Лед и пламень - Папанин Иван Дмитриевич. Страница 95

Моряки ледокольного флота, как и все работники ГУСМП, постоянно ощущали внимание и заботу нашего правительства. В годы войны было издано несколько постановлений ГКО и СНК СССР, касающихся работы Севморпути: по вопросам внеочередного ремонта ледоколов, продовольственного и материально-технического снабжения, о льготах для личного состава и т. д. Наши просьбы обычно рассматривались быстро и не встречали отказа.

Движение караванов в 1944 году было интенсивным: моряки Северного флота провели в наши порты 248 транспортов и вывели в Атлантику и передали союзникам 258 кораблей. Потеряли мы всего 6 судов. Малые потери объяснялись тем, что Северный флот получил новые боевые корабли и эскорты конвоев были усилены. В своей зоне проводки союзники также отряжали на охрану караванов мощные суда: авианосцы, линкоры, крейсеры, эскадренные миноносцы.

Так продолжалось до конца войны. У нас за плечами был немалый опыт работы в военных условиях. Порты работали ритмично. Корабли приходили и разгружались вовремя, вражеские самолёты уже боялись появляться над нашими северными просторами.

Не выпуская из поля зрения грузовых операций в северных портах, я все больше времени стал отдавать Главсевморпути.

В один из апрельских дней 1944 года мне сообщили:

— ЦК партии принял решение отметить правительственными наградами портовиков, моряков и железнодорожников, отличившихся на работах в портах Севера. Готовьте представление к наградам.

Указ был опубликован 2 мая в центральных газетах. Орденом Ленина награждались 23 человека, орденом Красного Знамени — 17, орденами Отечественной войны I и II степени — 45, орденом Трудового Красного Знамени — 91 человек.

А для меня лично майские праздники 1944 года были особенно радостными: Крым, моя родина, освобождён от фашистских захватчиков! Бои шли уже на окраинах Севастополя. Фашисты сровняли мой город с землёй, вместо улиц лежали груды кирпича, а там, где была вокзальная площадь, не осталось и руин — пустыня. Чудом уцелели лишь старые тополя, стоявшие на перроне над разбитыми железнодорожными путями.

Но прошёл ещё целый год — трудных, кровопролитных сражений и упорной работы, прежде чем началась битва за Берлин.

И вот он наконец, последний день войны.

День Победы застал меня в Москве, где я занимался подготовкой к очередной арктической навигации. Я бросил все дела и пошёл на Красную площадь с ликующей толпой незнакомых людей. Люди, которых я видел первый раз в жизни, целовали меня, гремела музыка. А на душе… Очень хорошо сказал через тридцать лет после Дня Победы поэт В. Харитонов: «Этот день победы — порохом пропах, это — радость с сединою на висках».

Большим праздником для наших полярников стало 2 декабря 1945 года. В этот день был издан Указ Президиума Верховного Совета СССР, которым 2159 работников Северного морского пути были награждены орденами и медалями СССР «За успешное выполнение заданий правительства и самоотверженную работу по освоению Северного морского пути в дни Отечественной войны».

Тогда, в декабре, мы, работники Северного морского пути, как и весь советский народ, трудились уже по планам мирного времени. Война со всей очевидностью показала, что техническая оснащённость Северного морского пути не отвечает требованиям времени, что необходимо срочно строить новые корабли для плавания в Арктике — ледоколы и транспорты, развивать и механизировать порты, оснащать самолётный парк современными машинами, развивать быстрыми темпами изыскательские и экспедиционные работы, готовить для Арктики квалифицированные кадры. Директивы партии о хозяйственном освоении природных богатств огромнейшей заполярной территории, росте культуры и материального благосостояния населения районов Крайнего Севера предстояло выполнять прежде всего на основе дальнейшего развития транспорта — морского, речного, воздушного.

Именно в этом направлении перестраивалась вся система работы Главсевморпути.

