Возвращение - Паолини Кристофер. Страница 81
«Ну, что?»
«Они правы. Мы вели себя неправильно, слишком беспечно», — сказал Эрагон.
«Это не моя вина».
«Я и не говорю, что это твоя вина. — Однако она действительно угадала в его отношении к ней некоторые перемены. Чрезмерное внимание, которое она щедро уделяла Глаэдру, не нравилось Эрагону. Он чувствовал, что Сапфира отдаляется от него, и страдал. — Но нам обоим нужно исправиться и вести себя иначе».
«Естественно!»
Однако же объясняться с Оромисом и Глаэдром строптивая Сапфира не пожелала, возложив эту обязанность на Эрагона.
— Мы постараемся больше никогда вас не разочаровывать, — сказал он.
— Постарайтесь. А завтра мы устроим вам проверку по тому материалу, который каждый из вас выучил сегодня. — Оромис разжал руку; на ладони у него лежала какая-то круглая деревянная игрушка. — Вот, возьми. И потрудись регулярно заводить это устройство — оно каждое утро станет будить тебя в нужное время. Итак, ждём вас сразу после купания и завтрака.
Игрушка оказалась на удивление тяжёлой, хотя и была не больше грецкого ореха. Больше всего она походила на полураскрытый бутон розы, сотня лепестков которого закручивалась вдоль плотной сердцевины. Эрагон слегка повернул эту сердцевину и услышал три щелчка — внутри повернулся невидимый храповик.
— Спасибо, — сказал он Оромису, и они с Сапфирой улетели. В передних лапах Сапфира несла своё новое седло.
ПОД ДЕРЕВОМ МЕНОА
Ещё в пути они открыли свои мысли друг другу. Обоим было стыдно, обоим хотелось поскорее восстановить существовавшую между ними связь, укрепить её и расширить. Ни тот, ни другая сознательно друг друга на разговор не вызывали, но то смятение чувств, что царило в душе Эрагона, не могло остаться для Сапфиры незамеченным, и она, разумеется, спросила:
«Ну, и что с тобой ещё случилось?»
Пока Эрагон рассказывал ей, какое ужасное преступление он совершил в Фартхен Дуре, у него жутко разболелась голова. Сапфира перепугалась, и он попытался её утешить:
«Оромис говорит, что твой дар, возможно, не навредит этой девочке и даже поможет ей, но то, что совершил я, способно принести ей только горе. Нет мне прощения!»
«Нечего винить только себя, — ответила Сапфира. — Я ведь тоже не заметила ошибки. — Эрагон промолчал, и она попробовала сменить тему: — Хорошо хоть спина у тебя сегодня не болела!»
Эрагон что-то проворчал, не желая, чтобы его отвлекали от горьких мыслей, и спросил:
«А вы с Глаэдром чем занимались в такой чудесный день?»
«Он учил меня избегать всяких опасных изменений в погоде». Ей явно хотелось поделиться с Эрагоном полученными знаниями, но он продолжал терзать себя мыслями о своём злополучном «благословении» и ничего больше у неё не спросил. Ему вообще разговаривать не хотелось. И Сапфира тоже умолкла.
У двери, как всегда, Эрагон обнаружил поднос с едой. Мяса, разумеется, не было. Он отнёс поднос к постели, уже застланной свежими простынями, и решил перекусить лёжа, поскольку мышцы уже начинали побаливать после упражнений Римгара. Подложив под спину побольше подушек, Эрагон собрался уже отправить в рот первый кусок, но тут к ним кто-то негромко постучался.
— Входите! — сердито крикнул он, запивая непрожеванную еду водой.
И чуть не подавился, увидев, что в комнату входит Арья. Свои кожаные доспехи она заменила мягкой зеленой туникой, перехваченной поясом, расшитым лунными камнями. И лоб её тоже не перехватывала повязка, в которой Эрагон привык её видеть. Её тяжёлые волнистые волосы свободно падали на плечи, красиво обрамляя лицо. Но самая большая перемена произошла не в её одежде, а в повадке; куда-то совершенно исчезло то болезненное напряжение, что до сих пор пронизывало каждое её движение. Похоже, Арья наконец почувствовала себя дома.
Эрагон заметил, что она босиком.
— Арья! Ты почему здесь? Что-нибудь случилось? Коснувшись двумя пальцами губ, она спросила:
— А что, ты хочешь провести ещё один вечер взаперти?
