Лучший мужчина - Осборн Мэгги. Страница 30

Фриско сжал кулаки и разжал их, глядя на нее в упор. Затем он схватил ее за талию и, грубо стиснув, прижал к себе. Она чувствовала исходящий от него жар желания, мощь его мускулистого тела. И, посмотрев в его горящие глаза своими широко распахнутыми глазами, судорожно перевела дыхание.

Вдруг он накрыл ее рот своим, требовательно, почти грубо. Его поцелуй последовал так неожиданно, что Фредди оторопела. Она не нашла в себе сил для борьбы и даже протеста, она не могла ни двинуться, ни вдохнуть. Никто еще не целовал ее так, самонадеянно и грубо. Он брал, только брал и не думал ничего давать взамен. Им двигал мужской голод — голод, ждущий немедленного утоления. Этот поцелуй жег ее, причиняя почти физическую боль, и лишал рассудка.

Подняв голову, он, прижимая ее бедра к своим, заглянул ей в глаза своими серо-голубыми глазами-льдинками.

— Думаю, я наглядно доказал, что порой поцелуй совсем ничего не значит, — произнес он и, почти оттолкнув ее от себя, добавил: — Спокойной ночи, Фредерика.

Дэл пошел прямой дорогой в салун и остаток вечера провел, глядя в стакан. Если бы Уорд Хэм вошел сейчас сюда, он бы переломал ему все кости. Хэм посеял сомнение, которое даст пышные плоды подозрений в том случае, если перегон закончится неудачей. Если ему не повезет, пойдет слух, что он договорился с Лолой.

Приподняв стаканчик с виски, он вспомнил, как утверждал, что не отправится в путь, пока сестры Рорк не будут готовы. И вот он уже поступился принципами.

Глядя на собственное отражение в зеркале над стойкой бара, он видел себя в окружении бутылок виски всех мастей. Один-другой стаканчик за успех, и он перестал бы беспокоиться, все заботы исчезли бы в никуда. Всего лишь несколько глотков, и он бы крепко заснул в эту ночь.

С другой стороны, положим, он действительно приведет две тысячи быков в Абилин. Если он преуспеет, то станет легендой. Никто не вспомнит те стада, что Дэл Фриско потерял, но никто не забудет то стадо, которое Фриско привел, несмотря ни на что.

Медленно он опустил стаканчик на стойку. Не сегодня.

Бросив на стойку две монетки, Фриско вышел из бара и перевел дух. Затем взглянул на звезды. Завтра ночью он будет смотреть на них из своего спальника. И Фредди Рорк будет спать всего в двух шагах от него.

Глава 9

Долгая дорога на Абилин начиналась в миле от ранчо «Королевские луга».

Фриско помахал проводнику шляпой, и Калеб Уэбстер пулей рванулся с места. Алекс со своей командой мулов помчалась следом. Фредди от удивления раскрыла рот, провожая взглядом фургон с полевой кухней. Кухонная утварь, стукаясь о борта повозки, издавала жуткий грохот, и инвалидное кресло Алекс грозилось слететь, вырвавшись из опутывающих его веревок. Фредди просто не могла поверить в то, что Алекс, да и любой другой человек способен удержаться в сидячем положении во время такой сумасшедшей езды. Невозможно было поверить и в то, что рассудительная Алекс способна на столь бесшабашные, граничащие с безумием действия. Следом за фургоном мчался Грейди Коул с табуном из двенадцати лошадей и сменной четверкой мулов. Лутер Морланд и Джек Колдуэлл ехали следом, а замыкал процессию Уорд Хэм на повозке, доверху груженной бог знает чем.

Погонщики гнали небольшие стада, которые потом им предстояло собрать вместе. Но со стороны эти стада казались единой громадной массой рогов и копыт. Сердце у Фредди предательски екало. Она давно решила не принимать происходящего всерьез, представив себя героиней какой-то пьесы о ковбоях. Воображаемые люди, воображаемые лошади и фургоны — сценический антураж, не более. И все же театр предполагает определенную долю условности, а двухтысячное стадо длиннорогих быков, трамбовавшее землю восемью тысячами копыт, издавало такой шум и источало такой запах, что даже при очень сильном желании невозможно было не проникнуться реальностью происходящего.

