Антираспад - Орлов Антон. Страница 80

– Я думала, папа теперь будет лучше ко мне относиться, – разочарованно призналась она. – Я ведь стала сильной, ничем не болею... Но они с тетей почему-то совсем не обрадовались!

Норберт познакомил ее с Олегом и Амандой. Олег, понятно, был в восторге. В свободное время он возился с дешифровкой схемы, жалуясь на то, что антираспадовский компьютер не настолько мощный и быстрый, как машина Зеруата на Раглоссе.

– Эта штука трехслойная, но все три слоя помещены в одной плоскости, – объяснял он Норберту, Илси и Аманде. – Первый слой – сектор звездного неба, наблюдаемого с Алзоны, из центра Империи. Причем не сегодня, а тысячу лет назад. Второй – планетная система. Третий – поверхность планеты. Все это зашифровано в точечном коде Ларгелиуса, знаменитого математика и программиста ранней Империи. Зеруат воспроизвел схему с ошибками. Видимо, когда-то в прошлом он специально тренировал память для запоминания сложных структур, но с годами растерял навыки.

– А когда ты расшифруешь, мы полетим туда все вместе? – с надеждой спросила Илси.

– Не раньше лета, – вместо Олега ответил Норберт. – Тебе надо школу закончить.

– Но ты ведь не улетишь без меня, Нор? – В ее взгляде появилась тревога.

– Нет. Без тебя не улечу.

Он хотел поскорее адаптировать сестру к нормальной жизни, исправить то, что сделали с ней тетка и отец. Тренажер дал Илси многое, но не научил ее общаться с другими людьми. Там, в Тренажере, у нее и не было никакого общения – только бесконечные, сверхинтенсивные тренировки; теперь она знала, как поступить, наткнувшись на киллера в темной квартире, зато терялась в простейших повседневных ситуациях. Ничего, решил Норберт, через два-три месяца это пройдет. Илси легко усваивает новое.

Губернатор прохаживался взад-вперед по галерее, облицованной алзонскими светящимися панелями. Импортная новинка. Днем панели накапливали энергию, ночью отдавали. Тут было светло и уютно, и ему почти удалось расслабиться, но вот послышались торопливые семенящие шаги; в тусклом проеме, который вел на лестничную площадку, возникла Лионелла. Губернатор сдержанно поморщился: он запретил кому бы то ни было тревожить его здесь. Если б все они знали, как он нуждается в отдыхе...

– Харо, сделай что-нибудь! – мутно глядя на него, простонала Лионелла. – Она опять вернулась поздно и ничего не хочет слушать! Я скоро заболею... Я сказала ей, что надо съездить в клинику пластической хирургии, чтоб убрать эту гадость, татуировку, а она заявила, что не хочет! Ты понял, Харо? Твоя дочь научилась перечить старшим! А раньше была такая тихая, послушная – все знакомые завидовали. Харо, я за нее боюсь! Ее в Тренажере изуродовали. Когда она сгибает руку, у нее там аж мускул вздувается! Это же некрасиво, у девочки не должно быть мускулов. Ты слышишь, Харо? Если это будет продолжаться, я повешусь! Ты хочешь, чтобы я повесилась?

«Хорошо бы...» – с тоской подумал губернатор. Впрочем, он знал, что Лионелла никогда этого не сделает, только грозится. Высказавшись, она повернулась и ушла, с лестницы донеслись всхлипывания. Губернатор опустился на мягкий диванчик в простенке между окнами. Кремовые жалюзи отлично гармонировали с серебристо-серым ковровым покрытием на полу и полупрозрачными, изливающими мягкое сияние алзонскими панелями – оформлявший галерею молодой дизайнер постарался на славу. Если б еще и денег не просил... Аванс он в свое время получил (двадцать процентов от стоимости работы, вполне достаточная сумма для такого молодого человека), а теперь ежедневно звонил секретарю и спрашивал насчет остального. Губернатор помассировал виски, коротко вздохнул. Ну когда все эти бездельники поймут, что у него нет лишних денег!

