Ночная охотница - Осипов Сергей. Страница 35

Рассказывают, что по дороге князь увидел нечто удивительное: на камне сидела птица замечательно яркого оперения и громко щебетала. В тех местах ранней весной не видели прежде таких птиц, и князь задумался, что бы это могло значить. Советники наперебой заверили его, что это добрый знак, и князь сделал вид, что согласился.

Когда же приехали они в дом Ка-Щи и Джаншат, то была великая радость, поскольку князь увидел, что дочь его жива и здорова. И ранее Джаншат была прекрасна как луна в ночь полнолуния, а теперь лицо ее сияло ярче солнца, и вся она светилась счастьем. И понял князь Рустум, что опасения его были напрасны. И еще заметил он, что утяжелился стан его дочери, а причиной было то, что под сердцем Джаншат носила зачатое в любви дитя. Возрадовался тогда князь Рустум, видя счастье дочери своей и гордость зятя своего, и даже заплакал, но украдкой, чтобы не видны были его слезы посторонним.

Позже, оставшись наедине с Ка-Щи, князь сказал:

– Жаль, что этот ребенок не станет моим наследником. Но таков уговор.

– Я помню, – сказал Ка-Щи. – И не печалюсь, что мой сын не станет наследником твоему княжеству, ибо станет он наследником мне.

Неделю гостил Рустум у Джаншат и Ка-Щи, а потом отправился домой. На обратном пути князь снова увидел на камне необычную птицу и улыбнулся ей как другу. Однако из-под камня внезапно выползла змея и ужалила птицу, и та умерла. Князь опечалился и задумался – что бы это могло значить? Однако советники наперебой заверили его, что иногда птица – это просто птица, и князь, поразмыслив, с ними согласился.

Тем не менее вскоре он отправил к Джаншат искусного лекаря-персиянина, чтобы никакие недуги не могли угрожать Джаншат и ее ребенку. Когда же прошли положенные месяцы, князь Рустум собрал небольшой отряд и вновь отправился в дом своей дочери Джаншат, желая увидеть своего внука и отпраздновать это благое событие.

Воины Руст ума нашли его в саду – Ка-Щи сидел под деревом, окруженный опавшими плодами. Никто не собирал яблоки и гранаты, никто не подметал двор и лестницы, никто не вышел встречать князя Руст ума и его людей. Дом был пуст, и лишь одинокий Ка-Щи сидел в саду.

Князь почувствовал, что его сердце съеживается до размеров финиковой косточки. Он хотел что-то сказать, но не смог. Первым раскрыл рот Ка-Щи.

– Мир тебе, князь, – сказал он смиренно. – Я вижу, ты при оружии. Это хорошо. Оно тебе пригодится.

Воины удивленно переглянулись, и тогда князь велел им выйти из сада. Сам же он медленно приблизился к своему зятю.

– Где моя дочь, Ка-Щи? – спросил он тихо. – И где все слуги твои? Почему пусто кругом? Почему ты сидишь в одиночестве в этом запущенном саду?

– Я не один, – сказал Ка-Щи и поднялся навстречу князю Рустуму. – Я с твоей дочерью, моей женой. Мы отдыхаем здесь, в саду, ибо последние несколько недель были весьма…

– Что?! – воскликнул Рустум и на несколько мгновений решил, что зять лишился рассудка. Однако князь достаточно пожил на этом свете, чтобы усвоить – встречаясь с делами странными и пугающими, проще всего обвинить кого-то в безумии. Это решение самое простое, но не всегда самое правильное. Поэтому князь Рустум еще раз внимательно посмотрел на Ка-Щи и не увидел в нем следов безумия, если не считать таковыми спокойствие Ка-Щи и проступившую в его волосах обильную седину. Затем князь Рустум огляделся кругом и увидел в пяти шагах от себя, под яблоней, свеженасыпанный холмик.

– Это… – с трудом произнес Рустум, чувствуя, как замерзает воздух у него в легких, а слова превращаются в куски льда и царапают ему глотку. – …моя дочь? Моя Джаншат?!

Не в силах более говорить, князь Рустум издал рычание, схожее со звериным, и бросился на Ка-Щи, намереваясь вцепиться тому в глотку, вырвать сердце, разодрать на куски того, кто не уберег прекрасную Джаншат. Но когда Рустум посмотрел Ка-Щи в глаза, то увидел там печаль глубже самой глубокой пропасти, и ярость князя канула в этой пропасти.

