О Началах - Ориген. Страница 23

Для опровержения того, что обыкновенно представляют еретики, достаточно тех свидетельств, которые мы взяли из Писания. Однако в борьбе с ними не излишне, кажется, представить некоторые доводы и от разума. Итак, мы спрашиваем их, знают – ли они, что считается у людей добродетелью или пороком, и можно ли говорить о добродетелях в Боге или, по их мнению, в двух богах? Пусть они ответят также на вопрос: если они признают благость некоторою добродетелью, с чем, без сомнения, они согласятся, то что скажут они о справедливости? Мне кажется, они никогда, конечно, не дойдут до такого безумия, чтобы не признать справедливость добродетелью. Но если добро есть добродетель, и справедливость – тоже добродетель, то, без сомнения, справедливость есть благость. Если же они скажут, что справедливость не есть добро, то, значит, она есть или зло, или нечто безразличное. Конечно, если они скажут, что справедливость есть зло, то, по моему мнению, глупо и отвечать им. Мне кажется, это значило бы отвечать на безумные речи сумасшедших людей. И действительно, как можно считать злом то, что, по их собственному сознанию, может воздавать добрым доброе? Далее, если они назовут правду делом безразличным, то последовательно нужно будет признать безразличными и умеренность, и благоразумие, и все прочие добродетели. И что мы ответим тогда Павлу на его слова: «что добродетель и похвала, о том помышляйте. Чему вы научились, что приняли и слышали и видели во мне, то исполняйте» (Флп. 4.8-9). Итак, пусть научатся они через исследование Писаний, каковы отдельные добродетели, и не уклоняются в то, что они говорят, будто Бог, воздающий каждому по заслугам, воздает злом за зло по ненависти к злым, а не потому, что согрешившие нуждаются во врачевании более или менее суровыми средствами, и по этой причине к ним применяются меры, в настоящее время под видом исправления причиняющие, по-видимому, чувство страдания. Они не читают, что написано о надежде погибших в потопе, о каковой надежде сам Петр, в своем первом послании, говорит так: «и Христос, быв умерщвлен во плоти, но ожив духом, которым Он и находящимся в темнице духам, сошед, проповедовал, некогда непокорным ожидавшему их Божьему долготерпению, во дни Ноя, во время строения ковчега, в котором немногие, то есть восемь душ спаслись от воды. Так и нас ныне подобное сему образу крещение (спасает)» (1Пет. 3.18-21). Относительно же Содома и Гоморры пусть они скажут нам, признают ли они пророческие слова принадлежащими Богу Творцу, т. е. Тому, Который, по рассказу Писания, послал на них огненный и серный дождь? Что же говорит о них пророк Иезекииль? «Содом будет восстановлен по-прежнему» (Иез. 16.53). Ясно, что, сокрушая достойных наказания, Он сокрушает их для блага. Он даже Халдее говорит: «Имаши углие огненное, сяди на них, сии будут тебе помощь» (Ис. 47.14-15 стар. ред.) Пусть также послушают, что сказано в 77 псалме, приписываемом Асафу, о падших в пустыне: «Когда Он убивал их, они искали Его» (Пс. 77.34). Не говорит, что, по убиении одних, другие искали Его, но говорит, что погибель именно убитых была такова, что, по умерщвлении, они искали Бога. Из всего этого ясно, что праведный и благой Бог закона и Евангелий – один и тот же и что Он как благотворит с правдою, так и наказывает с благостью, потому что ни благость без правды, ни правда без благости не могут быть показателями достоинства божественной природы. Но, побуждаемые их хитростями, прибавим еще следующее. Если правда не есть добро, то, без сомнения, и неправда не есть зло, потому что добру противоположно зло, а правде – неправда; следовательно, по вашему мнению, как справедливый не есть добрый, так и несправедливый не есть злой, и наоборот, как добрый не есть справедливый, так и злой не есть несправедливый. Но кому не покажется нелепым, что Богу благому противоположен Бог злой, Богу же праведному, которого они считают ниже благого, не противоположен никто? Ведь нет никого, кто назывался бы несправедливым, как есть сатана, именуемый злым. Итак, что же? Отвергнем то, что защищаем. Ведь они не могут же сказать, что злой не есть в то же время несправедливый, а несправедливый не есть злой. Таким образом, если в этих противоположностях справедливость нераздельно связана со злом и зло с несправедливостью, то, без сомнения, и благой неотделим от справедливого, и справедливый от благого; и как непотребство зла и неправды мы называем одним и тем же непотребством, так и добродетель благости и справедливости мы должны считать за одну и ту же добродетель.

