Невеста ветра - Осояну Наталия. Страница 45

Ворон смотрел на него, восторженно улыбаясь.

Лицо Лейлы было бесстрастным.

– Все хорошо?

Джайна сидела на пороге дома, наблюдая за крыланом, – он устроился на перевернутом бочонке, который долго катал по двору, выискивая солнечное место. Человек-птица грелся, благодатно щуря большие глаза, встопорщив перья. В ответ на ее вопрос он медленно раскрыл сначала одно крыло, потом другое; при этом пару раз вздрогнул, словно от боли.

– Да, кости целы. Пара ушибов... так, ерунда. Пройдет.

Джайна невольно залюбовалась. Его перья, иссиня-черные, на солнце блестели и переливались всеми цветами радуги, а сами крылья были воистину огромны. Странная, нечеловеческая красота ночного гостя притягивала и отталкивала одновременно. Джайна вдруг вспомнила, каким неожиданно тяжелым оказался крылан, и сказала:

– Это, наверное, очень непросто – все время носить за спиной такой груз.

Он вздрогнул, словно от удара. Взглянул на нее, склонив голову набок. Птичья, узкая грудь, кривые ноги, когтистые ступни и ладони. Черты его лица были человеческими, но вот взгляд больших глаз... нет, люди так не смотрят. К тому же Джайна касалась его лица прошлой ночью и поняла: эти щеки никогда не трогала бритва; хорошо хоть, перья на них тоже не росли, иначе он утратил бы последнее сходство с людским родом.

«Мне тебя жаль», – хотела бы сказать Джайна, но промолчала. Он не примет и не поймет ее жалость – по крайней мере, сейчас. С таким диким и опасным созданием не следовало забывать об осторожности.

– Летать непросто, – спокойно согласился крылан. – Но по земле ходить – сущая мука. Ты первая, кто это заметил...

Когда накануне они сошли на берег и Крейн объявил, что стоянка затянется на несколько дней, стало понятно: на это время тем, кто не участвует в ремонте, придется поселиться в гостинице и посвятить свободное время одному из двух чрезвычайно важных занятий – развлекаться или умирать со скуки. К числу таких везунчиков относились, в числе прочих, Эсме и Джа-Джинни. Правда, целительнице надлежало быть в пределах досягаемости на тот случай, если понадобится помощь, а вот крылан мог бездельничать сколько душе угодно. Собственно, самым занятым человеком на время стоянки становился Эрдан, который руководил работами в доке. Капитану, не исчезни он в неизвестном направлении, оставалось бы лишь отдыхать.

Ближайшая к докам гостиница, где решила поселиться Эсме, была маленькой и невзрачной, но целительница заявила, что ей здесь нравится. Джа-Джинни подозревал, что все дело в деньгах: Эрдан, выполнявший одновременно и обязанности корабельного казначея, выдал ей авансом только часть жалованья, а просить больше девушке не позволяла гордость. Свои мысли, однако, Джа-Джинни оставил при себе; Крейн тоже не стал перечить Эсме и разрешил ей остановиться там, где хотелось.

А потом взял да и поселился в той же гостинице.

Хозяин был этому несказанно рад: он получил плату вперед и вдобавок мог теперь привлекать клиентов тем, что у него остановился сам капитан «Невесты ветра». Он благоразумно не заметил, что комната Крейна в первую ночь пустовала.

Комнатенка Эсме оказалась немногим больше ее каюты на «Невесте ветра», но зато была светлой и чистой; хозяин даже приволок откуда-то совершенно новую перину. Он был сообразителен и молчалив, а это, как заметил однажды Скодри, залог успеха в Лейстесе. Так что Джа-Джинни мог не беспокоиться о том, видел ли кто-нибудь, каким странным образом постоялица попала в свою комнату этой ночью.

Эсме не проснулась, пока они летели над городом. Она была очень легкой, и он даже не устал; самым сложным оказалось залететь в открытое – к счастью! – окно и остановиться, не врезавшись в противоположную стену и не устроив слишком много шума. Это ему удалось, хоть и с трудом. Джа-Джинни уложил Эсме на кровать и вдруг понял, что идти ему некуда, – а потому уселся на подоконнике и стал дожидаться рассвета.

