Антираспад - Орлов Антон. Страница 106

На другой день они отгрузили проданные товары и поехали покупать металлизированную краску. Поехали впятером, всем хотелось посмотреть на циладианский город. На этот раз Норберт отметил моменты, которые вчера от него ускользнули: несмотря на столпотворение на улицах, не наблюдалось никакой нервозности, как в перенаселенных мегаполисах других миров, – люди здесь двигались без спешки, иные что-то бормотали на ходу (наверное, молитвы); прохожие были одеты неярко и однообразно, никто не носил украшений; вывески и рекламные щиты удивляли своей скромностью – лаконичные надписи на блеклом фоне.

Скоро выяснилось, что металлизированную краску на Циладе просто так не купишь: продавцы приходили в ужас, когда узнавали, что краска нужна для космического корабля, и начинали втолковывать покупателям, что блеск суть атрибут Бога и его пророка преподобного Палиана, а использовать такие материалы на мирские нужны – грех и уголовное преступление. Лучше, мол, возьмите серую или бежевую, в самый раз для ваших суетных целей. Другое дело, если бы вы хотели украсить святилище... В конце концов Норберт сказал, что дело терпит, и велел шоферу такси отвезти их в какой-нибудь первоклассный ресторан.

Ресторан превзошел все его ожидания. Внешне он ничем не отличался от соседних зданий: невзрачный двухэтажный дом на сваях, с застенчиво притулившейся над входом вывеской и ухоженным огородом внизу. По металлической винтовой лестнице экипаж «Антираспада» поднялся в зал – идеально чистый, с инопланетными пальмами в кадках. На белых стенах висели в рамках изречения преподобного пророка Палиана, призывающие к умеренности в еде.

– Наш ресторан – один из самых роскошных на Циладе, – сообщил посетителям официант. – Мы можем предложить вам меню из пятнадцати постных блюд!

Блюда были незнакомые, поэтому заказали наугад. Попробовав скользкие безвкусные грибы со слабой горчинкой, Норберт пожал плечами и отодвинул тарелку. Аманда последовала его примеру, пробормотав: «Это почище, чем стряпня нашего автомата...» Феспис, скривившись, вздохнул: «Да, это не хальцеолийская кухня...» Олег, задумчиво поглядев на грибы, не притронулся к ним и зачерпнул из соседней тарелки нечто вроде зеленоватой лапши, но тут же выплюнул обратно. Илси методично цепляла вилкой один гриб за другим, разжевывала и глотала, на ее лице не отражалось ни удовольствия, ни отвращения.

– Ты можешь это есть? – шепотом спросил хальцеолиец.

– Я проголодалась, а ничего получше здесь нет.

– И ты можешь это есть?!

– По сравнению с тем, что мне иногда приходилось есть в Тренажере, это деликатес.

– А что ты ела в Тренажере? – заинтересовался Феспис.

– У тебя аппетит пропадет, если скажу.

– У меня уже пропал аппетит!

Подозвав официанта, Норберт спросил, уверен ли тот, что все эти блюда стоят своих денег.

– Ну конечно, стоят, – заверил официант. – Ведь у нас первоклассный ресторан!

– И много у вас клиентов?

– По-разному. Смотря сколько прихожан получает от святых пророков веление прийти к нам, дабы постичь греховность чревоугодия.

Норберт молча расплатился, все спустились на улицу.

– Так это не ресторан, а идеологическое учреждение, – усмехнулся он, оглянувшись на раскрытую дверь. – Хозяин наверняка отстегивает святым пророкам за каждого клиента... В следующий раз скажу, чтоб нас отвезли в самую паршивую забегаловку.

– А ничего удивительного, если всем тут заправляет тоталитарная теократия! – подхватил Феспис – и дальше на протяжении двух часов не умолкал, критикуя циладианское правительство, циладианский образ жизни, социальную пассивность набожных циладианских обывателей и т. п.

– Дался тебе этот циладианский образ жизни! – устав его слушать, заметил Норберт. – Здешняя теократия не похожа ни на денорскую олигархию, ни на старую хальцеолийскую бюрократию, зачем тратить на нее столько эмоций?

– Потому что интеллигенция должна быть в оппозиции! Об этом еще древние земляне говорили.

– В оппозиции к чему? – уточнил Норберт.

Феспис от такого вопроса немного растерялся:

– Да к чему угодно...

