Рыжая невеста - Осборн Мэгги. Страница 49

Таннер остановился и заставил ее поднять голову.

— И что?

— Он напился, — она пожала плечами, — и, по всей видимости, затеял драку из-за какой-то женщины в салуне. Нам предложили, мягко выражаясь, немедленно покинуть поселок.

— Я с ним поговорю.

— С ним уже поговорили, — ответила Фокс таким тоном, что Таннер все понял.

— А как себя чувствует Пич?

— Я думаю, немного лучше.

Ее тон снова говорил сам за себя, и Таннер понял, что она выдает желаемое за действительное. Это его не удивило: Пич выглядел усталым, поникшим, и глаза смотрели невесело.

Фокс сплела пальцы с пальцами его здоровой руки и подняла на него взгляд.

— Я скучала по тебе.

— Если человек в бессознательном состоянии может скучать, то я тоже скучал. — Больше всего на свете ему сейчас хотелось ее поцеловать. Опуститься на весеннюю траву, обнять ее и заснуть без всяких снов. Сказать ей, какая она удивительная, что его восхищает ее мужество, что он не встречал такой женщины, как она, и, наверное, никогда не встретит.

Позже, уже лежа в спальном мешке и глядя в необъятное звездное небо, он вспоминал о всем том, чем он обязан своему отцу. Своим воспитанием, образованием, привилегированной жизнью, благосостоянием. С тех пор как он себя помнил, он принимал только те решения, которые одобрял его отец, имевший лишь один-единственный недостаток — было невозможно добиться его одобрения. Что бы Таннер ни делал, отец никогда не был доволен. Сколько еще попыток должен сделать любящий сын? Сколько еще потребуется времени, чтобы расплатиться с долгом? Сможет ли он когда-либо сделать собственный выбор, не задумываясь над тем, одобрит ли его отец?

Какие бы вопросы он себе ни задавал, ответ неизменно был тем же. Его отец никогда не примет такую женщину, как Фокс. По правде говоря, он сомневался, что ей понравится тот мир, в котором он живет. Он не мог себе представить Фокс наносящей визиты и принимающей визитеров, или Фокс, ничего не делающей по дому, где полно слуг, или Фокс на великосветском рауте в бальном платье и украшениях.

Горная цепь Сан-Рафел была непроходима. Она возвышалась перед ними огромным барьером из утесов, крутых холмов и глубоких расселин. Местами красные отвесные скалы поднимались до высоты в две тысячи футов. Неопытный проводник потерял бы несколько недель на то, чтобы попытаться найти перевал, но Фокс уже приходилось встречаться с такими препятствиями. Все же ей доставило удовольствие привести их прямо к узкому проходу в горном хребте, казавшемся неприступным, круто спускавшемуся прямо в долину. Там рельеф выравнивался, и теперь она гнала свой отряд вперед и вперед, пытаясь наверстать упущенное время.

Температура воздуха становилась все выше, и местами земля была голой и выжженной. В последние два дня мужчины стали мрачны и неразговорчивы. Появление вдали деревьев, свидетельствовавшее о близости Грин-Ривер, привело всех в такой восторг, словно они были путники в пустыне, наконец увидевшие впереди долгожданный оазис.

— Господи, я жду не дождусь, когда будет хоть какая-нибудь тень, — прохрипел Ханратти, спрыгивая с лошади и вытирая со лба пот. Он подвел лошадь к воде, а сам встал на берегу на колени и начал плескать воду себе в лицо.

— А ты, старичок, садись под дерево и отдышись, — предложила Фокс Пичу. У него как раз был сильнейший приступ кашля, и он глянул на Фокс с благодарностью.

Фокс смотрела на него, и ее сердце сжималось от сострадания. Но она, упрямо сжав губы, принялась разгружать мулов. Только через несколько минут она заметила, что Джубал Браун трудится рядом с ней.

— Ему плохо, правда? — Браун кивнул в сторону Пича.

— Ему стало лучше.

Она сортировала груз — отделяла тюки с продуктами и вещами, необходимыми, чтобы разбить лагерь, от тех, что им будут не нужны вечером.

— Ему потребуется не менее месяца и постельный режим, чтобы поправиться.

— Нуда. Я отвезу его в гостиницу, сниму хороший номер и найму сиделку.

— Не надо на меня сердиться. Я не виноват в том, что он заболел.

