренний диаметр, в данном случае — ровно один метр. Вертикальное сжатие, сохраняя необходимую толщину стенок, выдавливает сталь наверх словно зубную пасту, и таким образом, когда процесс завершен, мы получаем более длинный цилиндр требуемого диаметра. Чтобы достичь этого — экструзировать раскаленную добела сталь — требуется рабочее усилие порядка сорока пяти тысяч тонн.

Теперь рев газовых горелок, каким бы громким он ни был, отошел на второй план, и Фицдуэйн слышал только стук работающих гидравлических насосов, обеспечивающих Годзилле требуемое усилие. В свою очередь, их сменил протяжный, громкий и высокий скрипящий звук, сопровождающий выдавливание и сжатие раскаленной стали.

Наконец этот скрежещущий звук стих, и кран на вершине Годзиллы извлек из ее недр длинный и тонкий цилиндр, разогретый до розового свечения.

Кеи Намака выдохнул воздух, и на лице его появилось восторженное выражение.

— Вот так-то, гайдзин, — сказал он. Это — ЭТО! — и есть могущество. Интересно было на него взглянуть, не правда ли?

Фицдуэйн догадался, чего от него ожидают. Он разговаривал с энтузиастом, маньяком, а маньяки не терпели возражений. В конце концов, кто он такой, чтобы перечить могущественному промышленнику-самураю? Фицдуэйн почел за благо выдавить из себя несколько одобрительных восклицаний: Кеи определенно ждал, что и другие не могут не восхищаться его игрушками.

— Это совершенно исключительно, Намака-сан, — сказал он. — Это на самом деле часть вашего проекта “Цунами”?

— Конечно! — воскликнул Кеи. — Вы только что видели, как была изготовлена одна камера высокого давления, а для одной только фазы нашего проекта их требуется больше двух сотен. До настоящего времени мы отослали нашим клиентам только одну такую полностью готовую камеру. Ее подвергнут испытаниям, и Годзилла всерьез примется за работу. Как вы сами видели, одна камера может быть изготовлена за десять минут. Прибавив сюда время на сварочные работы, закалку, отделку, полировку и все прочее, мы, пожалуй, сумеем отправить товар заказчику меньше чем за год.

Услышанное произвело на Фицдуэйна гнетущее впечатление. Вот, значит, каким был мир, в который вступал Бутс… То, что предстало его взору, было совершенно незаконным, преступным, а ведь он находился не где-нибудь, а в демилитаризованной Японии, посвятившей себя борьбе за мир. На деле же оказалось, что даже Япония приторговывает трижды проклятым ядерным оружием.

Умирать, зная об этом, было неприятно. Фицдуэйн разозлился, но не показал вида.

Намака отдал какой-то приказ, и якудза поволокли Фицдуэйна обратно в спортзал. Когда его вталкивали в звуконепроницаемые двери, он снова услышал пронзительный визг Годзиллы, произведшей на свет еще одну камеру высокого давления.

Внутри, в зале для единоборств, царила такая тишина, что ее можно было пощупать.

Фицдуэйна толкнули, и он упал на колени. Перед ним возвышалась величественная и в то же время варварская фигура Кеи Намака. Позади стоял Гото, также, как и его господин, одетый в самурайские доспехи. По сторонам Фицдуэйна стерегли якудза. Еще двое бандитов остановились у дверей. Все шестеро были вооружены мечами, якудза — еще и автоматами.

Фицдуэйн вынужден был признать, что все это, вместе взятое, было совсем не похоже на уик-энд с девчонками.

— Пора умирать, гайдзин, — сказал Намака. Потом он что-то быстро проговорил по-японски, и Фицдуэйн понял, что с него снимают наручники и ножные кандалы. Почувствовав себя свободным, Фицдуэйн поднялся на ноги и потер запястья, чтобы восстановить кровообращение.

— Единственное, что нам осталось решить, Фицдуэйн-сан, — сказал Намака, — это способ вашей смерти. Фицдуэйн улыбнулся.

— Если вы не возражаете, Намака-сан, то я хотел бы обсудить еще и время ее наступления.