День был теплый, временами сквозь низкие грязноватые облака проглядывало солнце. Они долго бродили по мегаполису, но не заметили ничего экзотического, не считая огородов под зданиями на сваях и гигантских пирамидальных храмов, сияющих снаружи, сияющих и мрачноватых внутри. В один такой из любопытства зашли, но вскоре Аманда стала жаловаться, что ей нехорошо, «нечто давит на ее биополе», и тогда все отправились дальше.

– Улетаем отсюда, ребятки, – тяжело дыша, попросила Аманда. – Бывает, что я попадаю пальцем в небо, зато иногда я чувствую такое, чего никто из вас не почувствует! С этим шутить нельзя. Нор, раз ты теперь главный, прикинь, надо нам еще тут сидеть или нет?

– Не надо, – прикинув, согласился Норберт.

Ничего нового о Каясопоне узнать не удалось, кроме того, что это «проклятая планета». Вероятно, в здешних библиотеках имелась более конкретная информация, но на Циладе пользоваться библиотеками можно было только с дозволения святых пророков.

Стартовав, «Антираспад» взял курс на систему Дилы-Мореды.

Чтобы инсценировать несчастный случай, Зеруату пришлось пожертвовать одним из своих звездолетов, десятью киллограммами бекрианского куфсакола и четырьмя раглоссианами – бывшими сотрудниками Управления Безопасности Теневого Сената. Приблизившись к Цимле, пилот запросил разрешения на посадку; получив его, вошел в атмосферу и включил посадочные двигатели. После этого датчики, установленные Зеруатом в машинном отделении, начали бомбардировать сигналами спрятанное в одном из грузовых отсеков электронное устройство, и оно выполнило свою функцию: взорвалось, сыграв роль детонатора для куфсаколовой мины. А мина превратила содержимое корабля в сплошное месиво. Сверхпрочная внешняя обшивка не пострадала, рухнувший на картофельное поле звездолет выглядел невредимым, в то время как внутри бушевал пожар, с которым боролись автоматические огнетушители.

Позже, когда корпус остыл, а прилетевшие спасатели убедились, что радиационный фон близок к норме, один из заклинивших люков выбили. Внутри царил хаос, но кое-какие документы сохранились (Зеруат об этом специально позаботился), благодаря чему удалось определить, что корабль раглоссианский. Были обнаружены обугленные останки нескольких человек, и все признаки указывали на то, что на борту находился сам Зеруат. В одной из кают нашлись его личные вещи, не слишком пострадавшие от огня, – жаль было с ними расставаться, но Зеруат умел жертвовать меньшим ради большего. Итак, официальное заключение: бывший Ответственный по Безопасности распущенного денорцами Теневого Сената Раглоссы погиб в космокатастрофе.

Подавленно вздохнув, он поглядел на вид в окне кабинета (с него семь потов сошло, пока удалось втолковать Совету Общин, что председателю Комитета Безопасности нужен персональный кабинет, куда посторонним вход воспрещен) и опустил жалюзи. Тут слишком яркое солнце, слишком буйная зелень, слишком крикливые дети, слишком много неподконтрольных человеку неразумных кусачих тварей... Ючан – не Раглосса. Зеруат все больше тосковал по Раглоссе. Ни одна планета не заменит ему потерянную родину. И вернуться туда нельзя: Тайсемур Нирг Рерано и Стелла Вирс Акуон назначили солидное денежное вознаграждение за любую достоверную информацию о Зеруате. Ничего удивительного, агрессивные существа не умеют прощать... Потому Зеруату и пришлось устроить трюк с катастрофой – пусть считают его мертвым! Он скорбел о своих подчиненных, которые безвременно ушли в небытие, но в таких делах жертвы неизбежны. И ошибется тот, кто решит, что им руководил эгоизм: только его мудрость и опыт могут спасти Ючан от гибели; его ответственность слишком велика, чтоб он позволил себе стать жертвой денорцев. Когда он, используя иносказания и намеки, объяснил все это Ксакан Смирл, которая помогала минировать обреченный звездолет (Зеруату противно было прикасаться к взрывным устройствам), та долго моргала и озадаченно морщилась – наивные дети Ючана привыкли выражать свои мысли напрямую, без обиняков, – но потом согласилась с шефом. Правда, она вряд ли поняла больше одной десятой сказанного... Но это ничего, ведь Зеруат нуждался не в понимании, а в сочувствии и подтверждении своей правоты.