Ночная охотница - Осипов Сергей. Страница 70

Так она и сделала, села и передохнула. А также перекусила треугольным сандвичем, прибереженным от обеда в самолете. Затем достала деньги, пересчитала, не потому, что подозревала недостачу, а потому, что деньги сейчас были чем-то вроде талисмана, единственной осязаемой гарантией, что Настя может добраться до дома. Других гарантий не было, вот и оставалось трогать купюры, чувствовать их в своих руках, перекладывать их с места на место; оставалось надеяться, что эти деньги наконец-то проявят свою покупательную способность и купят для Насти действительно ценную вещь – покой.

– Покой – это хорошо.

Настя вздрогнула.

– Многие из живых стремятся к покою, и в конце концов они обретают этот покой. На кладбище.

Настя огляделась по сторонам, а потом даже посмотрела вверх, как будто там мог обнаружиться громкоговоритель на воздушных шариках.

– Это все в голове, Анастасия, – снисходительно пояснил низкий мужской голос. – Все в твоей голове. Настоящий разговор один на один возможен только таким способом.

– Люциус, – тихо проговорила Настя, и тот согласился. – Люциус, – повторила Настя, уже погромче и порешительнее. – Убирайся из моей головы.

– А я там не буду ничего трогать, – саркастически отозвался Люциус. – Просто посмотрю.

– Убирайся.

– А повежливее? Знаешь, в былые времена за такой тон я бы выжег тебе мозги, чтобы дым из ушей пошел.

– Былые времена – это ведь такие времена, которые ушли и больше не вернутся, так? Значит, я могу себе позволить такой тон.

– Можешь, – согласился Люциус. – Еще ты можешь пилить сук, на котором сидишь, плевать в колодец, из которого пьешь, и делать тому подобные разумные вещи. Я ведь зашел, чтобы просто поговорить, просто поздравить.

– Поздравить с чем? – насторожилась Настя.

– С принятием правильного решения.

Настя растерялась, и Люциус наверняка почувствовал это. В следующие несколько секунд все слова как будто выветрились у нее из головы, пришла оглушительная пустота, а затем пустота обрела форму большой бальной залы, за которой Настя наблюдала как бы немного сверху. Зала была пуста, и только лишь посередине темнела одинокая фигурка, черты которой разглядеть было невозможно. Затем фигурка стала дергать головой и махать руками, одновременно в голове Насти зазвучал голос Люциуса, и стало понятно, чья же это фигурка держит речь посреди пустынной залы.

– Меня учили, что бесполезно разговаривать с толпами, ибо существа, собравшиеся в толпу, теряют свою сущность и становятся частью новой сущности, этой самой толпы, животного тупого и злобного. А с животным бесполезно разговаривать, его можно только колотить дубиной. Поэтому разговаривать нужно с каждым существом отдельно, отбив его от стада и забравшись ему в мозг. Только так можно чего-то добиться. Ты согласна, Анастасия?

Она ничего не ответила, она просто подумала – как странно, что фигурка посреди пустой бальной залы одета в черный костюм старинного покроя, включающий в себя облегающий сюртук с круглым стоячим воротником и короткие штаны с подбивкой, надетые поверх чего-то вроде колготок…

– Это твои странные ассоциации с именем Люциус, – ответили ей. – Почему-то тебе кажется, что Люциус – это старинное испанское имя, что в корне неверно.

Испанское… Ей словно отвесили легкий подзатыльник, и необходимое воспоминание вылетело из темного закоулка, в котором пребывало до нынешнего момента. Теперь Настя поняла, откуда взялась эта дурацкая ассоциация. Испанские дублоны шестнадцатого века. Этими тяжелыми кругляшами с ней расплатились за голову Горгоны, эти монеты были у нее в карманах в тот момент, когда она впервые увидела Люциуса.

– Действительно дурацкая ассоциация. Я не имею никакого отношения к этим монетам.

– Если бы я еще тебе верила, – ответила Настя, не размыкая губ.

– Кому еще верить в этом мире, как не мне? Впрочем, я навестил тебя не саморекламы ради. Ты правильно сделала, что бросила все эти лионейские дела. Пусть сами расхлебывают то, что варили пятьсот лет. Как это говорится в подобных случаях? Это не твоя битва, Анастасия.

– А где же моя битва?