В вертолете “Кванчо”, обычном вертолете без опознавательных знаков, было четверо пассажиров, не считая пилота. Одним из них был сержант Ога, который еще не совсем понимал, во что он ввязался.

Единственное, в чем он ни капли не сомневался, так это в том, что все происшедшее, включая смерть гайдзина Фицдуэйна, должно было причинить кому-то массу неприятностей. Точно такое же ощущение вызывала в нем сидящая напротив него Танабу-сан. Даже если бы Ога не догадывался о подлинных целях “Кванчо”, то штурмовая винтовка “тип-89” калибра 5,56 миллиметра, которую Чифуни держала на коленях, должна была насторожить Огу.

Упомянутое оружие, обладающее складным прикладом, было снабжено лазерным прицелом, звукогаситслем, 40-миллиметровым подствольным гранатометом и американским магазином С-Маг. Этот пружинный магазин емкостью в сотню патронов отличался повышенной компактностью и представлял собой сдвоенный диск, сделанный из пластика. Патроны он подавал из каждого отсека поочередно, а его вместимость втрое превышала вместимость любого обычного магазина.

В общем и целом “тип-89” представляла собой самое грозное стрелковое оружие, с которым сержант когда-либо встречался. Кроме того, снаряженная винтовка Чифуни выглядела совсем не так, как должно было выглядеть оружие, которое захватывают с собой при обычном расследовании на всякий случай.

Сержант наклонился вперед и заговорил с Чифуни, перекрывая грохот винтов. Поговорить с ней по интеркому было бы гораздо проще, однако сержант рассудил, что чем меньше людей услышат их разговор, тем лучше.

— Не следовало ли нам попытаться сделать это по обычным каналам? — спросил он. — Мне кажется, Танабу-сан, что это дело по плечу только большому отряду “Кидотаи”. Мои люди не слишком хорошо подготовлены для подобных мероприятий.

Чифуни тоже наклонилась к нему, чтобы расслышать его слова. В своем бежевом костюме она выглядела особенно женственно, тем более что полотняная юбка ее заканчивалась намного выше колен. Ога даже подумал, что винтовка, которую она держала на коленях, совсем не идет к ее костюму. Между тем он не мог не отметить, что Чифуни обращается с этим грозным оружием так, словно это было для нее самым привычным занятием.

Придвинувшись ближе, сержант почувствовал запах ее духов. Фигура женщины была безупречной, а ее темно-карие, с золотой искрой глаза были загадочными. Иными словами, она принадлежала к неотразимым женщинам, перед обаянием которых было невозможно устоять. Свою неотразимость Чифуни уже доказала, иначе сержант не находился бы вместе с ней в вертолете.

— Ога-сан, — сказала Чифуни, — в данном случае время имеет решающее значение, а мы не получим разрешения на штурм, не преодолев нескольких бюрократических барьеров. Мы действуем, основываясь лишь на подозрении и на моем знании того, как могут действовать Намака. Единственное, что нас оправдывает, это тот факт, что передатчик Фицдуэйна работал еще в течение пяти минут после взрыва. С другой стороны, мы собираемся вторгнуться на оборонный завод. Чтобы получить официальное разрешение, придется обращаться на самый верх; это займет целую вечность и лишит нас преимущества внезапности — вы сами знаете, что у братьев полно высокопоставленных покровителей. На определенном уровне уже нельзя сказать, каких взглядов придерживается тот или иной чиновник. Такова реальность японской политической системы. Слишком много найдется людей, которые желали бы, чтобы Фицдуэйн-сан умер и чтобы все оставалось по-прежнему.

Сержант напряженно сглотнул. Теперь он понял, что дело обстоит гораздо серьезнее, чем ему казалось. Он рисковал не только своей жизнью, но и карьерой полицейского. Ога-сан представил себе, что сказала бы ему жена, женщина сугубо здравомыслящая и практичная. Впрочем, ее-то здесь не было, а Танабу-сан очень даже была.

— Что касается ваших возможностей, сержант-сан, — продолжила Чифуни, — то мне известно, что вы считаетесь одним из лучших сотрудников департамента. Если не ошибаюсь, то перед тем, как поступить на службу в полицию, вы были десантником, совсем как Адачи-сан.