Он оттолкнул Ка-Щи и отвернулся.

– Если ты удивлен, что нет слез на моем лице, – сказал ему Ка-Щи, – то поверь, их просто не осталось. Я отпустил всех слуг, чтобы остаться наедине с Джаншат и оплакать ее.

– Всех слуг? И того персиянина, что я прислал тебе? Напрасно, Ка-Щи, ибо уж ему-то стоило перерезать глотку за то, что не уберег мою дочь…

– Князь, – тихо сказал Ка-Щи. – Лекарь-персиянин умер. Как умерли трое служанок и двое родственниц моей жены. Все, кто был рядом с Джаншат в те последние минуты.

– Ты хочешь сказать, что это был злой умысел? Нападение? Отрава? Кто сотворил это?! О чьей смерти я должен молиться теперь?!

– О моей, – сказал Ка-Щи и встал на колени. – О моей смерти ты должен молиться. Ибо я сотворил это. Я всему виной.

Ужаснувшись, князь Рустум схватился было за меч, но остановился.

– Нет, – сказал он. – Не может этого быть. Я знаю, как ты любил мою дочь. Ты трижды прошел через смерть ради нее – дважды от моей руки и единожды от рук воинов эмира Хартуна. Я видел, как светились счастьем глаза твои, когда моя дочь понесла твоего ребенка. Ты не мог убить ее. Поэтому скажи мне честно, что случилось здесь. И тогда уже я решу, виновен ты или нет.

Не вставая с колен, Ка-Щи ответил:

– Неважно, что решишь ты, князь, но сам я знаю, что виновен. Помнишь нашу беседу в твоей крепости, когда я вернулся из мертвых во второй раз? Помнишь, как я сказал тебе, что более всего на свете хочу найти свое место в этом мире, найти свой дом, найти свою семью? А ты спросил меня: почему я решил, что Джаншат – та самая женщина, которая родит мне сына?

– Ты ответил: потому что Джаншат любит тебя.

– И это истинная правда, князь, как правда и то, что я любил ее всем сердцем. Но это не вся правда.

– Продолжай, – сказал Рустум.

– Дело в том, князь, что это желание – обрести свой род, свою семью – пришло ко мне не вчера. И не в прошлом году, когда я повстречался с твоей дочерью. Этому желанию много лет. И Джаншат была не первой из женщин, с кем я попытался зачать наследника.

– Я не вижу здесь твоей вины, – сказал Рустум. – Особенно учитывая твой возраст. – Сказав это и посмотрев на коленопреклоненного Ка-Щи, князь внезапно вспомнил, что довольно молодо выглядящий, даже при седых волосах, Ка-Щи на самом деле гораздо старше его самого. Старше не на месяцы и не на годы, а на столетия.

– У меня было много женщин, – продолжал между тем Ка-Щи, словно не расслышав слов князя. – В разных странах, разного возраста. Красивых и… Разных. Большинство из них не могли понести от меня. Поверь мне, я старался. Но все было тщетно, причем среди этих женщин были такие, кто уже имел детей до знакомства со мной, и были те, кто благополучно понес уже после нашего расставания. От обычных мужчин. Но не от меня. Я был расстроен, но я продолжал пытаться, я не собирался легко отступаться от своей цели, учитывая, что мой запас времени безграничен, а старость и бессилие мне не грозят. Точнее, они приходят на краткий срок, а потом уходят. Итак, я продолжал странствовать, я искал нужную мне женщину, и вот однажды в одном из городов близ китайской границы я познакомился с одной девушкой, которая не отличалась красотой, но… Впервые взяв ее за руку, я почувствовал, как задрожали мои колени, как пот заструился по моей спине. Это был знак, и я не мог пренебречь им. Я хотел взять эту девушку в жены, но ее родители были против. Особенно ее отец, он считался в тех краях могущественным колдуном, да и мать… Короче говоря, мне пришлось похитить ее. Мы уехали далеко от тех мест и затерялись в большом городе. Вскоре мы зачали ребенка, и я уже решил было, что мои мечты сбываются. Но…

– Говори.