Фокс промолчала и пошла на берег. Сколько бы раз на дню она ни уверяла себя, что Пич поправляется, она знала, что это неправда. Сотни раз она спрашивала себя, не лучше ли было настоять на том, чтобы он остался в Ноу-Нейме. Пич, конечно же, отказался бы, но от этого ей не стало легче.

Таннер подошел к ней сзади и положил руку на плечо.

— В группе, расположившейся лагерем под теми ивами, есть женщина-врач. Может, она посмотрит мистера Эрнандеса?

Фокс взглянула на людей, которые собирались переправиться через реку.

— Я поговорю с ней, но я почти уверена, что она не согласится. Скорее всего посоветует ему полежать с месяц в постели. — Раскинув руки, она показала на отвесные скалы каньона к северу и югу. — Это единственное ровное низменное место на многие мили вокруг. Я не знаю, почему здесь нет ни единого поселения, где человек мог бы отдохнуть, но их нет. — Они молча смотрели на многочисленные костры по берегам реки. — Пич не согласится оставить меня, Таннер. Он поедет со мной до самого Денвера, вот и весь разговор. Но как только мы приедем в Денвер, я уже через пять минут засуну его в постель и вызову настоящего доктора, чтобы тот осмотрел его.

После ужина она спросила Пича, не сыграет ли он с ней партию в шахматы. Она не помнила, чтобы он когда-либо отказывался, но Пич покачал головой.

— Сегодня был длинный день, Мисси. Мы с тобой завтра сыграем. Если благополучно переправимся через реку.

— Все будет хорошо. Мы заплатим паромщику за то, чтобы он перевез тебя и грузы. А мы с мужчинами переплывем на лошадях и мулах.

— Таннер уже снял повязку, и у него снова появился аппетит. Я рад этому.

— А мне хотелось бы, чтобы он и у тебя появился.

— Ты ешь за нас двоих, Мисси. Так было всегда.

Они улыбнулись друг другу, и Фокс, взяв с него обещание, что завтра они непременно сыграют в шахматы, пошла искать Таннера. Она нашла его возле кучи крупной гальки. Он стоял на коленях и вертел в руках обломок скалы.

— Это окаменевший кусок дерева, — объяснил он. — И здесь повсюду разбросаны окаменелости.

Фокс встала на колени рядом с ним и стала разглядывать деревяшку.

— Ханратти разговаривал с кем-то из другой группы, той, что стоит здесь уже несколько дней. Он сказал, что среди гравия они нашли много яшмы и агатов.

— Меня это не удивляет.

— Мне и раньше попадались окаменелости. Откуда они берутся?

Таннер оживился и стал с большим воодушевлением развивать любимую тему. Он все еще рассказывал ей о динозаврах, когда солнце зашло за вершины гор.

— Как много интересного ты знаешь.

Они шли к костру и все время, будто нечаянно, касались друг друга.

— Ты тоже много знаешь. Просто мы знаем интересные вещи из разных областей. — Остановившись, он оттащил ее за дерево, прижал к себе и поцеловал. — Мне хотелось бы, чтобы здесь было поменьше народа.

— Мне тоже. — Она уткнулась ему в шею, упиваясь его запахом.

Она скучала по нему. Иногда, когда дорога впереди была ровной, она немного отставала и ехала позади него, чтобы наслаждаться видом его широких плеч и тем, как ладно он сидит на лошади. Его волосы снова отросли и падали на воротник, и ей это безумно нравилось. Нравилось, как его крепкие ноги сжимают бока лошади. И каждый раз, когда он придерживал свою больную руку, она трогала простреленную мочку уха и улыбалась.

Когда его руки обвились вокруг ее талии и она ощутила его твердую плоть, она вздрогнула и теснее прижалась к нему.

Как легко было бы любить этого человека.

Неожиданная мысль поразила ее и не давала уснуть долго после того, как потухли все костры по берегам реки и единственной музыкой ночи было стрекотание сверчков и шуршание зверьков, пробиравшихся сквозь кусты.

В своей жизни Фокс любила только двоих. Свою мать и Пича. Ей никогда не приходило в голову, что может быть кто-либо еще.

И все же когда она смотрела на его мужественное лицо и на его сильные руки или вспоминала жар их сплетенных тел, в ее груди что-то так сжималось, что ей становилось трудно дышать.