Пожиратель Душ - Орлов Антон. Страница 92

Когда вылезли из машины, Ксават зыркнул вправо, влево – рядом никого – и прошелся по адресу деревенского сброда, который позволяет своей скотине гадить где попало.

– Это не сброд, а крестьяне, которые кормят Империю, – заметил Келхар неприязненно-наставительным тоном.

Он тоже слегка морщился от вони, что делало его лицо еще более некрасивым и неприятным, чем обычно, а все не упустил случая Ксавата уязвить – вот ведь какая аристократическая пиявка!

Из ворот крайнего хозяйства вышел мужик с большой грязной корзиной, прикрытой дерюжкой, под которой что-то пищало и шевелилось.

– Охотники, что ль? – поинтересовался он, оглядев приезжих.

– Охотники, уважаемый, – подтвердил Донат. – Мира и процветания вашему дому!

– Вам тоже, любезные, мира и процветания, – традиционное вежливое приветствие в устах аборигена прозвучало как ворчливый упрек. – Это дело, что вы к нам пожаловали, работенка для вас будет! Тварь окаянная в балке за пастбищем завелась, житья не дает, скотину заманивает и губит. А в прошлом году оно самое охальным голым парнем обернулось и дочку мою отымело. В аккурат сегодня бедная девка разродилась. Во, пащенков понес топить! Хотите поглядеть?

Он приподнял заскорузлую дерюжку. Существа, которые копошились в корзине, напоминали младенцев, но вытянутые рыльца и нитевидные многосуставчатые конечности отрицали их принадлежность к роду человеческому. Одно из них выглядело мертвым, три других пищали, показывая крохотные острые зубки. Элиза, вначале подавшаяся вперед с возмущенным лицом, ойкнула и отшатнулась, Келхар отвел ее в сторону.

Обычное дело: если оборотень какую девку оттрахает, потом рождается незнамо что – семя-то нечеловеческое. Потому этих уродцев уничтожают, а над пострадавшей после разрешения от бремени жрецы совершают очистительные обряды.

Изредка встречаются исключения. От того же Сорегдийского оборотня еще ни одна женщина не понесла, проверенный факт. Видимо, при своих превращениях он заботится о том, чтобы его сперма была стерильной, на радость мерзавкам из рода цан Аванебихов и другим бесстыжим дурехам, знатным и незнатным. Из коварного расчета, дабы после к нему никаких претензий: дескать, хоть и тварь, но вписался в человеческое общество, а что хотел Клетчабом Луджерефом пообедать – его личное дело.

Из оранжево-коричневого домика с выкрашенными в голубой цвет оконными рамами доносились рыдания.

– Ревет, – со вздохом пояснил хозяин, снова прикрывая тряпкой содержимое корзины. – Как увидала их, так и заревела, никак не остановится, хоть водой отливай. Так что, господа хорошие, поможете нашей беде, убьете злыдня? Мы вам за охоту вскладчину заплатим, и от государства премия положена… Не прогадаете.

– Позже к вам наведаемся, – сказал Донат. – Поворожим, узнаем, когда у него урочное время, – и потом сможете в эту балку по ягоды ходить. А сейчас мы другую дичь преследуем. К вам чужой человек на мотоцикле не заезжал?

– Заезжал! Сейчас заехал, вон в том доме сидит, – мужик поудобнее перехватил корзину с уродцами и дернул всклокоченной бородой, указывая куда-то за плечо. – Неужто оборотень? Совсем не похож.

– Оборотни бывают разные… Ксават, за руль. Элиза, в машину и не высовываться. Скажите, любезный, – Пеларчи снова обратился к струхнувшему собеседнику, – этот приезжий как выглядит? Здоровенный громила лет тридцати с небольшим, жилистый, загорелый, у него зеленые глаза и длинные волосы этакого бурого цвета?

– Не, какой там громила! – с явственным облегчением возразил абориген. – Совсем мальчишка, лет восемнадцати или, может, девятнадцати. Ищет какую-то сбежавшую собаку.

– Отбой, – буркнул Донат. – Не тот. Мы к вам, уважаемый, обязательно завернем, когда с этой охотой закончим.

В доме продолжали плакать. Из ворот бочком вышла курица, деловито склевала букашку возле хозяйского ботинка.

– Тот! – злорадно ухмыльнулся Ксават. – Другой, но тот. Это же Ник, который его предупредил! Грызверга ищет, помните? Пошли, наломаем стервецу!

– Да не то что наломаем, а с собой захватим, – глаза старого охотника нехорошо сверкнули из-под тяжелых темных век. – В каком доме этот парень остановился?

Мужик опять слегка струхнул, но дом показал.

