Мир-ловушка - Орлов Антон. Страница 6

– В чем состоит моя задача, наставник?

– Эрмоара так и не вышла замуж, детей у нее нет. Однако она усыновила осиротевшего мальчика из клана До-Энселе и воспитала его как наследника. Сейчас это уже взрослый молодой человек. Не знаю, что у них там произошло, но она как будто изменила свое решение и теперь собирается сделать главной наследницей дочку своего покойного кузена, Роману До-Энселе. Этой Романе семнадцать лет, недавно она сдала экзамены и поступила в Императорский университет. Эрмоара хочет получить на девушку досье. Ради этого она приехала сюда инкогнито и сделала щедрое пожертвование Ордену. Информацию соберешь для нее ты.

– Я понял, наставник.

Титус ощутил невольное облегчение: предсказание гадалки, несмотря на свою нелепость, не шло у него из головы, но теперь можно о нем забыть. Оба задания вполне пристойны и «конца света» не сулят.

– Сегодня вечером ты должен спуститься в Нижний Город, госпожа Эрмоара хочет лично проинструктировать исполнителя, который займется этим делом. Остановилась она в гостинице Бедолиуса в квартале Сонных Танцоров. Инкогнито, учти! Надеюсь, ты не ударишь лицом в грязь перед этим интеллигентнейшим существом. Следи за своей речью и за манерами, избегай некрасивых выражений. Я бы сам к ней спустился, но она боится, что это привлечет ненужное внимание. Кроме того, я должен находиться здесь и координировать поисковые работы.

– Мне переодеться?

– Нет, иди в рясе. Сейчас я отправлю к ней посыльного с запиской, а ты ступай, когда начнет смеркаться. Вот, посмотри на нее.

В магическом зеркале появилось худощавое бледное лицо немолодой женщины. Пожалуй что некрасивое: слишком тонкие губы, слишком длинный нос… Но было в нем определенное благородство, а темные глаза лучились приветливой энергией.

– Как впечатление, Титус? – Магистр пытливо смотрел на молодого афария.

– Трудно сказать, наставник.

Ему не хотелось сознаваться, что глава торгового клана До-Энселе произвела на него приятное впечатление. А впрочем, ведь магический портрет можно приукрасить, если оригинал щедро заплатил за это магу… Как будто наставник об этом не знает!

– Я уверен, что после знакомства с ней кое-что в твоих взглядах переменится.

– Не могу обещать вам этого, наставник.

Магистр давно уже вынашивал планы идеологического перевоспитания Титуса, но до сих пор не преуспел: за свои взгляды Титус держался крепко.

На нижних этажах этого корпуса находились кельи студентов и жилые помещения для рабов, верхние пустовали. Хотя, вообще-то, не совсем пустовали. На полу валялся мусор – верный признак того, что люди здесь бывают. Мятые бумажки, кожура фруктов, глиняные черепки, огарки курительных палочек… В отдалении звучали голоса. Шертон шел по коридору, ориентируясь на звук: ему хотелось посмотреть, что там происходит. У плинтусов колыхались невесомые клубки пыли, потревоженные его шагами.

Шарканье впереди. Все ближе и ближе. Из-за поворота появился мужчина в тунике раба, с корзиной, из которой выглядывали горлышки глиняных бутылок. Увидав Шертона, он остолбенел, испуганно заморгал и чуть не выронил свою ношу.

– Что там за шум?

– Я раб, господин! Здешний раб! Бутылки вот собираю, чтоб под ногами у господ не валялись…

– Я не спрашиваю, кто ты такой. Я спросил, что там за шум?

– А… Это студенты, господин.

Он съежился в поклоне, глядя на Шертона с тревожным ожиданием.

– Ступай, – разрешил Шертон.

Не поднимая головы, мужчина торопливой развинченной походкой побрел дальше. Скорее всего, никакой он не раб. Бездомные бродяги, пропившиеся до последней нитки алкоголики или даже беглые преступники нередко выдавали себя за государственных рабов, получая таким образом кров и бесплатное питание. В тех учреждениях, где числятся сотни рабов, затеряться в общей массе несложно. Департамент Рабонадзора периодически устраивал проверки и выявлял нелегалов. По закону, те обязаны возместить государству убытки – либо же, в случае отказа, они действительно станут рабами, да только в Верхнем Городе им после этого не жить: таких отправляли на плантации, на рудники, на соляные копи.