— Мы не получили передышки после войны — слишком велики были наши потери, слишком многое приходилось и восстанавливать, и строить заново. Наградой нам за тяжкие испытания военного времени был мир. Какая может быть передышка? Мы должны жить и радоваться, что наступил мир, и обязаны скорее залечивать тяжёлые раны, нанесённые войной, — так говорил я товарищам, когда возвращались мы из Кремля через Красную площадь на улицу Разина после вручения нам правительственных наград.

ТАК СРАЖАЛИСЬ НАШИ ТОВАРИЩИ

Сразу же после Победы я кинулся разыскивать кадровых полярников, ушедших в армию и Военно-Морской Флот, в ополчение и партизаны. Очень многих недосчитались мы в своих рядах. Те же, кто остался жив, вернулись работать на свои прежние места. Север, раз захватив человека, уже не отпускает его от себя. Недаром великий русский художник Николай Рерих писал: «Если кто-нибудь тебе скажет, что Север мрачен и беден, то знай, что он Севера не знает. Ту радость, и бодрость, и силу, какую даёт Север, вряд ли можно найти в других местах».

Радостными были наши встречи, грустными воспоминания: нашего полку очень убыло. И я хочу рассказать, кратко хотя бы, о моих друзьях-полярниках, что достойно сражались за нашу Победу.

Первым хочу назвать имя начальника Горно-геологического управления Главсевморпути Ивана Александровича Белозерского. Комсомолец с 1918 года, член Коммунистической партии с 1921 года, Белозерский впервые попал в Арктику в 1937 году: по решению ЦК партии его направили в Амдерму, где Иван Александрович построил рудник, стал его директором и за три года превратил его в отлично налаженное предприятие. В 1940 году Иван Александрович занял пост начальника Горногеологического управления ГУСМП. Он взял под контроль работу всех горных предприятий Арктики и уделял много внимания созданию топливной базы для Северного морского пути. Уже к началу 1941 года вся трасса Северного морского пути была обеспечена собственными угольными базами. Ледоколы и пароходы могли спокойно отправляться в сквозные рейсы.

В понедельник 23 июня 1941 года Иван Александрович подал в военкомат заявление с просьбой призвать его в ряды действующей армии.

Но вызова не было. Иван Александрович не выходил из здания Главсевморпути. Он работал самоотверженно, несмотря на порок сердца. И продолжал «атаковать» военкомат, требуя, чтобы его взяли в армию. В конце концов он добился своего: был назначен комиссаром отдельного морского артиллерийского батальона. Его бойцы сражались под Смоленском, били прямой наводкой из своих 6-дюймовых орудий по вражеским укреплениям и танкам, расчищая путь для нашей пехоты, ходившей в контратаки. Особенно отличились моряки-артиллеристы батальона Белозерского в боях под Ельней, а в Главсевморпути пришла скорбная весть: «Белозерский, комиссар отдельного тяжёлого дивизиона морской артиллерии, погиб под Ельней в единоборстве с немецким танком».

В первые дни войны ушёл на фронт и начальник Управления полярных станций Александр Григорьевич Капитохин.

Когда Капитохин впервые пришёл в Арктику, за его плечами были две войны — первая мировая и гражданская, большой опыт работы в армии. Арктическую школу прошёл Капитохин на острове Уединения в Карском море, где был начальником полярной станции. Был он незаурядным организатором и заботливым хозяином.

Август 1941 года застал Капитохина на юге. Немцы и румыны яростно рвались в Одессу. Все атаки врага разбивались о стойкость Приморской армии. На участке 161-го стрелкового полка, которым командовал Александр Григорьевич Капитохин, противник не продвинулся ни на один метр до тех пор, пока по приказу Верховного Главнокомандования части Красной Армии не оставили Одессу.

В начале ноября 1941 года полк Капитохина высадился в Севастопольском порту и был послан под Перекоп. Трое суток не затихали упорные бои у села Воронцовка. На перевале. Ай-Петри полковнику Капитохину приказали командовать сводным отрядом, который прикрывал отход армии. Отряду полковника Капитохина ценою нечеловеческих усилий и больших жертв удалось обеспечить отход армейской колонны. Так и шёл Капитохин с боями до Балаклавской долины в арьергарде отходившей армии.