Брошенная в бездну - Орхан Кемаль. Страница 22

— Ну вот, скажешь тоже. Ребёнок! Если уж подвернулся случай, надо действовать. Будь я на твоём месте, я бы всё сделала, чтобы рассорить их.

— Согласна с тобой, дорогая. Но вдруг он приведёт в дом девицу из бара?

— Думаешь?

— Не знаю, но ведь он мужчина — захочет, так приведёт. И ничего не поделаешь.

— И то правда. Недаром говорят: плохая уйдёт, не пришла бы похуже.

— Эх, да что там! Ведь мы с тобой правоверные мусульманки. Чего ради скрывать от тебя, рабы божьей, то, что ведомо аллаху? Ты знаешь, чего я хочу? Чтобы сын прежде всего прогнал Назан. А там будет видно… Пусть только посмеет привести в дом эту девицу. Уж я как закрою глаза, да открою рот… Опозорю его на весь свет! К мусульманке, к правоверной женщине, привести шлюху?! О нет! Клянусь аллахом, я погублю и его и её, но этому не бывать! Пусть живёт с ней на здоровье где угодно, но приводить такую в дом?!

— Нет, нет, Хаджер-ханым — это не выход из положения! — возразила хозяйка. — Ведь он может снять для неё домик, обставить его и поселиться там навсегда. И тогда ты лишишься всего, что имеешь сейчас.

Хаджер-ханым как-то не подумала о такой возможности.

— Тогда научи, научи меня, как быть? — взмолилась она.

— Очень просто. Пусть гуляет, пока гуляется, пусть пьёт, пока пьётся. А твоё дело — ждать.

— Короче: оставить всё на волю аллаха?

— Да, может, и так. Сейчас-то ты, пожалуй, сама подталкиваешь сына в объятия другой женщины. А вдруг она им совсем завладеет? И кто знает, может, окажется зубастой?

— Но у него есть ребёнок! Внука я от себя на шаг не отпущу. Халдун даже сейчас спит в моей комнате. Правда, я знаю, он любит мать, но…

— Так оно и должно быть. Не отрывай сына от матери.

— Зачем же мне отрывать? Что я с ума сошла?..

Хаджер-ханым возвратилась домой незадолго до обеда. Невестка, как всегда, хлопотала на кухне.

— Слыхала что-нибудь о муже? — небрежно осведомилась свекровь.

— Нет, — ответила Назан, вытирая с лица пот чёрными от угля руками.

— Ты, я смотрю, даже не беспокоишься, где он провёл ночь. А вдруг с ним беда приключилась? Ведь он адвокат — есть у него друзья, но и врагов немало. Ох уж эта женская беспечность! Да только вот что я тебе скажу: упустишь мужа — на себя и пеняй.

Хаджер-ханым удалилась в столовую. А Назан, раздувая угли в мангале, задумалась.

Странно! Утром прибегала Наджие. И она говорила: «Раскрой глаза! Ты упускаешь из рук мужа». Наджие что-то рассказывала о баре, в котором служит Рыза. Теперь на эти бары пошла мода. Она как-то сама слыхала в доме у прокурора, где однажды была со свекровью, что всеми уважаемые господа не вылезают из баров. А там полным-полно хорошеньких девушек. Они танцуют, обнявшись с мужчинами, пьют вино… Да мало ли что ещё они там делают…

Но Назан не придала словам Наджие особого значения. Она была уверена, что эти бары — не место для таких людей, как её Мазхар. Он никогда не унизит своего достоинства и не пойдёт туда…

Хаджер-ханым не сиделось на месте. Она снова подошла к дверям кухни. Вид задумавшейся Назан вызвал у неё новый прилив раздражения.

— Мужа-то всё нет. Не иначе, как спутался с какой-нибудь бабой. Смотри! Прогонит он тебя…

Назан подняла на свекровь свои голубые глаза. «Неужто Мазхар может поступить так бессердечно?» — подумала она, а вслух сказала:

— Ничего не поделаешь, значит, судьба…

— Ну можно ли быть такой овцой! — Хаджер-ханым в душе ликовала. — Но виду не подала. — У тебя есть сын! Не жалеешь себя, так пожалей хоть ребёнка. А если женщина, которая завтра займёт твоё место, станет измываться над ним?

В кухню вбежал Халдун. По-взрослому серьёзно посмотрел на бабку, потом на мать и прижался к её подолу. Глаза Назан наполнились слезами. Она нагнулась к мальчугану, подняла его на руки и стала покрывать поцелуями пухлые щёчки.

