Тени войны - Оверчук Алексей. Страница 8

На меня смотрят как на идиота.

— Какое перемирие, на хрен?! Ты слепой?! Вокруг видишь что творится?!

Я говорю:

— Ну, как же… А это… Э-э-э… А ОБСЕ… Э-э-э…

Тут отстраняется от рации офицер и кратко-емко объясняет мне, что на самом деле означают слова «переговоры», «ОБСЕ», «перемирие» и прочее. Потом достается московским политикам. Отдельно Москве и Верховному Алкоголику.

— Ты из Москвы?

Киваю. Хотя не уверен, стоит ли сейчас в том признаваться.

— Скажи, когда там у вас эти бляди в Кремле поумнеют?!

Я пожимаю плечами. Он отворачивается и снова отдает приказы по рации.

Вот как мне отразить все это в репортаже? Не дашь же все прямым текстом! А жаль, однако… Дяди в Кремле просто офигели бы!

Кстати, я заметил: когда человек попадает на должность в Кремль, ему начинает казаться, что его слова приобретают страшную магическую силу. Приказами он может двигать горы, останавливать поезда и рассветы с закатами, унимать инфляцию или, на худой конец, расстегивать ширинку на собственных штанах. Беда в том, что это не так. Другая беда в том, что они об этом не знают. Люди же, которые работают с ними рядом — ну, хотя бы уборщицы или помощники, — тоже не хотят их разубеждать. Теперь ответьте себе на вопрос: ну и как этой дурной страной управлять?

Подкатил БТР с солдатами на броне.

— Сейчас увидишь какое тут перемирие, — бросил мне офицер. — Вы куда? — повернулся он к БТРу.

— Надо раненых забрать. На хутор.

— Возьмите журналиста. Лишние руки вам не помешают, а он заодно посмотрит, как мы тут мирно сосуществуем с боевиками.

Военные на броне гоготнули. Мне освободили место. Я залез на машину, и БТР рванул по полю.

— На вертолет успею? — спросил я у офицера. Его погоны еще носили темные следы от снятых звездочек.

— Не ссы! Без нас не улетят. Мы же им еще раненых должны привезти.

Защелкали знакомой чечеткой автоматные затворы. Клямснуло в башне БТРа, и она поползла чуть вбок, в сторону «зеленки».

Замелькали какие-то покосившиеся постройки. Два коровника с обрушенной крышей, прошитые крупнокалиберным пулеметом белые стены. Потом потянулись сады, огородики. Деревья расступились — мы оказались на окраине населенного пункта. БТР притормозил.

— Бегом! — крикнул офицер и рванул вниз. Вслед за ним посыпалась пехота и стала разворачиваться в цепь.

БТР развернулся на сто восемьдесят градусов и снова оказался позади нас. Пехота, припадая к земле, перебежками бросилась к домам. Я бежал возле офицера.

— Вас как зовут? — спросил на бегу.

— Валера. — Он быстро протянул мне руку и снова побежал, виляя между кустами. На поле боя мне еще никогда не приходилось знакомиться. — Ты осторожнее тут, — бросил он мне, когда я догнал его и присел рядом.

— А в чем смысл этих операций? — спросил я. — Ну, тот бой в лесу… Или вот маневры сейчас…

— Они после перемирия стали просачиваться через нашу линию. Попытались несколько подразделений взять в кольцо. Мы их сейчас и вышибаем обратно… Только-только выкурили их отсюда, — Валера указал автоматом на дома, — но отдельные сволочи еще могут шляться. Понастроили, понимаешь, схронов, подземных тоннелей, переходов из дома в дом! Так что поосторожней. Могут появиться откуда угодно.

— Тащ капитан! — вынырнул из кустов чумазый боец.

— Чего?

— Там нора! — Солдат указал себе за спину.

— Бегом!

Мы кинулись вместе с солдатом за кусты. На огороде, неподалеку от заброшенного теперь дома, присели на корточки бойцы. Одни водили стволами по мертвым окнам. Другие держали под прицелом зев подземного лаза.

— Рассредоточиться! — приказал Валера. Все кинулись врассыпную.

— Граната! — еле слышно сказал он, и швырнул ребристый комок в подземелье.

Все залегли. Кто-то вдарил мне по ногам, и я упал.

— Не хрен пялиться! — прошипел чей-то голос. — Хочешь осколком по тыкве получить?

Под грядками ухнуло.