Надо было видеть, как паршивый сопляк побледнел, когда они ввалились во двор! Видно, сразу понял, что ему не жить. Совсем как в Хасетане, когда люди шальной удачи приходили наказывать тех, кто нарушает воровские законы.

Связав ему руки, выволокли за ворота, запихнули в машину. Ксават исхитрился несколько раз его ударить, без замаха, но больно, а Донат с Келхаром пока не били. Мотоцикл забросили на крышу внедорожника, рядом с навороченным мотоциклом Келхара. Неплохой трофей, вдруг пригодится.

Деревенские тупаки глазели на это, иные перешептывались, но не вмешивались. Оно и понятно, Ник им чужой, а охотники до зубов вооружены, вдобавок деревня заинтересована в их помощи, чтобы истребить оборотня из балки, так что никто не помчится об этом происшествии цепнякам докладывать.

Когда отъехали подальше, Донат велел остановить машину и вытащил пленника наружу. Ударил под дых – больше для порядка, чем всерьез.

– Что вы делаете… – тихонько и жалобно ахнула Элиза.

– Сиди в машине и смотри в другую сторону, – велел ей Донат.

Ник молчал. С того момента, как его схватили, он не произнес ни слова, как будто разучился разговаривать, но трясся так, что невооруженным глазом заметно.

– Не будешь отвечать – ремней из твоей кожи нарежем, – пригрозил Пеларчи. – Ты знаешь о том, что Дэлги оборотень?

– Да, – испуганный угрозой, Ник все-таки разлепил губы.

– Где с ним познакомился?

– В Ганжебде. Мы оттуда вместе уехали.

– А с грызвергом, который за ним гонится, что за история?

– Грызверг за ним гонится? – глаза Ника расширились.

– Тут я спрашиваю, – угрюмо напомнил Донат. – Откуда взялся грызверг?

– Он был в кулоне. Я вез его в Макишту. Так получилось… – Мальчишка замялся. – Так вышло, что Дэлги стал мне угрожать, тогда я сказал отпирающее слово и выпустил грызверга. Теперь я должен его поймать.

– Оборотень угрожал, что заберет тебя в горы и съест? – уточнил заинтересовавшийся Ксават.

– Ну… да… – после заминки промямлил Ник.

Вот оно что… Стало быть, Король Сорегдийских гор опять затеял смертельную игру с ничего не подозревающим человеком – и опять упустил добычу.

– Зачем предупредил его о засаде? – тяжело глядя на Ника, задал Донат последний вопрос.

– Он больше хороший, чем плохой.

Это прозвучало по-детски глупо.

– Сам напросился. Если мы его не убьем, вместо него умрешь ты.

– Учитель… – встрепенулся Келхар, на протяжении допроса молчавший с непроницаемой высокомерной физиономией. – Можно вас на два слова?

Они завернули за машину. Ник пошатывался, но не падал; Ксават ударил его носком ботинка под колено, и тогда он, потеряв равновесие, свалился на сухую потрескавшуюся землю, а Ревернух пошел за охотниками – послушать, что там за разговор. Те вполголоса спорили.

– Учитель, мы должны его отпустить. Иначе получится, что мы нарушаем закон.

– По закону охоты, если дичь уйдет, предатель платит жизнью.

– Закон охоты – для охотников, а он не охотник, даже не иллихеец. Это ведь иммигрант из другого мира, у них у всех в голове разноцветная каша! Если мы его убьем, это будет бессмысленная жестокость. Учитель, жестокость не должна быть бессмысленной.

– Вы заблуждаетесь, Келхар. Наказать предательство – не бессмысленный поступок. Слишком много развелось ренегатов, готовых услужить тому, кого мы преследуем, и кто-то из них должен умереть первым.

– Тогда надо начинать с высочайшего советника Варсеорта цан Аванебиха, который лоббирует его интересы при императорском дворе! Или с бывшей переговорщицы Орсенг цан Аванебих, которая принимала его у себя во дворце. Или с Дерфара цан Аванебиха, тоже бывшего переговорщика, ренегата из ренегатов, который гордится близкой дружбой с ним и регулярно выполняет его поручения. Или с наших, извиняюсь, коллег, которые выслеживают его, чтобы он угостил их выпивкой, и превращают охоту в фарс. – Негромкий напряженный голос Келхара подрагивал, словно тот разглагольствовал, сидя в машине, подпрыгивающей на ухабах. – Сначала с ними надо разобраться, а потом уже с иммигрантами, для которых наши твари – не реальная проблема, а сказочные персонажи. Кто мы будем, если начнем убивать таких, как этот мальчишка? Кстати, законы Империи защищают его жизнь, так что нас привлекут к суду как преступников.