Эрагон - Паолини Кристофер. Страница 90

Эрагон тоже был истомлён иссушающим зноем пустыни, однако же сдержался.

— Приведи коней, — сказал он Муртагу. Сапфира, несколько раз копнув когтями, сделала в земле довольно большое углубление, и Эрагон, закрыв глаза, призвал на помощь магию. Видимо, здесь, возле скал, в почве все же было достаточно влаги, чтобы могла расти трава, так что ему удалось даже несколько раз наполнить водой вырытую Сапфирой яму.

Сперва Муртаг наполнил бурдюки, вычерпывая воду по мере того, как она скапливалась в ямке, а затем отошёл в сторону и дал напиться коням. Бедные животные были измучены и пили долго, так что Эрагону пришлось приложить дополнительные усилия, чтобы добыть для них воду с большей глубины, и он очень устал, но все же, когда лошади напились, предложил Сапфире: «Если хочешь пить, пей прямо сейчас». Она как бы благодарно обняла его, обвив своей длинной шеей, потом склонилась к яме и сделала всего несколько глотков.

Прежде чем позволить воде снова уйти в землю, Эра-гон дал напиться Муртагу и сам напился вдоволь. Удерживать воду на поверхности оказалось труднее, чем он предполагал. Но все же это было ему уже вполне по силам, а ведь когда-то он не мог даже камешек заставить подняться с земли!

Рассвет был очень холодный, ударил даже небольшой заморозок. Песок в лучах восходящего солнца казался розовым, туманная дымка висела над горизонтом. Настроение Муртага сон, к сожалению, не улучшил, и Эрагон чувствовал, что и у него на душе становится пасмурно. За завтраком он спросил:

— Как ты думаешь, сколько времени мы проведём в пустыне?

— Ну, пока что наша ближайшая цель — пересечь лишь небольшой её участок, и мне кажется, что даже на это у нас уйдёт не меньше двух-трех дней.

— Но ведь мы уже так много прошли!

— Может быть, получится и быстрее, не знаю. Сейчас у меня одно желание: выбраться из этой проклятой пустыни! Осточертело глаза от песка прочищать!

Когда они поели, Эрагон подошёл к девушке. Она по-прежнему лежала как мёртвая, разве что грудь её едва заметно вздымалась: она все-таки ещё дышала.

— Что же этот шейд с тобой сделал? — прошептал Эрагон, осторожно смахнув с её щеки прядь волос. — Разве можно столько времени быть без сознания и после этого остаться в живых? — Он хорошо помнил, какой она была тогда в темнице, ещё живая… Грустно глянув на неё в последний раз, он стал готовиться к очередному этапу пути.

Когда они покидали стоянку, туман на горизонте рассеялся и стали заметны какие-то тёмные предметы неопределённой формы, странным образом выстроившиеся в ряд. Муртаг предположил, что это холмы предгорий. Эрагон сомневался, но возражать не стал.

Его мысли целиком были заняты состоянием больной. Он был уверен, что необходимо что-то срочно предпринять, иначе она погибнет, но не знал, что именно нужно сделать. Сапфира также была озабочена её состоянием. Они с Эрагоном без конца это обсуждали, но, не обладая достаточными познаниями в искусстве целительства, решить эту задачу были не в силах.

В полдень устроили короткий привал. А когда вновь тронулись в путь, Эрагон заметил, что тёмные предметы на горизонте приобрели более конкретные очертания и теперь действительно гораздо больше походили на поросшие лесом холмы. Небо над холмами казалось бледным, почти белым, каким-то выцветшим или выгоревшим. Не понимая, в чем дело, Эрагон даже глаза протёр и тряхнул как следует головой, полагая, что и холмы, и выцветшее небо над ними — просто мираж, какие часто бывают в пустыне. Но холмы и светлое небо над ними по-прежнему оставались на месте. Мало того, холмы постепенно приближались, а белесая полоса расширилась и занимала теперь полнеба. Решив, что им грозит нечто ужасное — буря, ураган, смерч, — Эрагон уже хотел было поделиться своими опасениями с Муртагом и Сапфирой, но вдруг понял, что перед ним.