— Я…
— Ты уже три дня живёшь в Эллесмере, но до сих пор её так и не видел. Хотя, насколько я знаю, всегда этого хотел. Забудь на сегодняшний вечер об усталости и пойдём со мной. — Скользнув в комнату, она взяла Заррок, лежавший рядом с Эрагоном на постели, и направилась к двери, призывно махнув рукой.
Эрагон встал и следом за ней стал спускаться по лесенке, составлявшей единое целое с древесным стволом. Облака над головой все ещё сияли в последних отблесках заката, но вскоре солнце село и вокруг стало быстро темнеть.
На голову Эрагону вдруг свалился кусок коры. Посмотрев вверх, он увидел Сапфиру, которая вылезала из люка в стене их спальни, царапая дерево когтями. Не раскрывая крыльев, она прыгнула вниз и приземлилась шагах в тридцати от Эрагона и Арьи, подняв целую тучу пыли.
«Я тоже с вами», — заявила она ревнивым тоном.
— Ну, естественно! — воскликнула Арья с таким видом, словно ничего другого и не ожидала.
Эрагон нахмурился: он-то мечтал побыть с Арьей наедине, но понимал, что возражать или жаловаться ни в коем случае нельзя.
Под деревьями ночная тьма уже опутала все своими щупальцами, тянущимися из низин, из тёмных щелей меж валунами и из-под низко нависавших крыш. Тут и там мерцали похожие на драгоценные камни фонарики, отбрасывавшие лужицы света на тропинку. Эльфы любили пристраивать эти фонарики в самых неожиданных местах — то на ствол дерева, то на ветку, то на позеленевший валун.
Почти под каждым фонарём сидели эльфы — в основном в одиночку; пары встречались крайне редко. Некоторые из них, устроившись высоко на дереве, наигрывали на флейтах и свирелях сладкозвучные мелодии, другие просто безмятежно смотрели в небо. Один эльф работал на гончарном круге, вращая его с неизменной скоростью, из-под рук у него выходила изящная ваза. Рядом сидела кошка-оборотень Мод и внимательно следила за этим процессом. Глаза её блеснули серебром, когда она перевела взгляд на Эрагона и Сапфиру, и эльф-гончар, проследив за её взглядом, приветливо кивнул им, не прерывая своего занятия.
За деревьями Эрагон заметил другого эльфа — но мужчину или женщину, не понял, — сидевшего на корточках посреди ручья на здоровенном валуне. Эльф бормотал какое-то заклинание, держа в руках светящийся хрустальный шар и неестественно вывернув шею — видимо, чтобы поймать ускользающее видение, — но шар вскоре погас.
— А чем занимаются эльфы, — почти шёпотом спросил Эрагон, стараясь никого не потревожить, — чтобы заработать на жизнь? Какую предпочитают выбирать профессию?
Арья так же тихо ответила:
— Мы обладаем достаточной магической силой, чтобы ничего не делать столько времени, сколько захочется каждому. Мы не охотимся и не возделываем землю; в общем, эльфы в основном занимаются тем, что совершенствуют определённые навыки в той области, которая в данный момент их интересует. Это может быть все что угодно. На свете существует очень немного таких вещей, ради которых нам приходится действительно потрудиться.
По тоннелю, образованному кустами кизила, увитого плющом, они прошли в закрытый внутренний дворик дома, со всех сторон окружённого стволами деревьев. Центр дворика занимала беседка, где притаились горн и наковальня; там также имелся такой набор кузнечных инструментов, которыми, по мнению Эрагона, смело мог бы воспользоваться даже могучий Хорст.
Но хозяйничала в этой своеобразной кузне какая-то эльфийка; в левой руке она держала над пылающими углями небольшие щипцы, а правой рукой качала мехи. Затем щипцы мелькнули в воздухе, и Эрагон заметил зажатое в них кольцо из раскалённой добела стали. Эльфийка щипчиками поменьше взяла это кольцо и продела в другое кольцо, присоединив к незаконченной стальной кольчуге, висевшей над наковальней; потом схватила молоток и одним ударом соединила разъятые концы кольца, подняв целый сноп искр.
Лишь тогда Арья осмелилась, подойдя поближе, промолвить почтительно:
— Атра эстерни оно тельдуин.