Валера привстал и хлестнул по темноте очередью из автомата.

— Рябов! Скрыльник! Проверить! Остальные к дому!

Все тотчас бросились выполнять приказ. Капитан поднес рацию к губам:

— Остановить продвижение. Всем оставаться на одной линии. Ориентир — красная крыша. Нашли лаз. Каждому проверить свою позицию.

Где-то затарахтел двигатель БТРа.

— Не маловато нас? — усомнился я.

— Нормально. — Валера внимательно глядел, как его бойцы проникают в дом через окна. — С другой стороны еще ребята подходят. Так что не дрейфь, — хлопнул меня по плечу и побежал к дому.

Я припустил за ним. Пока все было спокойно. Судя по мертвой тишине, боевики либо давно оставили свои позиции, либо готовят удар и ждут, когда мы поглубже втянемся в село.

Мы не стали заходить в дом. Валера обежал его и вышел к крыльцу. Из дома вышел солдат:

— Все чисто, тащ капитан.

— Где Рябов и Скрыльник?

— Вылезли из погреба. Сейчас чердак осматривают. — Боец задрал голову к чердачному окну: — Ну, че там?!

— Чисто! — помахали оттуда рукой, Валера снова припал к рации:

— Доложить обстановку,

И тут же откликнулось многоголосье:

— Четвертый — нормально.

— Третий — не нашел.

— Два — спокойствие.

— Вперед, — скомандовал Валера.

Я представил себе, как наша маленькая боевая линия двинулась по огородам между домами и деревьями.

— А они могут нас слышать? — поинтересовался я.

— Еще как! Уверен, они даже сейчас очень внимательно нас слушают.

— А сменить частоту?

— Ну, ты типа самый умный, да? Мы, по-твоему, этого не делаем?

— Пардон. Это я от волнения. Тишина какая-то подозрительная. Вот и нервничаю.

— Ладно, не ссы. Прорвемся, — по-душевному откликнулся капитан.

Впереди мелькали между кустов фигурки солдат.

Постепенно подразделение втянулось в село. Солдаты шли цепью, захватывая улицу и прилегающие дворы. БТР медленно полз позади, водя пулеметом по сторонам. Гнетущая, настороженная тишина изредка ломалась одиночными очередями. Но продолжений не следовало.

Чуть позже нас нагнали два военных «Урала» с открытыми бортами. Оттуда попрыгала пехота и присоединилась к подразделению капитана Валеры. Грузовики, в свою очередь, встали позади БТРа.

Наконец наткнулись на первых убитых. Оружия и амуниции при них не оказалось. Скорее всего, забрали боевики.

Солдаты внимательно осматривали тела: не заминированы ли? И потом относили к машинам. Я не стану описывать убитых. Все смотрят кино про войну, читатель сам себе может представить. Смерть в бою выглядит всегда одинаково.

Так мы продвигались около получаса. Убитых сносили к машинам из дворов и садов, находили внутри заброшенных домов и тоже несли к «Уралам». Молча и сосредоточенно. Команды друг другу подавались тяжелыми взглядами и короткими жестами. Слышно было только тарахтение моторов.

Все по пословице: не буди лихо, пока оно тихо. Это «лихо» в любую секунду могло взорваться пулеметной очередью и веерами автоматной стрельбы.

Я нагнал Валеру, когда он перескочил на улицу через забор какого-то двора:

— Что слышно? Где раненые?

— Наверняка уже забрали наши. Когда отходили отсюда.

На одном из перекрестков вдруг вспыхнула и зашлась тяжелым кашлем пулеметная очередь.

— Нашли-таки! — Валера удовлетворенно сплюнул.

Солдаты кинулись с дороги и прилипли к заборам. Сзади нас нагнал БТР. Сбавил скорость и, осторожно газуя, начал красться к перекрестку.

Валера показал пальцами на двоих солдат и потом перевел их в сторону угла. Бойцы побежали, тяжело выбрасывая вперед ноги в кирзовых сапогах. На каждом из них помимо бронежилета, разгрузки и рюкзака было навьючено еще по два одноразовых гранатомета «Муха».

На груди капитана хрипнула рация:

— Обстрел из стрелкового оружия. Пулеметы, автоматы. Красный кирпичный дом. Двухэтажный. Справа от перекрестка.

— Понял.

Валера бросился на угол. Я, пригибаясь, побежал за ним. Мы выглянули из-за угла.