Это были не просто холмы, а отроги гигантского горного хребта! И вершины гор, у подножия действительно покрытых густыми лесами, сверкали на солнце вечными снегами, создавая в воздухе эту белесую пелену. Острые пики уходили, казалось, прямо в небо. Узкие извилистые горные долины, зажатые крутыми склонами, с такого расстояния больше походили на трещины в сплошных каменных стенах. Все вместе это напоминало какую-то немыслимую зубчатую крепостную стену, отгородившую Алагейзию от диких восточных земель.

Да этим горам конца нет! — думал потрясённый их видом Эрагон. В историях о Беорских горах всегда говорилось о том, как они высоки и непроходимы, но сам он, будучи горным жителем, всегда считал это просто преувеличениями сказителей. Теперь же ему приходилось признать, что сказки говорили чистую правду.

Заметив его состояние, Сапфира внимательно следила за ним. Взлетев повыше, она довольно быстро сумела представить себе истинную величину этих гор и сообщила Эрагону:

«Глядя на эти вершины, я снова чувствую себя зародышем в яйце. Или жалкой букашкой!»

«Значит, это уже конец пустыни? — откликнулся Эрагон. — И переход занял у нас всего каких-то два дня! Теперь-то мы уже совсем близко от цели!»

Сапфира, сделав над ним ещё круг, возразила:

«Насчёт конца пустыни ты, конечно, прав, но ширина этой горной цепи, на мой взгляд, никак не меньше пятидесяти лиг. Не представляю, как вы сумеете преодолеть столь внушительное препятствие. И по-моему, эти горы могут служить отличным убежищем как для эльфов, так и для варденов, разве я не права?»

«Да тут может кто угодно спрятаться! — сказал Эрагон. — Тут, наверное, целые государства существовать могут, и о них никто, даже Гальбаторикс не узнает! Ты только представь себе жизнь в окружении этих каменных монстров!»

Эрагон нагнал Муртага, который уныло клевал носом, и с улыбкой тронул его за плечо.

— Ну что ещё? — прорычал, сердито озираясь, Муртаг.

— А ты погляди повнимательнее, — предложил Эрагон.

Муртаг поднял глаза и пожал плечами.

— Ну и что? Я не понимаю, зачем… — И слова застряли у него во рту, он так и замер, совершенно поражённый увиденным. Потом тряхнул головой и воскликнул: — Нет, этого не может быть! Я знал, что эти горы очень высокие, но такого никак не ожидал… — Он, сильно прищурившись, вглядывался в далёкие снеговые вершины.

— Будем надеяться, что здешние звери не такие громадные, как эти горы, — засмеялся Эрагон.

Муртаг тоже улыбнулся:

— А вообще-то здорово, что мы уже до гор добрались! Теперь хорошо бы найти какое-нибудь тенистое местечко и с недельку отдохнуть. Надоела эта немыслимая гонка!

— Да, я тоже устал… — признался Эрагон. — Но останавливаться, по-моему, не стоит: наша спутница очень слаба. Если она не придёт в себя… или не умрёт…

— Не очень себе представляю, — мрачно заметил Муртаг, — насколько ей поможет очередное путешествие под брюхом у дракона. Ей бы лучше в постели спокойно полежать.

Эрагон пожал плечами:

— Возможно… Когда мы доберёмся до гор, я, наверное, отвезу её в Сурду — это ведь не очень далеко, правда? А там уж найдётся настоящий целитель, который сумеет ей помочь.

Муртаг снова, прикрыв рукой глаза, посмотрел на далёкие горные вершины.

— Ладно, поговорим об этом позже. Теперь наша главная цель — горы. Там раззакам нас не найти. Да и от верных слуг Империи мы будем далековато.

День уже начинал клониться к вечеру, но горы все никак не приближались, хотя пейзаж вокруг претерпел сильнейшие изменения. Земля стала зернистой, красноватой, вместо песчаных дюн стали появляться островки растительности, на поверхности были глубокие трещины — здесь во время весенних дождей бежали ручьи. В воздухе повеяло прохладой. Лошади первыми почуяли благодатную перемену в погоде и рвались вперёд.

Когда вечерние сумерки окутали землю, до предгорий оставалось уже не более лиги пути. Травы вокруг стали значительно гуще, и в них паслись стада газелей, которых Сапфира прямо-таки пожирала глазами. Дул приятный ветерок. На ночлег остановились у ручья, и все испытывали огромное наслаждение и от свежей воды, и от того, что наконец вырвались из раскалённых объятий пустыни Хадарак.