Незийский калейдоскоп - Орлов Антон. Страница 139

— Беги! — пронзительно крикнула Римма Кирч. — Да беги же ты!

Возглас был обращен к Лагайму, но тот стоял, как парализованный. Оно и понятно, Саймона тоже парализовал ужас: вдруг Лиргисо его узнает, несмотря на грим, вдруг узнает… Черты лица за щитком шлема ничем не напоминали черты Эммануила Медо, но эти холодные и насмешливые желтые глаза могли принадлежать только Лиргисо, не говоря уж о его любимом лярнийском макияже.

До киборга дошло, что надо оглянуться, но тут Тину швырнуло на грибовидного, и они вместе упали на пол. Саймон тоже растянулся на полу — пожалуй, это самая безопасная позиция.

— Космопол! — услышал он выкрик грибовидного. — Тина Хэдис, почему вы не стреляли?

— Он вывел из строя мои лазеры. Стив, ты меня слышишь? Здесь был Лиргисо, забрал Поля.

Ну и черт с ними… Саймон сел, уткнулся лбом в колени. Его опять тошнило. Вокруг галдели, перебивая друг друга, кто-то об него запнулся, но он даже головы не поднял. Чувствовал он себя отвратительно, и лишь одно его утешало: Груша-то, специалист дипломированный, оказался слабеньким психотерапевтом, хотя сколько важности на себя напускает, — и все они такие, которые с дипломами.

Ольга вышла на связь и сказала, что каталог ей нужен, обязательно, — то есть, все получилось, как задумано, и сейчас Лиргисо и Поль находятся рядом с ней.

— Возвращайтесь поскорее, — добавила Ольга. — Я плохо себя чувствую, мне нужна помощь Стива.

Значит, у них там не все в порядке?..

— Здесь тоже проблемы, — отозвалась Тина. — Вернемся, как только сможем.

Это к лучшему, что она выглядела встревоженной — так и должно быть. Она объяснила офицеру Космопола, что Лиргисо заблокировал ее лазеры и каким-то образом «оглушил» ее искусственные системы, из-за чего она не смогла переключиться в ускоренный режим. Речь шла о такой области, где нет ни научных исследований, ни экспертов, где невозможно ничего доказать или опровергнуть, и ей поверили на слово.

Космополовец принадлежал к малочисленной расе вайоксу, обладающей электрическими органами, почему его и отрядили сопровождать Поля на «Сиролле». Он шарахнул в преступника самым мощным разрядом, на какой был способен, только десантная броня и спасла Живущего-в-Прохладе от плачевного безвременного конца.

— Я подозреваю, что вы с Полем Лагаймом сами дали ему наводку, когда болтали со своей знакомой, — раздраженно бросил вайоксу. — Он запеленговал разговор и засек ваше местонахождение. Если за вами охотится преступник, надо быть осторожней.

Наконец дознание закончилось, протоколы были составлены и подписаны, и Тина со Стивом смогли вернуться на Ольгину виллу, спрятанную среди скал на южной оконечности материка Мунон, на побережье холодного моря Нихао. Они телепортировались в коридор и сразу услышали голос Ольги из-за приоткрытой двери:

— Поль, скажи нам, что ты принял?

— Если хочешь получить помощь, ответь на вопрос! — голос Лиргисо, вкрадчиво-умоляющий и в то же время с нотками злости. — Ты можешь внятно произнести название препарата?

Стон.

Шагнув вперед, Стив распахнул дверь, Тина мгновенно оказалась рядом с ним, на пороге комнаты.

Поль полулежал в кресле, руки захлестнуты и прижаты к подлокотникам манипуляторами «цербера», на подбородке запеклась кровь. Рядом медавтомат.

— Подождите! — Ольга обернулась на звук и вскинула ладони, словно останавливая Тину и Стива. Ее заплаканное лицо казалось чужим и размытым. — Я все объясню! Он сам об этом попросил. Сказал, что его надо связать или приковать, и не трогать, пока он не придет в себя, иначе он кого-нибудь убьет. Говорил, как пьяный, никогда с ним такого не было. Крис сделал так, чтобы он потерял сознание, и притащил сюда этого робота и медавтомат, но диагност не может определить, что он принял, а сам он ничего больше не говорит, только стонет. Стив, ты сможешь ему помочь?

— Постараюсь.

— А кровь откуда? — Тина повернулась к Лиргисо. — Ты его ударил?

— Да если бы! — огрызнулся тот. — Это моя кровь. Ты сначала на мои руки посмотри!

Бронекостюм он успел снять. Его иссеченные порезами пальцы блестели от застывшего геля, на правом запястье алела рваная рана, тоже залитая гелем.

— Недурно, да? Он меня укусил!

— Древние земляне называли это кармой, — заметила Тина. — Что выдал диагност?

— Общий стресс, выброс адреналина, перебои в работе сердца. Возможно, в организм было введено не поддающееся идентификации вещество. Впрочем, я не удивлен! Я всегда подозревал, что он наркоман вроде Тлемлелха, но старательно это скрывает.

— Поль не наркоман, — прошептала Ольга. — Не мог он ничего такого принять, он осторожный. Это просто дикая случайность!

Стив повернулся к ним, молча кивнул на дверь и, когда все вышли в коридор, тихо сказал:

— Какая-то отрава. В его организме идет усиленная выработка токсинов, и для того чтобы они распадались на безвредные вещества, ему нужно двигаться, дать выход агрессии. Неподвижность его убьет. У тебя где-нибудь на Незе есть тренажерный зал с роботами для спарринга? — вопрос был обращен к Лиргисо.

— Есть.

— Надо его туда, и поскорее. А потом надо найти врача, который вылечил его в прошлый раз.

— Доктор Суйме. Обычно она оставляет у робота-секретаря информацию о том, где ее можно найти. Я доставлю Поля в тренажер и сразу отправлюсь за ней, вытащу ее хоть с лекции, хоть из ванны, хоть из постели любовника…

— Фласс бы побрал всех словоохотливых энбоно, — оборвала его Тина.

— Я и не знал, что ты расистка со склонностью к тотальному геноциду.

Нервы взвинчены, зато забрезжила надежда на то, что все обойдется.

— Поль, послушай, — заговорил Стив, вернувшись в комнату, — сейчас Лиргисо телепортирует тебя в зал с роботами для спарринга. Там не будет ничего живого, одни роботы, как на Манокаре, когда ты учился у Сенегава. Делай там все, что угодно, пока это у тебя не пройдет. Ты меня понял?

Поль кивнул. Лиргисо положил руку на спинку кресла, и они исчезли, вместе с «цербером» и медавтоматом.

Ольга всхлипнула:

— Мы не знали, что ему противопоказана неподвижность…

Тина приоткрыла жалюзи. Небо, розовое, когда они улетали на «Сиролл», стало бледно-лиловым. Белая ночь. Или пока еще белый вечер? В эти широтах вечера долгие и светлые. За окнами тает в сумерках — или выкристаллизовывается из сумерек, не разберешь, — лабиринт источенных ветром известняковых скал.