Против Цельса - Цельс. Страница 69

Цельс делает нам дальше упрек за то, что мы будто бы допускаем представление «об образовании человека Богом при помощи рук»; между тем, в книге Бытия нигде нельзя встретить указания на руки Божий – ни там, где идет речь о творении человека, ни там, где говорится об его образовании. Правда, в Писании есть выражение: руки Твои сотворили меня и устроили меня (Иов. 10.8; Пс. 118.73), но оно приводится у Иова и Давида, и если бы мы стали выяснять, какой смысл с этими словами соединяют (писатели), приводящие эти выражения; какое, далее, различие между сотворением и устроением и как вообще нужно понимать выражение – руки Божий: то для этого потребовалось бы очень длинное рассуждение. Только не понимающие этих и всех подобных выражений Священного Писания, представляют себе дело так, что мы будто бы приписываем Богу Вседержителю такой внешний вид, какой и у человека; по их представлению, мы, следовательно, должны также мыслить в теле Божием еще и крылья, так как в Писании, если только понимать его речения буквально, действительно говорится в применении к Богу и о таких частях тела (Пс. 16.9; Пс. 35.7; Пс. 56.1; Пс. 60.4; Пс. 62.7). Впрочем, в нашу задачу теперь не входит объяснение всех подобных выражений. Еще раньше, в своем толковании на книгу Бытия этот вопрос мы уже исследовали, насколько только было возможно с нашей стороны.

Можно усматривать обычные дурные приемы (критики) Цельса и из следующих его выражений. В том месте Писания, где речь идет об образовании человека, говорится: и вдунул в лице его дыхание жизни, и стал человек душею живою (Быт. 2.7). Но Цельс, чтобы осмеять выражение вдунул в лицо его дыхание жизни, сам не понимая того, в каком смысле говорится так в Писании, злоумышленно придал этим словам такую фразу: «и вот они сочинили, что Бог образовал человека руками своими и вдунул в него». В этом случае Цельс, очевидно, имел в виду ту цель, чтобы всякий, думая, что Бог вдунул в человека наподобие того, как надувают мехи, мог бы посмеяться над самым выражением: вдунул в лице его дыхание жизни. Но эти слова имеют аллегорический смысл и требуют пояснения; в них проводится та мысль, что Бог сделал человека причастником Своего нетленного Духа, почему в Писании и говорится: Нетленный Твой Дух пребывает во всем (Притч. 12.1).

Задавшись целью показать в дурном виде все, что говорится в (наших) писаниях, Цельс издевается и над следующим затем выражением: и навел Господь Бог на человека крепкий сон; и когда он уснул, взял одно из ребер его и закрыл то место плотию. И создал Господь Бог из ребра, взятого у человека, жену (Быт. 2.21-22), и так далее. Но Цельс при этом не приводит того изречения, которое могло бы навести слушателя на заключение, что приведенные слова сказаны в переносном смысле. Он вообще не хотел в данном случае подавать даже повода, что ему известно об аллегорическом смысле этих слов, хотя дальше он сам же говорит: «образованные из иудеев и христиан, стыдясь этих (слов), стараются изъяснять их как-нибудь в переносном смысле». По этому поводу мы могли бы задать ему вопрос: ужели, по-твоему, баснословный рассказ твоего боговдохновенного Гесиода о создании жены – тот рассказ, по которому эта последняя дана Зевсом людям как зло ввиде отмщения за (похищенный) огонь можно понимать в переносном смысле, а если Писание повествует о том, что жена взята из ребра мужа, когда он пребывал в глубоком сне, и была образована Богом: то этот рассказ, по твоему мнению, уже совершенно не имеет никакого прикровенного смысла? Но едва ли будет справедливо, если первый рассказ будем рассматривать не как смешную басню, но будем даже удивляться ему как философии, выраженной в форме басни, между тем как над этим последним рассказом (Библейским) будем только издеваться на том основании, что в нем не заключается никакого глубокого смысла, кроме буквального. Если уж из-за одной только голой буквы изречения нужно презирать глубокую мысль, заключающуюся в этом изречении, то тогда, Цельс, смотри, как бы и у твоего Гесиода, которого ты называешь боговдохновенным мужем, не оказалось более всего такого материала, который заслуживал бы осмеяния, хотя бы в следующих стихах, где (Гесиод) пишет:

Так начал свою речь исполненный гнева, облаков повелитель, Зевес:

Ты, сын Янета, мудрейший из всех,

Ты ликуешь, что, похитив огонь, обманул мою душу;

Но это тебе и поколеньям грядущим послужит наказанием великим!

Зло им в подарок дам я за огонь: все этим злом будут

Увеселять души свои, несчастье свое обнимая.

Сказал – и засмеялся отец людей и богов.

И славному дал он Гефесту приказ – как можно скорее

Землю с водою смешать и глас человека ей дать,

А также и силу, и вид, подобный бессмертным богиням,

И приятную прелесть девичьего лика; а затем и Афине

Дал он приказ – научить ее всяким работам и искусству тканья;

И Афродите радость златую разлить по ее голове,

И сильную страсть, и заботу об украшенье телесном;

И бесстыдство ей собачье придать, и изменчивый нрав

Велит он Гермесу, послу своему и убийце Аргоса

Так он сказал – и все поспешили веленье исполнить Зевеса, Кроноса сына

И в миг из земли славный Гефест деву творит, –

Подобье девицы стыдливой, повинуясь веленью Зевеса

Ее, опоясав, убрала богиня голубоокая Афина Паллада.

Вокруг нее и богини-хариты и прекрасная Пифо:

Ей ожерелья из злата вокруг шеи кладут.

Ее убирают и длинноволосые Горы цветами весны,

Всем же убором главы занялась Афина Паллада.

А в грудь ей Гермес, Аргоса убийца,

Вложил и всякую ложь, и льстивые речи, и изменчивый нрав.

Так Зевс Громовержец ему приказал. И имя ей дал

Вестник богов, – Пандорой ее наименовал,

Так как все имеющие на Олимпе жилища —

Каждый ей дар свой вручил, на страдание мужам энергичным.

Смешно и то, что говорит он дальше о бочонке:

Когда-то род людской жил на земле

Без всякого зла, без всяких трудов непомерных,

Без всяких болезней, людям смерть приносящих.

Но жена, руками поднявши бочонок, страданье большое

Рассеяла всюду и на людей напустила заботы тяжелые.

Одна только Надежда не знала кручины и осталась

Внутри покоев домашних, под отверстьем бочонка, и за дверь

Не летала; еще раньше в бочонок ввергла страданье она.

Теперь мы обратимся к тому, кто в этой истории видит простую аллегорию – независимо от того, понимает ли он мысль писателя в аллегории или нет, – и зададим ему такой вопрос. Ужели одним только грекам возможно проводить свои философские взгляды в прикровенной форме, или, может быть, также и египтянам, и другим варварским народам, которые похваляются тем, что в их мистериях (скрывается) истина? Между тем, как, по твоему мнению одни только иудеи, даже их законодатели и их писатели, являются самыми неразумными людьми? И этот народ, который настроен так возвышенно, что может возноситься к несозданному существу Божию, Его одного иметь перед глазами своими и всю свою надежду возлагать только на Него, – этот народ представляет будто бы единственное исключение в том отношении, что он один не получил никакого отображения Божественной силы!