Гроза - Островский Александр Николаевич. Страница 7

Комната в доме Кабановых.

Глаша (собирает платье в узлы) и Феклуша (входит).

Феклуша . Милая девушка, все-то ты за работой! Что делаешь, милая?

Глаша . Хозяина в дорогу собираю.

Феклуша . Аль едет куда свет наш?

Глаша . Едет.

Феклуша . Надолго, милая, едет?

Глаша . Нет, ненадолго.

Феклуша . Ну, скатертью ему дорога! А что, хозяйка-то станет выть аль нет?

Глаша . Уж не знаю, как тебе сказать.

Феклуша . Да она у вас воет когда?

Глаша . Не слыхать что-то.

Феклуша . Уж больно я люблю, милая девушка, слушать, коли кто хорошо воет-то.

Молчание.

А вы, девушка, за убогой-то присматривайте, не стянула б чего.

Глаша . Кто вас разберет, все вы друг на друга клеплете. Что вам ладно-то не живется? Уж у нас ли, кажется, вам, странным, не житье, а вы все ссоритесь да перекоряетесь. Греха-то вы не боитесь.

Феклуша . Нельзя, матушка, без греха: в миру живем. Вот что я тебе скажу, милая девушка: вас, простых людей, каждого один враг смущает, а к нам, к странным людям, к кому шесть, к кому двенадцать приставлено; вот и надобно их всех побороть. Трудно, милая девушка!

Глаша . Отчего ж к вам так много?

Феклуша . Это, матушка, враг-то из ненависти на нас, что жизнь такую праведную ведем. А я, милая девушка, не вздорная, за мной этого греха нет. Один грех за мной есть точно, я сама знаю, что есть. Сладко поесть люблю. Ну так что ж! По немощи моей господь посылает.

Глаша . А ты, Феклуша, далеко ходила?

Феклуша . Нет, милая. Я, по своей немощи, далеко не ходила; а слыхать — много слыхала. Говорят, такие страны есть, милая девушка, где и царей-то нет православных, а салтаны землей правят. В одной земле сидит на троне салтан Махнут турецкий, а в другой — салтан Махнут персидский; и суд творят они, милая девушка, надо всеми людьми, и, что ни судят они, все неправильно. И не могут они, милая, ни одного дела рассудить праведно, такой уж им предел положен. У нас закон праведный, а у них, милая, неправедный; что по нашему закону так выходит, а по-ихнему все напротив. И все судьи у них, в ихних странах, тоже все неправедные; так им, милая девушка, и в просьбах пишут: «Суди меня, судья неправедный!». А то есть еще земля, где все люди с песьими головами.

Глаша . Отчего же так — с песьими?

Феклуша . За неверность. Пойду я, милая девушка, по купечеству поброжу: не будет ли чего на бедность. Прощай покудова!

Глаша . Прощай!

Феклуша уходит.

Вот еще какие земли есть! Каких-то, каких-то чудес на свете нет! А мы тут сидим, ничего не знаем. Еще хорошо, что добрые люди есть: нет-нет да и услышишь, что на белом свете делается; а то бы так дураками и померли.

Входят Катерина и Варвара .

Катерина и Варвара .

Варвара (Глаше) . Тащи узел-то в кибитку, лошади приехали. (Катерине.) Молоду тебя замуж-то отдали, погулять-то тебе в девках не пришлось: вот у тебя сердце-то и не уходилось еще.

Глаша уходит.

Катерина . И никогда не уходится.

Варвара . Отчего ж?

Катерина . Такая уж я зародилась, горячая! Я еще лет шести была, не больше, так что сделала! Обидели меня чем-то дома, а дело было к вечеру, уж темно; я выбежала на Волгу, села в лодку, да и отпихнула ее от берега. На другое утро уж нашли, верст за десять!

Варвара . Ну, а парни поглядывали на тебя?

Катерина . Как не поглядывать!

Варвара . Что же ты? Неужто не любила никого?

Катерина . Нет, смеялась только.

Варвара . А ведь ты, Катя, Тихона не любишь.

Катерина . Нет, как не любить! Мне жалко его очень!

Варвара . Нет, не любишь. Коли жалко, так не любишь. Да и не за что, надо правду сказать. И напрасно ты от меня скрываешься! Давно уж я заметила, что ты любишь другого человека.

Катерина (с испугом) . По чем же ты заметила?

Варвара . Как ты смешно говоришь! Маленькая я, что ли! Вот тебе первая примета: как ты увидишь его, вся в лице переменишься.

Катерина потупляет глаза.

Да мало ли…

Катерина (потупившись) . Ну, кого же?

Варвара . Да ведь ты сама знаешь, что называть-то?

Катерина . Нет, назови. По имени назови!

Варвара . Бориса Григорьича.

Катерина . Ну да, его, Варенька, его! Только ты, Варенька, ради бога…

Варвара . Ну, вот еще! Ты сама-то, смотри, не проговорись как-нибудь.

Катерина . Обманывать-то я не умею, скрывать-то ничего не могу.

Варвара . Ну, а ведь без этого нельзя; ты вспомни, где ты живешь! У нас ведь дом на том держится. И я не обманщица была, да выучилась, когда нужно стало. Я вчера гуляла, так его видела, говорила с ним.

Катерина (после непродолжительного молчания, потупившись) . Ну, так что ж?

Варвара . Кланяться тебе приказал. Жаль, говорит, что видеться негде.

Катерина (потупившись еще более) . Где же видеться! Да и зачем…

Варвара . Скучный такой.

Катерина . Не говори мне про него, сделай милость, не говори! Я его и знать не хочу! Я буду мужа любить. Тиша, голубчик мой, ни на кого тебя не променяю! Я и думать-то не хотела, а ты меня смущаешь.

Варвара . Да не думай, кто же тебя заставляет?

Катерина . Не жалеешь ты меня ничего! Говоришь: не думай, а сама напоминаешь. Разве я хочу об нем думать? Да что делать, коли из головы нейдет. Об чем ни задумаю, а он так и стоит перед глазами. И хочу себя переломить, да не могу никак. Знаешь ли ты, меня нынче ночью опять враг смущал. Ведь я было из дому ушла.

Варвара . Ты какая-то мудреная, бог с тобой! А по-моему: делай, что хочешь, только бы шито да крыто было.

Катерина . Не хочу я так. Да и что хорошего! Уж я лучше буду терпеть, пока терпится.

Варвара . А не стерпится, что ж ты сделаешь?

Катерина . Что я сделаю?

Варвара . Да, что ты сделаешь?

Катерина . Что мне только захочется, то и сделаю.