Невеста ветра - Осояну Наталия. Страница 13

Убедившись, что корабль перестал обращать на нее внимание, Эсме снова села и оглядела себя. Она была в той же одежде, что накануне, только шарф развязался и кто-то положил его рядом на подушку, аккуратно сложив вчетверо. Ее руки, накануне вымазанные в крови по локоть, были чистыми. Кто бы ни принес ее сюда, он не был врагом – по крайней мере, ей хотелось в это верить. Эсме встала – качающийся пол был непривычен, и целительница всерьез опасалась, что не сможет устоять на ногах. За стеной послышались торопливые шаги.

Эсме почти не удивилась, когда на пороге отворившейся двери показался голубоглазый мальчик, который приходил к ее дому вместе с неуклюжим матросом. Выглядел он встревоженным, но почти сразу расплылся в улыбке.

– Вы проснулись! – он говорил с тем же певучим акцентом, что и крылан. – Я... я сейчас принесу завтрак!

– Подожди! – Эсме протянула руку, и мальчишка испуганно отпрянул. – Где я? Что это за место?

Мальчишка растерянно заморгал.

– Я... ой... простите, госпожа! Вы не переживайте, все будет хорошо, но... мне запретили с вами разговаривать... я сейчас принесу...

– Вот заладил! Да оставь ты этот завтрак! – Эсме стукнула кулаком по крышке сундука и задела чашку – та упала и разбилась бы, но мальчишка с проворством обезьянки подхватил ее у самого пола. Он так увлекся ловлей, что не заметил движения Эсме: целительница схватила мальчика за запястье и сделала то, что Велин категорически запрещал.

Она рванулась по направлению к его огненному сердцу. Там в самом центре плавали мыслеобразы – вот промелькнули темные крылья... эй, это ведь тот самый крылан! Эсме оторопела, и в тот миг, когда перед ней неторопливо проплывал следующий мыслеобраз – красивое худощавое лицо мужчины, показавшееся смутно знакомым, – неведомая сила подхватила ее и без лишних церемоний вышвырнула вон.

Последним, что она увидела, был сполох лилового пламени.

Эсме вскрикнула и зажмурилась – целительнице показалось, что кто-то насыпал ей в глаза острого перца. Она лишь мельком успела увидеть обиженное выражение на лице мальчика, и ей сделалось очень стыдно за свой необдуманный поступок.

– Я хочу увидеть капитана, – сказала она, с трудом сдерживаясь от того, чтобы не тереть глаза. – Отведи меня к нему.

Мальчишка сокрушенно вздохнул и вышел, пробормотав напоследок, что «все будет хорошо». Ждать пришлось недолго: почти сразу дверь отворилась вновь, и по полу процокали когти, а потом раздался знакомый голос:

– Рад, что вы пришли в себя так быстро, но зачем нужно было нападать на юнгу? Кузнечик не сделал ничего плохого. – Крылан говорил вежливо, однако тон его был ироничным.

– Передайте юнге, что я прошу прощения, – Эсме с трудом нашла в себе силы ответить спокойно. Вести себя с достоинством непросто, если по щекам льются ручьи слез, а при малейшей попытке открыть глаза очень хочется снова потерять сознание. – Вся команда состоит из магусов? Я просто так, на всякий случай спрашиваю...

Крылан хохотнул.

– Нет, небесных детей на борту всего двое. Я спросил бы, госпожа, как вы себя чувствуете, но и так вижу, что... неплохо.

Многозначительная пауза не ускользнула от внимания Эсме.

– Почему я здесь? Сколько времени прошло? Может, объясните все-таки, что произошло?

– Охотно. Вам с подробностями или?..

– Или. Пожалуйста, не тяните! – взмолилась Эсме, и крылан сжалился.

– Хорошо, я объясню, только не ждите ответов на все вопросы. Вы наверняка догадались, кто мы такие?

– А то! – пробормотала Эсме. – Вот уж не думала, что попаду в одну из тех историй, что рассказывают в тавернах...

– В жизни всякое бывает! – философски откликнулся крылан. Целительница осторожно приоткрыла один глаз: человек-птица, сгорбившись, сидел на краешке кровати, а его крылья, казалось, занимали всю каюту. – Так вот, прошла всего лишь одна ночь – я, признаться, думал, вы не очнетесь до завтрашнего утра. Цель нашего визита в Тейравен вас вряд ли заинтересует. Скажем так, мы посетили одного старого знакомого, которой вовсе не обрадовался встрече и решил, вместо того чтобы угостить нас ужином, подать нас на ужин своему пардусу. Результат вы видели, а предыстория...

