Непогребенный - Паллисер Чарльз. Страница 58

– Я должен описывать то, что видел, доктор Локард. Таков долг свидетеля.

Поколебавшись, он добавил:

– Как я понимаю, показания Фиклинга расходятся с вашими?

– Ему не так бросился в глаза беспорядок, только и всего.

– И все же... вы не думаете, что давать в суде противоречивые показания было бы несколько неловко?

Пожелав мне на прощание доброго утра, он стал спускаться. Когда эхо его шагов затихло в углах старинного здания, я сел и принялся рассматривать манускрипт. Доктор Локард лишил меня радости от находки, и я негодовал на него за это. Кроме того, меня раздражало, что он, лучше постигнув историю Бергойна, старается уязвить меня своим превосходством. У меня было чувство, что он играет со мной, как удильщик с рыбой. Что означал этот мальчик, умерший в ночь гибели Бергойна? Существовала ли связь между этими двумя смертями, а если да, то какая? Я не мог понять, на что намекал библиотекарь. Но меня преследовал образ настоятеля, который поджигает строения собственного собора на собственной площади, а за несколько минут до гибели затевает отчаянную драку с другим каноником. Если эти картины соответствовали действительности, то что за ними стояло?

Если я собирался явиться на дознание вовремя, пора уже было подумать о ленче. Выйдя из библиотеки, я взглянул в конец площади и увидел новый дом настоятеля. Итак, свидетель Пеппердайна не ошибся и с его версией событий следует считаться. Я пошел в ту же гостиницу, что и обычно, размышляя над тем, как это странно: пища и обслуживание были так себе, однако же я возвращался туда снова и снова. Я решил, что, наверно, предпочитаю привычное зло, опасаясь зла еще большего. В голове вертелись вопросы: где сейчас Остин и как сказались на нем результаты схватки в капитуле.

За едой я представил себе, как Синнамон, каноник, ответственный за музыку, должен был ненавидеть Фрита за то, что он сделал. Если поверить его свидетельству, что за предмет послужил яблоком раздора? Внезапно мне пришли на ум слова доктора Локарда, произнесенные позавчера: «Лучшее доказательство подделки – оригинал, на котором она основана» . Если Холлингрейк владел оригиналом того акта, который он и Фрит подделали, дабы помешать Бергойну закрыть колледж, тогда он мог вертеть Фритом, как хотел. Вероятно, он держал оригинал в казначействе под замком. Что, если Фрит при виде солдат, вламывающихся в казначейство, решил воспользоваться случаем и уничтожить под шумок оригинальный акт, дабы избавиться от шантажиста?

Я заплатил по счету и направился в ратушу.

ПЯТНИЦА, ПОСЛЕ ПОЛУДНЯ

Меня направили в большую, продуваемую сквозняком комнату с темной дубовой отделкой; день был тусклый, и свет нескольких газовых ламп едва-едва рассеивал сумрак. На огромных полотнах, украшавших стены, были изображены прежние мэры – многие из них в знак принадлежности к местному ополчению были нелепо выряжены в военную форму, иные же восседали на лошадях, являя собой зрелище еще более гротескное. На самой большой картине, посвященной приезду покойного короля, были запечатлены мэр и городской совет; коленопреклоненные, они выстроились в линию перед его величеством.

Явился я довольно поздно, и на передних скамьях сидело уже довольно много публики, среди которой я узнал сержанта Адамса и майора Антробуса. Я нашел себе место немного поодаль, надеясь, что они меня не заметят. За несколько минут до назначенного времени прибыл Остин со Слэттери. Они как будто не заметили меня и обосновались по другую сторону прохода. Вскоре служитель впустил жюри – пятнадцать скромно одетых мужчин – и отвел их на скамью присяжных. Затем явился коронер – рыжеватый коротышка, несколькими годами старше меня, с мелкими чертами лица – и сел лицом к публике. В тот же миг в комнату поспешно вошел доктор Локард, сопровождаемый лысым незнакомцем на вид лет пятидесяти. Он заметил меня и, что мне показалось удивительным, занял место рядом, спутник же уселся с другого его бока.

– Это мистер Торрольд, – шепнул он.– Поверенный покойного мистера Стоунекса.

