Кратер Эршота - Пальман Вячеслав Иванович. Страница 57

А Петя не спал. Верней, он спал, но проснулся и, услышав, о чём говорят, сообразил, что лучше всего притвориться спящим и слушать. А дослушав все до конца и увидев, какое мрачное молчание повисло в доме, он неожиданно для всех заявил:

— Дядя Вася, а ведь теперь мы можем уйти. Ведь сквозной проход всё-таки пробит! Или нет? Неужели мне только показалось?

— Нет, Петя, не показалось, — не без смущения ответил Усков. — Ты, конечно, пробил скалу. Но проход слишком узок для нас. Ведь даже ты с трудом пролезаешь. А там больше шести метров в длину. Сколько же ещё труда надо положить? Месяцы работы. Вот я о чём говорю!..

— А я могу вылезть на ту сторону и принести сюда ломы и кирки. Ведь они у нас сложены в пещере…

— Рано тебе ещё говорить о работе.

— Да я здоров! Как Лас!

Но никто его и слушать не хотел. К изумлению Пети, даже Лука Лукич, тот самый Лука Лукич, который вот уже много дней твердит, что Петя выглядит, «як той жеребчик», — и тот внезапно заявил, что Петя сейчас просто-напросто «хлюпкий хлопець, ему тильки исть та спать».

В пещере работали без Пети. Там непрерывно жгли костры. Выбиваясь из сил, люди таскали в чёрную, задымлённую дыру дрова и воду. Это было состязание с ядовитыми газами — кто кого обгонит!

По Петя не мог выдержать вынужденного безделья, он пришёл в пещеру. Однако его быстро выпроводили — ласково, но бесповоротно.

Тогда он принял решение…

Ночью, когда все спали, он потихоньку встал, оделся, сунул в карманы заранее приготовленные свечи, трут и огниво и неслышно вышел из дому.

В высоком чёрном небе сияли крупные и такие яркие звезды, как будто их только что посеребрили и развесили для украшения. Ночной воздух был по-весеннему бодр и крепок. Тёмный лес стоял в безмолвном загадочном сне. Нигде ни звука, ни движения. Петя быстро зашагал по знакомой тропе. У входа в пещеру он обернулся, прислушался, но, не уловив никакого подозрительного шума, вошёл. Блеснул огонёк и быстро исчез за поворотом в каменном лабиринте.

Через час юноша уже пролез в свой забой. Вот и отверстие. Да, узковато… Даже для него. Молоток лежал рядом. Петя лёг поудобнее, застегнулся до самого подбородка, укрепил перед собой свечу, и в пещере стали раздаваться привычные тук-тук-тук.

Прошёл час. Петя отбросил осколки и попытался протиснуться вперёд. Что-то мешало. Тогда он снова отполз назад и несколькими точными ударами сшиб выступающие камни. Ещё одно усилие — и юноша, весь сжавшись, вытянув далеко вперёд правую руку и плотно прижав к телу левую, обдирая спину и живот, протиснулся сквозь щель. Не веря себе, он встал во весь рост. Он был по ту сторону завала! Он был на свободе! Никто не видел его сияющих радостью глаз. Никто не слышал его счастливого смеха.

Со свечой в руках Петя двинулся дальше. Это была знакомая пещера! Несколько месяцев тому назад он ходил здесь, по следам Иванова, вместе с Любимовым.

Пещера постепенно расширялась, становилась выше. Повеяло прохладой. Далеко впереди что-то забелело. Да ведь это снег! Вот и вход, вот и груз, который они здесь оставили.

Минуту постоял Петя, вдыхая морозный воздух гор. Потом он проворно откинул камни с брезента. Все цело! Петя раскопал весь инструмент и подобрал, что ему надо: два лома и кирку. Связав их, он уже хотел было повернуть обратно, но решил, что надо всё-таки выйти посмотреть ущелье.

Вот оно, это знаменитое ущелье, которое они покинули в сентябре прошлого года. В темноте угрюмые стены будто совсем надвинулись одна на другую. Всюду лежит ровный снег. Морозно. Изо рта идёт пар.

Петя почувствовал озноб и вернулся в тёплую пещеру. В душе его все ликовало: он — первый человек, выбравшийся из кратера на волю.

Теперь Петя спешит. Ему трудно нести тяжёлые орудия на плече, но он не отдыхает, не останавливается.

Он просовывает в дыру свой груз и влезает сам. Ох, и трудно двигаться, да ещё с грузом! Но надо спешить.

Когда до выхода осталось около метра, чьи-то сильные руки выдернули у юноши ломы, кирку, а потом подхватили и его самого. Через несколько секунд Петя уже сидел у жаркого костра, завёрнутый в медвежью полость, и, обливаясь потом, пил горячий малиновый чай. Глаза его виновато, но радостно поблёскивали, он пытался шутить, раскрывался, притворно стонал, но напротив него сидел Владимир Иванович и строгим взглядом отца пресекал мальчишеские выходки:

— Сиди, сиди!.. Вот, пей ещё! Ну, ну, не смей открывать грудь. Тебе надо как следует согреться, а потом пойдём домой. Достанется тебе от Василия Михайловича! Разве так можно? Да ты же мог свалиться на дороге…

Доктор Сперанский проснулся среди ночи и заметил, что Пети нет. Он сразу догадался, в чём дело. Старик встал, взял немного сухой малины, котелок с водой и поспешил в пещеру. Пети здесь уже не оказалось. По было ясно, куда он исчез и с чем вернётся! Сперанский разжёг костёр, сварил чай из сухой малины и стал дожидаться беглеца, которого подверг тут же профилактической врачебной процедуре.

Затем они пришли домой и потихоньку, никого не потревожив, завалились спать.

Если бы кто-нибудь мог осветить хоть на один миг комнату, то увидел бы пятерых человек, лежавших на своих постелях с открытыми глазами. Все они прекрасно видели возвращение Сперанского и Пети, все понимали, в чём дело, и все делали вид, что ничего не слышат.

Петя спал до десяти утра. Когда он проснулся, в доме никого уже не оказалось. На столе стоял завтрак.

А покуда он завтракал, шестеро мужчин, сменяя друг друга, с азартом били камень в глубине пещеры ломами и киркой.

Первым пришёл с работы Усков. Едва войдя, он положил руку племяннику на лоб:

— Как ты себя чувствуешь?

— Нормально. — Петя отвечал сконфуженно и старался не смотреть дяде в глаза. — А чего тут особенного? Ну, сходил и все…

— Показал бы я тебе «ничего особенного»! Очень уж ты храбришься, парень!..

Но, как ни строг был голос Ускова, чувствовалось, что он читает нотацию больше для порядка. Он даже сам не выдержал характера, этот строгий начальник партии 14-бис! Прервав на полуслове свою речь, он по-мужски неловко обнял Петю, прижал его к себе и похлопал смущённого, покрасневшего паренька по спине.