— Полно тебе распускать слюни, пока ещё нет причины, — сказала Хаджер-ханым. — Поди вымой свою физиономию.

Назан подошла к крану и машинально взяла в руки мыло: «Неужели Мазхар действительно с кем-то связался? Об этом болтала и Наджие».

Она вытерла лицо и руки и вышла из кухни.

— Значит, вы не хотите, чтобы меня выставили за дверь? — улыбаясь, спросила Назан, тронутая тем, что свекровь неожиданно проявила к ней нечто похожее на сочувствие.

— Сумасшедшая! Ты, верно, считаешь, что у меня нет совести?

— Спасибо вам!..

— Как бы там ни было, дочка, а в доме должна быть невестка — ты ли, другая…

«Она назвала меня дочкой? Да, «дочкой»! Я не ослышалась», — с трепетом думала Назан. А Хаджер-ханым продолжала:

— На язык я резкая. Но в сердце у меня зла нисколечко! Разве я враг тебе?

— Нет, вы мне мать, даже больше чем мать!

— Конечно, дитя моё! Поэтому ты слушай, что я говорю: не давай мужу отдалиться от себя. Мало ли есть на свете средств, чтобы удержать мужа. Для этого всё годится — даже колдовство. Издавна так повелось, дитя моё.

Назан словно опьянела. Ей никогда не доводилось слышать от свекрови такие слова. «А не сказать ли ей об амулете?»

— В доме должен быть мир и покой, — продолжала Хаджер-ханым. — Это нужно прежде всего для счастья Халдуна.

Назан больше не могла сдерживаться. Да, да, надо доказать свекрови, что она не такая уж беспомощная. Вытащив спрятанный под сундуком крошечный амулет, она положила его на ладонь и протянула старухе.

— Что это? — спросила Хаджер-ханым.

— Амулет. Вот увидите, он крепко привяжет ко мне мужа. Он заговорённый.

— Где ты его взяла?

— Достала.

— Значит, и ты кое-что смыслишь в этом деле? Ну молодец! Да кто же заговорил эту штуку?

Назан не знала, что ответить. Она немного помолчала и неуверенно проговорила:

— Один мой знакомый… разносчик товаров.

В глазах у Хаджер-ханым стало двоиться. Выходит, эта женщина, которую все считают простушкой, не так уж глупа? Да вот поди ж ты — водится с теми, кто видит сквозь землю и умеет привораживать сердца!..

— Молодец, Назан! — вновь и вновь повторяла Хаджер-ханым. — Не думала я, что ты так ловка. К чему скрывать от рабы божьей то, что известно аллаху: ходишь ты неряха-неряхой, чулки всегда спущены… Женщина ты безответная, кто захочет, даст подзатыльник и кусок изо рта вырвет… А вот оказывается…

Назан была очень взволнована. Какая радость — свекровь не считает её дурочкой! Она решила прихвастнуть:

— О, я могу достать и заговорённую воду… и землю… Всё что хотите… А вы тоже думаете, что мне теперь без колдовства не обойтись?

— Конечно, дитя моё. Ведь у тебя ребёнок. Если ты не хочешь, чтобы разрушили твоё гнездо, чтобы муж твой стал рабом другой женщины, можно пойти на всё…

Между тем время шло, Хаджер-ханым проголодалась и начала проявлять нетерпение.

— У меня внутри всё ходуном ходит от голода. Чем бы это заморить червячка? — сказала она.

Повеселевшая Назан помчалась в кухню. Положив на тарелку далмы [11], она поставила её перед свекровью.

— А луку принести, мамочка?

— Принеси, дитя моё.

Назан снова побежала в кухню, разрезала на четыре части головку лука и понесла свекрови. «О, аллах! Как мало знала я эту женщину! Видела её злое лицо и не разглядела доброе сердце!»

Повязывая Халдуну салфетку, Назан украдкой наблюдала за свекровью. «Да, теперь я буду её очень любить, очень…»

Их взгляды встретились. Хаджер-ханым через силу заставила себя улыбнуться. А чтобы Назан невзначай не прочла её мысли, опустила глаза в тарелку.

«…Ишь, расхвасталась! Выходит, моя невестка — это ничтожество — колдунья! Надо поскорее избавиться от неё, а то как бы она своим колдовством и амулетами не перевернула весь дом… Сразу после обеда пойду разыскивать сына…»

Хаджер-ханым вымыла руки, прополоскала рот и, кое-как подкрасив губы, торопливо пробормотала:

— Я схожу к приятельнице. Скоро вернусь.

Выйдя из дому, она быстро засеменила к конторе сына.