Мы обменялись рукопожатиями, но сказать ничего не успели, так как началось слушание. Я задумался, почему доктор Локард и адвокат наследодателя явились вместе, но затем вспомнил, что старый джентльмен, по словам Куитрегарда, интересовался школой певчих.

Для начала коронер поставил присутствующих в известность, что вместе с присяжными он побывал этим утром в морге, где осмотрел тело, а также на месте происшествия, то есть в новом доме настоятеля. В морге состоялось опознание тела секретарем-управляющим банка мистера Стоунекса – мистером Алфредом Уоттамом. Показания относительно причины смерти были взяты сегодня после полудня у доктора Карпентера, который, к сожалению, был вызван на срочную консультацию и потому выступит позднее, чем предусмотрено обычным порядком.

Первым был вызван для дачи показаний майор Антробус. Он уверенно встал на свидетельское место, опершись большими ладонями на деревянное ограждение.

– Что вы обнаружили по прибытии в дом, суперинтендент? – спросил коронер.

– Следы обыска, и мне сразу стало ясно, что совершено убийство с целью ограбления. Показания двоих джентльменов, приглашенных мистером Стоунексом на чай, убедили меня в том, что убийство произошло в промежутке с половины шестого до шести часов. Эти два свидетеля рассказали, что, покидая дом, они слышали, как к парадной двери явился официант Перкинс, которого покойный ожидал с пивом ровно в половине шестого. Поэтому я послал за Перкинсом двоих полицейских, и в тот же день, отвечая на мои вопросы, он утверждал, что ничего не знает о преступлении. Он сказал, что явился в дом, как обычно, в четыре часа, но – беспрецедентный случай – нашел в незапертых дверях записку с приглашением войти. Однако он, по его словам, исполнил свои обязанности привычным образом: поставил на стол обед, забрал грязную посуду, оставшуюся со вчерашнего дня, и ушел. Он полностью отрицал, что возвращался туда в половине шестого.

– Упоминал ли он, что покойный велел ему вернуться?

– Он это отрицал. Тем не менее позднее, вечером, нашелся свидетель, который видел его у парадной двери нового дома настоятеля ровно в половине шестого.

– Присутствует ли этот свидетель в зале?

– Да. Это мистер Эпплтон, директор соборной школы певчих.

– Вы предъявляли Перкинсу доказательство, что он лжет?

– Да, и он полностью поменял свою версию событий и признал, что возвращался туда в половине шестого.

– С пивом?

– Нет. По его словам, старый джентльмен оставил ему записку, где было сказано просто, чтобы он вернулся за дальнейшими указаниями. Тогда я отправился в дом Перкинса – дело близилось к полуночи – и нашел спрятанный в буфете пакет.

– Этот? – Коронер указал на пакет в коричневой бумаге, лежавший перед ним на столе.

– Да. Его вскрыли и обнаружили банкноты общим достоинством в двадцать фунтов. Деньги были испачканы кровью.

Со скамьи присяжных и из зала донеслись взволнованные возгласы; все вытянули шеи, чтобы разглядеть страшную улику.

– Как Перкинс объяснил эту находку?

– Он вновь поменял показания: днем, доставив старому джентльмену обед, он обнаружил на столе в общей комнате пакет, а рядом записку.

– Что же там было сказано? – спросил коронер с саркастической улыбкой.

Майор посмотрел в свой блокнот.

– Я точно записал его слова. Согласно его утверждению, в записке говорилось: «Я занят. Не беспокойте меня. На стол накройте, как обычно. Этот пакет для вас. Храните его у себя и никому не проболтайтесь. Если сегодня днем к вам придет кто-нибудь и потребует пакет – отдайте. Если никто не придет, верните пакет мне в половине шестого и получите вознаграждение».

– Что вы предприняли?

– Я задержал его и предъявил обвинение в убийстве.

– Если Перкинс удалился, не совершив убийства, возможно ли, что в оставшиеся полчаса его совершил кто-то другой?

– Исключается: покойный так боялся грабителей, что открывал дверь только в установленное время тем лицам, которых ожидал. Вот почему я могу утверждать с уверенностью, что он сам впустил в дом убийцу.