Нелегал, встретившийся Шертону, неспроста испугался: если здешние рабы проведают, что он собирал на их территории пустые бутылки, они сами сдадут его инспектору из Рабонадзора – чтобы неповадно было отбивать у людей кусок хлебной лепешки!

Голоса теперь звучали отчетливей, Шертон уже мог кое-что разобрать:

– Мы идиоты! Мы идиоты! Мы маменькины сынки и дочки!

Следующий коридор оканчивался проемом, за которым виднелся зал с ребристыми медолийскими колоннами из серого камня. Там копошились люди. Довольно много парней и девушек – несколько десятков, на глаз определил Шертон – ползали по кругу на четвереньках. Другие, этих было около дюжины, сидели с бутылками на широких каменных подоконниках, время от времени выкрикивая приказы:

– Орите громче, засранцы! Ну-ка, давайте: «Мы – вонючие дураки!»

– Мы – вонючие дураки! – хором подхватили ползавшие.

– Громче, не слышу!

И те и другие были одеты как студенты. На Шертона эта сцена произвела мерзкое впечатление. Некоторое время он наблюдал, оставаясь незамеченным, потом повернул обратно.

– Мы психи, мы придурки затраханные! – неслось ему вслед.

В озаренном вечерним солнцем коридоре с растрескавшейся штукатуркой навстречу попалось еще двое рабов: один с веником, совком и ведром, второй с корзиной, на дне которой перекатывалась пустая бутылка. Оба степенно поклонились. Видимо, настоящие рабы, зарегистрированные, с документами.

– Что там творится? – Шертон кивнул в ту сторону, откуда доносились голоса.

– Это старшекурсники и первокурсники, господин. У студентов такие ритуалы, господин.

– И часто здесь такое бывает?

– Каждый год, господин.

– Хм… И все первокурсники на это соглашаются?

– Все, господин. Они не могут отказаться, господин.

Не все. Девочки с обожженной рукой в зале не было. Он бы ее узнал.

– Их там человек семьдесят. Первокурсников гораздо больше.

– В зале все не поместятся, господин, и поэтому старшие вызывают туда младших по очереди. Сегодня одних, завтра других, господин.

На уровне третьего этажа находилась галерея, соединявшая жилой корпус с соседним, учебным. На стене возле входа искрились на солнце подкрашенные кристаллы, складываясь в надпись: «Самопожертвование – твой священный долг, молодежь Панадара!» В университете полно таких призывов, так же как и в других казенных зданиях Верхнего Города, на улицах, в общественных местах… Воспитание. Несмотря на это, молодежь Панадара проявляла достаточно здравого смысла, чтобы всячески уклоняться от исполнения своего священного долга. Шертон ее за это не осуждал.

Правда, нынешнего избранника Нэрренират, пренебрегшего великой богиней, он ну никак не мог понять… Принимая человеческий облик, Нэрренират представала прекрасной женщиной, высокой и гибкой, с белой, как лепестки жасмина, кожей, водопадом иссиня-черных волос, налитой грудью и лиловыми глазами, подернутыми влажной поволокой. Если б ее выбор пал на Шертона, уж он бы не отказался!

Следующая галерея соединяла учебный корпус с ректорским. Тут дежурили охранники, но Шертона они пропустили без расспросов.

Венцлав отдыхал на балконе, развалившись в плетеном кресле. Юная рабыня умащивала его отечные ноги благоуханными снадобьями, другая перебирала струны арфы, извлекая переливчатые хрустальные звуки. В золотых подставках дымились курительные палочки, их аромат накрывал балкон плотным незримым куполом.

– Прогулялся, Арсений?

– Прогулялся. Ты знаешь, что у тебя под носом творится?

Выслушав рассказ, ректор не удивился. На его усталом обрюзгшем лице появилась благодушная улыбка.

– Это же старые студенческие традиции, Арсений. Традиции! Что тебе тут не нравится?

– Унижение человеческого достоинства.

– Да брось ты, какое там унижение… Просто студенческие шутки. Через год-другой эти ребята сами будут так же шутить с первокурсниками. Это идет из поколения в поколение… Ты же сам когда-то был студентом?