– Прошу вас! – Эсме сложила ладони в умоляющем жесте. – Подобные предыстории укорачивают жизнь. Объясните лучше, что случилось после того, как я потеряла сознание.

– Пожалуйста. – Человек-птица одновременно пожал плечами и слегка дернул крылом. – Как раз в тот момент нагрянули слуги нашего знакомого, которые следовали за нами от самого его дома с приказом довершить начатое. Мы, конечно, сопротивлялись... э-э... в общем, так вышло, что...

– Короче!

– Нам пришлось спасаться бегством, а вас мы забрали с собой! – выпалил крылан. – Искусай меня медуза, какая несносная женщина! Вместо того чтобы сказать: «Спасибо! Вы спасли мою жизнь! Как благородно!» – она пристает с расспросами... Из-за звездного огня, к твоему сведению, выгорел весь квартал...

Эсме оцепенела. Квартал? Выгорел?!.

– Надо было тебя там оставить? – саркастически поинтересовался крылан. – Боюсь, уже поздно. Мы успели уйти далеко.

Эсме почувствовала, что вот-вот потеряет сознание. В одно мгновение ее жизнь круто изменилась: она потеряла дом, книги, снадобья – все наследство Велина. Она потеряла все, что могло обеспечить мало-мальски достойную жизнь, и оказалась вместе с бандитами посреди океана.

– Вам и в самом деле следовало меня оставить там, капитан, – прошептала целительница. – Так было бы лучше...

Крылан сокрушенно вздохнул и произнес нарочито трагичным тоном:

– Ну вот, теперь капитаном зовет меня сия сумасбродная барышня. Ужель то таинственное снадобье, что в красном флаконе таилось, необратимо повредило ей мозги?..

Смысл его слов дошел до Эсме не сразу. Наконец девушка уставилась на крылана воспаленными глазами и тихо спросила:

– А кто же капитан этого фрегата?

Человек-птица улыбнулся.

...Дверь капитанской каюты закрылась за ее спиной, и Эсме застыла на пороге.

Здесь было просторно, но отчего-то комната оказалась затянута туманной дымкой. Эсме моргнула несколько раз, испугавшись, что попытка прочитать мысли Кузнечика серьезно повредила ее зрение, – туман рассеялся, но не до конца.

Узкая койка стояла по правую руку, а по левую – два больших сундука и стол. На столе возвышался ворох полусвернутых карт, рядом лежал чистый лист пергамента и письменные принадлежности. Глядя на чернильницу, Эсме тупо размышляла о том, как хозяин каюты не боится, что чернила разольются, – ей хотелось думать о чем угодно, только не о том, что следовало поднять взгляд и посмотреть на человека, которого она вчера спасла.

Нет, не человека. Магуса.

Она смотрела на пергамент, на руки капитана – о таких пальцах барды поют, дескать, они с одинаковой силой и изяществом сжимают перо и саблю. Кружевные манжеты дорогой рубашки казались ослепительно белыми на фоне смуглой кожи.

– Так и будете стоять, словно провинившийся школяр? Признаться, в нашем с вами положении это должен был бы делать я. – Его голос она уже слышала там, по ту сторону.

– Не думаю, – возразила Эсме и невольно улыбнулась. – Я ведь... – она подняла взгляд и мгновенно забыла, что хотела сказать.

Прореха... иголка... он же сказал, что...

Сначала у нее покраснели уши, потом шея. Эсме закрыла щеки ладонями; она вдруг почувствовала себя в самом деле провинившимся ребенком – ребенком, который взялся за взрослое дело и не сумел довести его до конца, а теперь уже ничего нельзя исправить. Она шагнула вперед и лишь в последний момент увидела прямо перед собой трехногий табурет – он возник из пустоты, словно сидел в засаде и ждал, когда можно будет кинуться ей под ноги. Конечно, она споткнулась и...

– Эй, девочка моя, хватит! Неужто ты не можешь побыть радушной хозяйкой хоть немного? – Одно плавное движение – и магус оказался рядом. Он был похож на пардуса, такой же стремительный и хищный. – Все хорошо?