В подавленном состоянии он находился не из-за настырного дизайнера (этот парень не первый и не последний; Харо Костангериос умел осаживать тех, кто пытался нажиться за его счет), а из-за Илси. Лионелла права, дальше это продолжаться не может. Если раньше девчонка его просто раздражала – бледная, хилая, неловкая, до противного похожая на свою мать, – то теперь, украдкой наблюдая за ней, губернатор испытывал страх. Маленькое синеглазое чудовище двигалось грациозно и стремительно, улыбалось, когда хотело, и в грош не ставило авторитет старших. В первый же вечер, когда Илси приехала в резиденцию, губернатор попробовал добиться от нее прежнего послушания. Брр... При воспоминании об этом его до сих пор передергивало.

Они ужинали в столовой на втором этаже. Губернатор искоса поглядывал на Илси, отмечая тревожные изменения: та подросла на несколько сантиметров и загорела под искусственным солнцем Тренажера; в глазах появился упрямый блеск – не моментный, как раньше, а постоянный; движения стали точными, уверенными, теперь она ничего не роняла на скатерть или под стол; загрубевшие костяшки пальцев неприятно контрастировали с многослойными кружевными манжетами. Решив, что надо поскорей поставить ее на место, он властно произнес:

– Жить будешь дома, а не у этого безмозглого шалопая, поняла?

Илси вскинула голову:

– Мой брат – не безмозглый шалопай. Это самый умный и порядочный человек среди всех, кого я знаю!

Гм, среди всех, кого она знает? Значит, отец для нее на втором месте?..

– Деточка, да что ты говоришь! – всплеснула руками Лионелла. – Что про нас люди подумают! Я знаю, кто тебя научил таким плохим мыслям. Эта самая, как ее...

– Дрянная шлюха с Шелконы, – исподлобья глядя на дочь, подсказал губенратор. – Если она еще раз прилетит на Валену, я засажу ее в тюрьму! Паршивая проститутка...

Девчонка сидела, прижавшись к спинке стула, и молчала. Потом он услыхал ее тонкий напряженный голос:

– Пожалуйста, не говорите так про Карен! Она все равно лучше вас!

Взбешенный губернатор вскочил, опрокинув коллекционный императорский стул. Илси уже стояла в боевой стойке. Он вовремя вспомнил, что она прошла через Тренажер, и опустил поднятую для пощечины руку.

– Ты всегда хотел, чтобы я умерла, но я не умру! – глядя ему в глаза, бросила Илси. – Больше ты никогда меня не ударишь!

Губернатор в бессильной ярости скрипнул зубами. «Ты хочешь, чтобы я умерла», – так сказала проклятая сука Наоми, и сейчас ее чертово отродье вновь повторяет эти слова. Как будто Наоми мстит ему из могилы... Резко повернувшись, девчонка вышла.

– Харо, да что с ней такое? – прошептала Лионелла.

– Ничего! – рявкнул губернатор, пиная стол. – Надо было присматривать за ней, не оставлять ее с кем попало! А ты позволила ей дружить с проституткой! И зачем я тебя здесь держу!

– Я позволила?! – взвизгнула Лионелла.

– Заткнись, убью! – предупредил губернатор.

Та поглядела на него и съежилась. Впервые в жизни ему удалось одержать над ней верх... На шум прибежала прислуга.

– Убрать, – процедил губернатор, кивнув на перевернутый стол, осколки посуды и остатки ужина на полу.

Он долго не мог успокоиться: спасовал перед собственной дочерью, шестнадцатилетней соплячкой... А теперь еще надо терпеть ее присутствие в доме. Будь его воля, он бы с радостью ее вышвырнул: пусть катится хоть к Норберту, хоть ко всем чертям, но старый Премьер-Губернатор долго не протянет, а если поползут слухи о том, что Харо Костангериос – плохой отец, его шансы занять высший пост будут невелики. Поэтому приходилось мириться с тем, что Илси ночует в резиденции. Порой у губернатора возникало ощущение, будто он живет под одной крышей с мерзким монстром в человеческом облике. Да, есть такие фильмы, а для него это стало явью... И он не видел ни одного способа избавиться от Илси, не уронив свой рейтинг. Разве что его выручит какой-нибудь несчастный случай... Но те, кто прошел через Тренажер, просто так не погибают.

Он откинулся на мягкую спинку диванчика. Главное – дождаться утра. Утром девчонка уйдет в школу и вернется только поздно вечером... Опять послышались шаги. Лионелла шла нетвердо, хватаясь за светящуюся стенку, но в ее глазах сверкало торжество.

– Харо, я поняла, что надо сделать! – Она остановилась, от нее пахнуло лекарствами и приторными духами. – Психушка, вот где спасение!