Когда небо начало светлеть, оказалось, что вид из окна открывался преотличный. Гавань была как на ладони – где-то далеко, у самого горизонта, острый глаз крылана даже различил сторожевой фрегат. Просыпающийся Лейстес ничем не отличался от других городов – разве что здесь оказалось гораздо больше строящихся домов, потому что новые люди прибывали со всех сторон света.

За спиной крылана послышался шорох.

– Мне снилось, что я лечу, – сказала Эсме хрипловатым голосом. – Это было прекрасно.

Он улыбнулся, не оборачиваясь.

– А что еще тебе снилось?

– О, что-то странное! – Она негромко рассмеялась. – Будто я на какой-то площади, стою на деревянном помосте и не могу ни сойти с него, ни укрыться от полуденного солнца – а оно жарит будь здоров. Руки у меня то ли связаны, то ли закованы в кандалы. То ли меня собираются казнить, то ли продать в рабство... – При этих словах Джа-Джинни чуть не выпал из окна, а целительница продолжала: – И знаешь, что самое удивительное? Я чувствовала во сне очень сильную боль – болели спина и плечи, как будто я проработала сутки в доках, перетаскивая мешки. Странная какая-то боль...

– К тому же все на тебя пялятся, – проговорил крылан и сообразил, что думает вслух. Оставалось лишь радоваться, что Эсме не видит, как сильно он покраснел. – Ну, на площади...

– Да, ты верно угадал. Там полно народу, и все смотрят... бр-р, отвратительно. И знаешь что... или мне показалось? Вроде бы в толпе стоял капитан. Странный сон, правда?

– Ага... – буркнул Джа-Джинни, раздумывая, как бы перевести разговор в безопасное русло. Крылан по-прежнему сидел на подоконнике, но прекрасно услышал, как Эсме встала с кровати и подошла к нему. Думая, что он не почувствует, девушка осторожно прикоснулась к маховым перьям его правого крыла. Джа-Джинни давно привык, что у всех, кто оказывается поблизости от него, возникает непреодолимое желание потрогать крылья, – единственным исключением из этого правила оказался Кристобаль Крейн. Джа-Джинни не испытывал в таких случаях ничего, кроме раздражения... но не сейчас.

– Это был не мой сон, – сказала Эсме, легко разрушив хрупкое волшебство, которое сама же и сотворила.

Крылан нахмурился.

– Как это – не твой?

– Так. Чужой сон, только и всего. Заплутавший мыслеобраз... днем я могу защищаться от них, а ночью – другое дело. Я сплю, они приходят. Велин пытался научить меня держать защиту и во сне, но не получилось. А уж «Невеста» рада стараться! Я из-за нее каждую ночь попадаю в чужие видения. По-моему, она так развлекается...

В душе крылана появилась смутная надежда, что все обойдется.

– Но этот ты увидела впервые?

– Да-а... – Она зевнула. – Наверное, это был кто-то из постояльцев. Слушай, а о чем ты говорил вчера с Вороном? И почему он так странно тебя назвал? Вестник... смерти?

Джа-Джинни беспокойно заерзал на подоконнике и впервые за все утро обернулся. Эсме, взъерошенная и по-прежнему с кругами под глазами, смотрела на него; безмятежное выражение ее лица сменилось понимающим. Даже сочувственным.

«Что бы такое придумать?..»

– Извини, – сказала целительница, не дожидаясь ответа. – Можешь не отвечать.

– У меня все написано на лбу? – спросил он с легкой иронией. Она покачала головой:

– Нет. Я же говорила. Мне не нужно читать мысли, чтобы ощутить, что ты сейчас испытываешь – ты или кто-то другой. Мыслеобразы плавают вокруг нас, словно рыбы... ты не обиделся?

– Нет, что ты... – торопливо проговорил Джа-Джинни. – Просто я много лет разыскиваю ответ на одну загадку, и почему-то мне казалось, что алхимик может помочь. Как выяснилось, зря надеялся.

– Понятно. – Она вздохнула. – Обещаю больше об этом не спрашивать... чувствую, тебе это неприятно. Э-э... а что мы будем делать сегодня? В смысле, у капитана есть для меня какое-то задание? Он вчера так быстро исчез...

– Нет. – Объяснять, где находится капитан в настоящий момент, крылану не хотелось. Поиски карты в любом случае откладывались до его возвращения. – Имеешь полное право бездельничать, бродить по городу, собирать ракушки и даже танцевать фареко. Если умеешь, конечно. Здесь ты можешь ничего не бояться...