– Даже не знаю… Может быть, у тебя вообще нет никакой битвы, а есть этот, как его там… покой. Ты же об этом сейчас думала. Не о битвах и не о власти, не о судьбах человечества и не о двенадцати Великих старых расах, черт их подери… Ты думала о спокойной жизни, вдали от тревог. Иногда путь в нирвану очень прост, тебе нужно сейчас сесть на автобус, доехать до метро «Павелецкая», а там…

– Я сама знаю, что мне нужно!

– Отлично.

– Мне нужно перестать думать законченными предложениями… Мне нужно не дать тебе читать меня как раскрытую книгу…

– И ты думаешь, что это возможно? А главное, зачем тебе это? Ты пытаешься скрыть от меня какую-то страшную тайну? Не смеши меня, Анастасия, потому что если уж кто и знает, что вы делали прошлым летом – причем во всех подробностях, – так это я.

– Почему?

– Что – почему?

– На Земле несколько миллиардов людей, не считая остальных рас. С какой стати прошлым летом ты следил именно за мной, ты же ведь такой занятой чело…

– Не надо оскорблений, Анастасия.

– Почему?

– Я не следил за тобой, я просто заглянул в тебя тогда, на дороге, когда вы с Лизаветой Прекрасной играли в какие-то странные девчачьи игры. Монеты на глаза и все такое…

– Она хотела меня убить.

– Действительно, и ведь кто-то тебя спас, какой-то рыцарь на белом коне или на белом лимузине… Кто бы это мог быть?

– Ты не спас меня.

– Разве?

– Ты разрешил им взять меня и делать со мной все, что вздумается. Только не убивать.

– Только не говори, что предпочла бы умереть…

– Я не скажу, потому что я так и не знаю, зачем тебе все это было нужно.

– Очень просто, я увидел, что ты подруга Дениса Андерсона. Я не хотел портить отношения с Андерсонами, вот и все. Никаких тройных смыслов. Никаких мировых заговоров. Сделал доброе дело и полетел дальше, прямо как…

– Карлсон?

– Вообще-то я имел в виду Супермена.

– Не знала, что ты любишь штаны в обтяжку. А еще мне кажется, что твои отношения с Андерсона-ми не могли улучшиться после того, как ты полгода молчал в тряпочку про то, что Денис находится у Горгон. И только когда Андерсоны нашли меня и вернули мне память, только тогда ты соблаговолил появиться с этим дурацким письмом. Странно, правда?

– Иногда я тоскую по Темным векам, – услышала Настя и почувствовала в мыслях Люциуса раздражение. – Тогда со мной разговаривали совсем иначе, на «вы», смиренно преклоняя колени и ожидая приказаний… М-да. Мне стоит завести пресс-секретаря, чтобы тот иногда разъяснял истинный смысл моих поступков. Создавал положительный имидж и все такое прочее. Итак, Анастасия…

– Вылези из моей головы, напиши все, что хочешь сказать, на бумаге и оставь на лавке.

– Ответ отрицательный. Ангелы не пишут записок, они также не вмешиваются в судьбы отдельных существ. В том числе людей, которые должны сами заниматься своими проблемами, и семейство Андерсонов не исключение. Мне поручено присматривать за планетой в целом, так что моя главная задача – проследить, чтобы люди и прочие местные жители не перерезали друг друга и не разнесли планету в клочья. Заметь, пока у меня неплохо получается.

– Обсудим это лет через десять, встретимся где-нибудь в Южной Америке, туда ведь ничего не долетит из Ирана или Кореи?

– Это тебе телевизор сказал? Телевизору ты веришь, а ангелу – нет, – сокрушенно констатировал Люциус.

– Верить? Тебе? Ты говоришь, что у тебя куча дел, что ты весь из себя такой занятой чело… то есть ангел. А потом ты вдруг залезаешь мне в голову, чтобы просто поболтать?!

– Не поболтать. Поддержать твое решение вернуться домой. Я чувствовал в тебе сомнения, поэтому я должен был вмешаться и сказать – ты на верном пути, Анастасия. Денис Андерсон – это уже прошлое, про это можно забыть…

– Ты пахнешь, – удивленно сказала Настя.

– Что?

– Ты пахнешь, – повторила Настя, осторожно вдыхая приторно-противный аромат, внезапно разлившийся в воздухе. – Враньем ты пахнешь, Люциус.