Море рогов и невообразимый рев — все это мешало не только говорить и быть услышанным, но и думать. В шоке, почти в ступоре, Фредди и Лес, верхом, как и остальные погонщики, в немом удивлении смотрели, как другие каким-то чудом упорядочивают эту немыслимую бурую массу. Когда животные пришли в движение, стадо представляло собой грязно-коричневый поток около шестидесяти футов в поперечнике и больше мили длиной.

Фредди прижала ладонь к бьющемуся сердцу. Больше всего ей сейчас хотелось развернуться и во весь опор поскакать к дому, уснуть и, проснувшись, обнаружить, что все это было сном, ночным кошмаром.

Внезапно из клуба пыли футов в десять высотой появился Фриско. В этом облаке, протянувшемся до самого горизонта, тонули очертания людей и коней.

— Вы вдвоем останетесь позади, — приказал он, поглядывая сквозь пылевую завесу на растянувшееся стадо. — Мы сделаем так, чтобы быки двигались вереницей. Нельзя допустить, чтобы они перегревались в куче, но и потакать им нельзя: пусть бегут так быстро, как только смогут, чтобы как следует устали и у них не осталось сил на глупости. Подталкиваете ленивых и не даете им отстать. И еще, у нас есть несколько беглых в стаде.

— Беглых рабов? — У Лес вытянулось лицо.

— Бычков, которых отловили в прериях перед самым перегоном. Которых не успели усмирить, — терпеливо пояснил Фриско. — Они еще не привыкли к стаду, и им понадобится дня три, чтобы освоиться. Правда, мы движемся на север, к их родным местам, так что они должны вести себя смирно. Но если вы заметите, что кто-то из животных вышел из стада и движется на вас, гоните его обратно, не то мы его потеряем.

Фредди смотрела на огромную массу рогов, проносящихся мимо, и пыталась представить, кто из них окажется тем самым, которому захочется домой. Она не знала, что именно должна делать, чтобы заставить рогатого строптивца изменить намерения. Интересно, кому первому в голову пришла безумная идея поручить двухтысячное стадо лонгхорнов заботам двенадцати человек? Какой «мудрец» посчитал, что двенадцать работников — в самый раз для того, чтобы перегнать двухтысячное стадо за семьсот миль от дома? Что бы там ни думал себе Дэл Фриско на этот счет, Фредди трудно было убедить в том, что такое возможно.

Фриско, читая мысли Фредди, усмехнулся:

— Будете ли вы чувствовать себя лучше, если я поеду вперед и нарисую для вас черточки и крестики?

Фредди взглянула на него и почувствовала, как что-то сжалось в груди. Сегодня глаза у него были словно из синего кобальта и составляли впечатляющий контраст с бронзовой загорелой кожей и прядью темных волос, упавших на лоб. Еще никогда она не видела его таким красивым и мужественным, как в эту минуту. Ему чертовски нравилось то, что он делал. Пыль покрывала поля его шляпы и плечи, рубашка взмокла от пота. Солнце палило нещадно. В воздухе стоял запах бычьей кожи, и лошади плясали от нетерпения. При каждом вдохе пыль набивалась в легкие. Фредди вдруг явственно представила, будто громадное стадо — это войско, Фриско — командир, и все они — Алекс, Лес, она, Фредди, погонщики — вот-вот должны броситься в бой, опасный и кровопролитный. Вот сейчас Дэл отдаст команду, и все они ринутся в атаку, а там… Бог знает, что может случиться.

Но Фриско любил дух опасности. Фредди смотрела в искрящиеся воодушевлением синие глаза и видела счастливого человека. Наверное, только здесь, посреди бескрайних, напоенных ароматами трав просторов, он мог быть самим собой, дышать свободно и вольно. Он жил этим воздухом, этой землей, этими звуками и запахами. «Удивительно, какие мы разные!» — думала Фредди. То, что внушало ей страх и беспокойство, вселяло в него спокойствие и уверенность. И этот восторг в глазах! Она поняла бы его воодушевление, если бы увидела таким после того, как он поцеловал ее. Фредди знала, что такое чувственные радости. Ей был знаком этот страстный горячий взгляд. Фредди представляла себе, что может сделать с человеком поцелуй. Но чтобы мужчина приходил в возбуждение при виде быков… нет, она его решительно не понимала. Нахмурившись, Фредди сказала себе, что не хочет думать ни о чувственной форме его рта, ни о его стройном теле. Он ясно дал ей понять, что тот поцелуй ничего для него не значил. Следовательно, он ничего не значит и для нее.