Но они снова призывают нас к словам Писания, предлагая свой пресловутый вопрос. Они говорят: написано, что «не может дерево худое приносить плоды добрые» (Мф. 7.18; Мф. 12.33). Но к чему они говорят это? Какое именно дерево представляет собою закон, это обнаруживается из плодов' его, т. е. из слов заповедей. Если закон добр, то, без сомнения, и Бога, давшего этот закон, нужно признать добрым. Если же закон более справедлив, чем добр, то и законодателя-Бога нужно признать справедливым. Но апостол Павел без всякой околичности говорит: «Посему закон свят, и заповедь свята, и праведна, и добра» (Рим. 7.12). Отсюда ясно, что Павел не учился буквам у тех, кто отделяет правду от добра, но был наставлен тем Богом и вдохновлен Духом того Бога, Который вместе и свят, и благ, и справедлив; говоря Духом этого Бога, он поэтому и называл заповедь закона святою, и справедливою, и доброю. А чтобы яснее показать, что благость в заповеди преобладает над правдою и святостью, при повторении изречения он вместо этих трех свойств указывает одну только благость (доброту); он говорит: «Неужели доброе сделалось мне смертоносным? Никак (да не будет)» (Рим. 7.13). Апостол знал, конечно, что благость есть родовая добродетель, правда же и святость – вид рода; поэтому, назвавши сначала и род, и виды вместе, при повторении изречения он ограничился одним только родом. И в последующих словах: «Грех благим ми содевая смерть» (Рим. 7.13 стар. ред.) – он обозначает родовым понятием то, что выше обозначил по видам. Таким же образом должно понимать и слова: «добрый человек из доброго сокровища выносит доброе, а злой человек от благого сокровища износит благая, и лукавый человек от злого сокровища выносит злое» (Мф. 12.35). Спаситель взял здесь родовые понятия доброго и злого, без сомнения, показывая, что в добром человеке есть и справедливость, и умеренность, и благоразумие, и благочестие, и все, что можно называть или считать добром. Подобным образом и злым Он назвал, без сомнения, (такого) человека, который и несправедлив, и нечист, и нечестив – словом, имеет все частные качества, безобразящие злого человека. И как никто не считает человека злым и никто не может быть без этих недостатков, так и без тех добродетелей, конечно, никто не может быть признан добрым. Но у них остается еще то, что они считают как бы щитом, по преимуществу данным им, это слова Господа в Евангелии: «Никто не благ, как только один Бог» (Лк. 18.19). Они говорят, что это – собственное имя Отца Христова, Который отличен от Бога Творца всего, каковому творцу Спаситель не дал наименования благости. Итак, посмотрим, действительно ли Бог пророков, творец мира и законодатель не называется в Ветхом Завете благим? Но вот слова псалмов: «Как благ Бог к Израилю, к чистым сердцем!» (Пс. 72.1) и: «Да скажет ныне дом Израилев, ибо вовек милость Его» (Пс. 117.2). И в «плаче Иеремии» написано: «Благ Господь к надеющимся на Него, к душе, ищущей Его» (Плач. 3.25). Итак, в Ветхом Завете Бог часто называется благим. Точно так же в Евангелиях Отец Господа нашего Иисуса Христа называется праведным. Так, в Евангелии от Иоанна Сам Господь наш в молитве к Отцу говорит: «Отче праведный! И мир Тебя не познал» (Ин. 17.25). Пусть они не говорят, что в этом случае Спаситель называл Отцом творца мира, вследствие восприятия плоти, и этого самого (творца) именовал праведным: такое понимание исключается непосредственно следующими словами: «И мир Тебя не познал». Ведь по их учению мир не знает одного только благого Бога; создателя же своего вполне знает, по слову самого Господа, что мир любит свое. Итак, ясно, что тот Бог, Которого они считают благим, в Евангелиях называется праведным. На досуге можно будет собрать побольше свидетельств, где Отец Господа нашего Иисуса Христа в Новом Завете называется праведным, а Творец неба и земли в Ветхом Завете называется благим, чтобы когда-нибудь таким образом устыдились еретики, убежденные этими многочисленными свидетельствами.